По крайней мере три основных вопроса встают перед музыкантом, тем или иным путем познакомившимся с «новой музыкой».

Удалось ли создать новую логику, действительно органичную и убеждающую слушателя, взамен решительно отвергнутой тональной? Способна ли эта музыка воплощать внутреннюю жизнь человека с той полнотой, многосторонностью, какая была присуща музыке «доавангардистской», и желает ли эта музыка выполнять подобную задачу? Правомерно ли ставить во главу угла безудержное стремление к новизне во что бы то ни стало как проблему № 1, затмевающую все прочие проблемы содержания и формы в музыкальном искусстве?

Варшавский фестиваль не может, понятно, дать материал для исчерпывающего решения этих проблем. И тем не менее вряд ли возможно дать положительный ответ хотя бы на один из этих вопросов.

Прогресс, эволюция в задачах и средствах неминуемы для каждого искусства. Неизбежно и то, что каждый следующий исторический этап что-то зачеркивает из прежнего, от чего-то отказывается. Но не должна быть порвана преемственность в главном, основном. Передовое современное искусство может пользоваться широким кругом средств от наиболее простых до сложнейших. Но оно не может видеть свою кардинальную задачу в самодовлеющей смене средств как таковых, оно не измеряет ценность произведения лишь тем умением, с которым выполнены трудные технические задания, и оно не отворачивается от широкого круга людей, любящих музыку.

И в заключение несколько слов о проблеме «критического отбора» применительно к музыке «авангарда».

Формальные возможности этой музыки нуждаются в исследовании. Чем более сходят на нет объективные закономерности музыки, тем пышнее могут развиваться закономерности субъективные. Это явления не целиком, но в значительной мере волюнтаристские; завися от личной воли автора больше, чем от объективных предпосылок, такие закономерности потому и могут быть по-своему очень разнообразны. Среди множества нежизненных, ущербных явлений могут оказаться и перспективные, свежие, потенциально ценные. Потому в них необходимо внимательно разобраться, не отметая заранее возможность их переосмысления. Мы видели, что интенсивность исканий в сфере звучностей, фактуры, ритма (отчасти и формы) очень велика. И сколь бы отрицательно в целом мы ни относились к музыке «авангарда», ее надо знать. Бороться же с ее влиянием нужно и путем критики, но — еще более активно противопоставляя ей высокие образцы реалистического искусства нашей эпохи. Будем же надеяться на то, что тенденции «авангарда» не окажутся долговечными и будут постепенно отступать под напором музыки, служащей большому, человечному содержанию.

ГРЕЦИЯ

А. Баранова

Композитор-борец

Имя Микиша Теодоракиса — композитора, депутата партии ЭДА (Единая демократическая левая партия), коммуниста, основателя и председателя молодежной организации «Ламбракизис» («Ламбракис жив») широко известно далеко за пределами Греции. Политическая борьба и музыка нерасторжимо сплетаются в жизни Теодоракиса. Перу композитора принадлежат симфонии, оперы, балеты, оратории, музыка к кинофильмам. Но самое сильное его оружие — боевые песни.

Вот содержание одной из них — той самой, что была написана в изгнании (1950–1954 годы) и названа «Эпитафией». Мать оплакивает сына, убитого полицией во время демонстрации против диктатуры Метаксаса. В скорбных словах убитой горем матери народ увидел отражение той трагедии, когда лучшие сыны Греции снова гибли в тюрьмах и застенках. Эта песня была напета на пластинку известной греческой певицей Наной Мускури, и вместе с ней ее пела вся Греция.

_________

рокий, общепринципиальный. Замечу также, что Мазель не выдвигает ни одного из «стандартных» возражений против додекафонии, ни одного из десяти пунктов «избитых», примитивных обвинений, которые иронически приводит Шеффер, не снисходя до полемики, до опровержения («Классики додекафонии», ч. 1, стр. 160). Мазель берет вопрос глубже и рассматривает внутренние противоречия додекафонии, которые привели в современных авангардистских течениях к оттеснению тонов и высотных соотношений шумами.

Микиш Теодоракис — автор национального гимна независимого Кипра. С просьбой написать его к композитору обратились руководители кипрских вооруженных сил, когда он был в Никозии. Через два часа гимн был создан, и первый батальон солдаткиприотов с вдохновением его разучивал.

Новое сочинение композитора — песня памяти двадцатитрехлетнего афинского студента Сотириоса Петрулиоса, убитого полицией 15 июля 1965 года во время манифестации против государственного переворота, осуществленного правыми. Похороны Петрулиоса превратились в мощную народную демонстрацию С болью и горечью говорит композитор: «Сотириос Петрулиос был моим другом, активистом нашей молодежи... Он был чудесный товарищ, наш Сотириос»...

Хочется сказать несколько слов о внешнем облике Микиша Теодоракиса. Портреты его обошли всю мировую печать, а те, кому посчастливилось с ним лично познакомиться, рассказывают о необычайном очаровании, излучаемом этим высоким, красивым человеком, с ослепительной улыбкой, стремительными движениями, неукротимой жизнерадостностью, кипучей энергией, несгибаемым мужеством. Теодоракису недавно исполнилось сорок лет, но за его плечами уже большой и нелегкий путь.

С юных лет Микиш вступил в ряды борцов за лучшее будущее своего народа. С юных лет он посвятил себя и музыке, занимаясь сначала в школе при консерватории, а потом в консерватории по классу композиции и дирижирования. Уже будучи активным участником революционного подполья, Микиш находил время, чтобы тщательно изучать симфонии Бетховена и Брамса. Мало того, в порядке упражнения он сделал транскрипции для двух роялей всех партитур Стравинского. «Вся эта работа, — сказал он недавно в интервью французским журналистам Жаку Кубару и Жоржу Леону, — помогла мне найти самого себя в музыке».

Теодоракис рассказывал своим друзьям, что еще юношей он понял: музыкальное творчество должно одновременно быть вкладом в политическую борьбу. «Я поклялся тогда себе, что найду возможность выразить себя и в музыке и в служении моему народу». Он сдержал свою клятву — тому свидетельство и вся его героическая биография, и сочиненные им песни, ставшие знаменем свободолюбивого греческого народа.

Не случайно в песнях Теодоракиса так часто появляется образ матери, оплакивающей своих сыновей. Вот что рассказал сам композитор.

«Во время гражданской войны, каждый раз перед тем, как идти в бой, я думал о своей матери. Для нее моя гибель была бы смертельным ударом. А ведь во время боев было убито шестьдесят тысяч наших товарищей. Шестьдесят тысяч греческих матерей оплакивали погибших сыновей. Я выжил, но моя мать не перенесла напряжения, она лишилась рассудка... Прошло уже много лет, она жива, но не знает, что у нее есть сын. Очень тяжело говорить об этом».

Трагедий, подобных той, которая постигла семью Теодоракиса, в Греции было множество. Чтобы понять, что пришлось пережить ему и его близким, напомним некоторые эпизоды его боевой биографии.

1948 год. Микишу Теодоракису 23 года. Он в Афинах. Свирепствует террор. Любой человек, укрывший революционера, подвергается аресту вместе со всей своей семьей. Именно тогда Микиш по ночам тайком прокрадывался в консерваторию, куда его впускал хорошо знавший юношу сторож. Он пробирался на один-два часа в какой-нибудь пустующий зал и играл на рояле. Сочинял. Думал... В те черные дни подпольщики ночевали где придется — на пустырях, на складах, в районах строительных площадок. Мерзли. Голодали.

Каждую среду в ту зиму у Микиша было свидание с матерью. В установленный раз навсегда час она сидела в определенном кафе, держа в руках завернутый в бумагу пакет. Микиш, не глядя на нее, проходил мимо и заходил в соседнее кино. Мать тотчас же следовала за ним. В зрительном зале они садились рядом, несколько минут сидели молча в темноте, радуясь встрече. Мать целовала сына, тихонько плакала. Потом передавала ему пакет. Микиш выходил с ним в туалет, быстро надевал на себя принесенное чистое белье, а снятое запаковывал и, вернувшись в зал, отдавал матери. Снова в темноте она целовала сына, и он снова на неделю уходил в страшную, полную опасностей неизвестность... И нервы матери не выдержали. После ареста сына она заболела...

В ту суровую, холодную зиму 1948 года молодой подпольщик играл на фисгармонии в пирейском Народном театре. Только дирижер знал, кто он такой. От постоянных ночевок в нетопленных помещениях у Микиша начался плеврит. Когда температура подскочила до сорока, он не выдержал, забежал вечером в дом своих родителей, мечтая хоть одну ночь поспать в тепле. Через час в дом явилась полиция. Тюрьма. А потом — пользующийся страшной славой лагерь для политзаключенных на острове Макронисос.

Все средства самого бесчеловечного физического и психологического насилия применялись там в отношении политических убеждений. 25 марта 1949 года тюремщики согнали вместе группу в 300 человек, назначив Теодоракиса ответственным за всех. Снова, в который уже раз, велели им подписать

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ГРЕЦИЯ

А. Баранова

Композитор-борец

Содержание