Выпуск № 12 (325) | 1965 - страница 77

Когда жители Приморья слышат слово «романтика» применительно к их рабочим будням, они скептически улыбаются: не следует это слово так часто употреблять. Если небольшое рыболовное судно зимой на протяжении многих недель ведет в Охотском море или Беринговом проливе богатейшую добычу рыбы, это называется выполнением государственного плана.

Если китобойная флотилия за одни сутки загарпунила и переработала 160 китов, это называется хорошей работой. Если кто-нибудь из матросов захворал в открытом море и его товарищи по бригаде, помимо своей собственной напряженной работы, безвозмездно выполняют обязанности заболевшего, сохраняя ему зарплату, это называется человеческими отношениями. Причем здесь романтика? Действительно, если подвигом становится повседневный труд, то слова «романтика», «героика» приобретают здесь иную ценность, иной смысл.

Абсолютное бесстрашие, стремление к новому, неведомому, большие настоящие чувства, любовь к прекрасному — музыке, живописи, театру... Вот что в первую очередь, по мнению приморцев, заключает в себе слово «романтика».

По творческой путевке Союза композиторов СССР я прибыл во Владивосток 1 февраля с. г. Цель моей поездки — собрать материал для музыкальной комедии о китобоях-дальневосточниках. Попутно я должен был вести среди матросов культурно-массовую работу.

Руководство управления китобойных флотилий Дальнего Востока отнеслось с недоверием к моему желанию работать матросом, а лекции и занятия с участниками художественной самодеятельности вести сверх ежесуточной 12-часовой работы. Пришлось пройти специальную медицинскую комиссию. К длительному пребыванию на море и к матросской работе я оказался пригодным.

И вот огромное судно-китобаза флотилии «Владивосток», на которое меня зачислили, вышло из владивостокского порта. Пройдя Японское море и Сангарский пролив, разделяющий острова Хокайдо и Хонсю, на которых расположена Япония, мы плыли в Тихом океане на север.

_________

Автор заметки — молодой композитор Николай Полынский, выпускник Московской консерватории по классу С. Богатырева. Его перу принадлежит ряд симфонических и камерных сочинений, в частности поэма для фортепиано и симфонического оркестра «Плещеево озеро», кантата «Хроника революции» на слова В. Маяковского, вокальный цикл «Поет зима» на слова С. Есенина. Задумав написать музыкальную комедию из жизни моряков-дальневосточников, он совершил в этом году необычную творческую командировку, о которой и рассказывает читателям.

Свою новую профессию я начал осваивать в палубной (швартовой) команде. Первые дни не обошлось без шуток в мой адрес, правда достаточно безобидных. Видя мое усердие, моряки охотно помогали мне, предупреждали, какие моменты требуют особого внимания и осторожности, учили, как надо носить робу.

Когда наше судно вышло в суровое, покрытое льдами Охотское море, я уже работал у рыбообрабатывающего станка. На нем обрабатывали рыбу минтай, немного похожую на щуку. (Огромные стаи этого прожорливого хищника в феврале, марте и начале апреля поднимаются с большой глубины и истребляют ценных рыб; если пищи минтаю не хватает, то рыбины пожирают друг друга. Умело приготовленное мясо минтая съедобно. Кроме того, из его печени изготавливают витамин «А», очень вкусна и калорийна икра минтая, которую мы с удовольствием ели.) Вначале с непривычки было очень трудно, особенно в ночную смену, хотя роба на нас обледеневала как ночью, так и днем и руки мерзли на палубе одинаково в любое время суток, несмотря на две пары перчаток — вязаных и резиновых. И все-таки стоять с 8 утра до 7 вечера было легче, чем с 8 вечера до 8 утра.

Довелось мне участвовать и в промысле китов (это было уже у островов Гавайского архипелага). Здесь я перешел в разделочный цех (работа в нем, кстати сказать, требует большой внутренней собранности и внимательности), поочередно побывав и крючником, и шкентелистом¹, и резчиком.

По правде говоря, лучше всего я чувствовал себя на погрузочной работе. Здесь мне удавалось быть в числе передовиков. Были случаи, когда в течение 12 часов на каждого из нас приходилось по 25– 27 тонн груза.

Участие в общем напряженном труде ничуть не мешало, а, напротив, помогало мне выполнить свою основную задачу. Работая бок о бок с героями моей будущей комедии, я имел возможность глубже постичь их характеры. Не с чужих слов, а на собственном опыте я узнал, что такое моряцкая дружба. (Особенно показательной она была в нашей смене, где собрались люди разных национальностей: молдаванин, кореец, чукча, армянин, узбек, несколько русских, украинцев, евреев, татар, казахов.) Не могу не вспомнить один эпизод, произошедший как раз в День 20-летия Победы над фашистской Германией.

В пасти кита

Работали мы в тот день с особенным задором. То и дело возникали разговоры о подвигах, которые совершали во время войны советские моряки, разведчики, летчики. К концу смены, как обычно, некоторые почувствовали утомление, но вида не подавали.

Один матрос, заметив сильную усталость своего товарища, заменил его, взвалив на себя железный блок весом около ста килограммов, но, пройдя несколько шагов, поскользнулся и стал терять равновесие. Тогда третий матрос, спрыгнув с лестницы, успел подставить спину под тяжелый кусок железа, грозивший его товарищу увечьем, и осторожно опустил груз на палубу. Моряки шутили: «И у нас в День Победы не обошлось без подвига».

Вот такими мужественными, смелыми, дружными представлялись мне и будущие главные герои комедии. Жизнь постоянно подсказывала для нее отдельные ситуации, эпизоды. А название «Зуб кашалота» возникло под влиянием рассказанной мне легенды о свирепом кашалоте, потерявшем в битве с матросами свой зуб. Кашалот этот был из так называемых китов-комендантов, которых иной раз не могут загарпунить многие годы. В моей комедии тоже будет участвовать кит-комендант — любитель драк, тайфунов и вообще острых ощущений...

Каждый вечер в часы отдыха в кормовом салоне собирались любители музыкального искусства. Занятия, которыми я руководил, начинались со слушания серьезной музыки. На судне были хорошие записи, однако морякам больше нравилось менее совершенное, но «живое» исполнение. Мне приходилось играть и сонаты Бетховена, и вальсы Шопена, и пьесы С. Прокофьева. Слушали и легкую музыку. Я немного за-

_________

¹ Шкентель — специальный трос, на котором закрепляют китовую тушу.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В пасти кита

Содержание