временности не мог не привлечь нашего пристального внимания. Острый интерес у всех участников конгресса, да и у финской столичной прессы, вызвал сенсационный доклад Дьёрдя Лигети на заключительном заседании 3 июля. Лигети (род. в 1924 году) — одаренный венгерский композитор и музыковед, живущий с 1956 года в Вене и играющий роль одного из лидеров современного австрийского «авангарда». Имя Лигети встречается в западных журналах в одном ряду с именами ведущих деятелей послевоенного поколения модернистов — Штокгаузена, Булеза, Ноно. Он постоянно проводит творческие дискуссии на известных авангардистских семинарах в Дармштадте, а в его важнейших сочинениях, таких, как «Атмосферы» или «Видения», применен «сериальный» метод Штокгаузена, с которым он одно время сотрудничал в его кёльнской электронной лаборатории. И вот этот самый Лигети (приглашенный в Ювяскюлю для занятий с молодыми композиторами северных стран) неожиданно выступил в роли... страстного обличителя крайностей музыкального авангардизма. Это была очень откровенная и очень тревожная речь умного и много пережившего музыканта, пришедшего к печальным выводам об односторонности и бесперспективности избранного им ранее пути¹. Лигети говорил, что каждый из сторонников новых музыкальных «систем» считает свою систему единственно правильной и универсальной. «Между тем в искусстве есть тысяча разных путей, и ни один из них не может быть объявлен единственно верным. Будущее покажет, кто из нас действительно представляет художественный авангард, а кто является ретроградом...» «Я не верю в пророков, — сказал Лигети. — Сыновья Иоганна Себастьяна Баха считали, что его музыка устарела и что они идут вперед, но прошло время, и именно старый Бах продолжает для нас звучать современно. Значит, критерии эстетической ценности не сводятся только к тому, ново это или традиционно».

Лигети с нескрываемой тревогой говорил об опасности «авангардистского академизма», массового эпигонства по отношению к новейшим сверхмодным системам. «Проходит год, и каждое формальное новшество неизбежно устаревает, перестает быть «авангардным». Сегодня быть модерным, писать, как Штокгаузен, считается высшим шиком. Если я пишу непонятные сложные партитуры, значит я «на уровне»: чем непонятнее, тем лучше. Важен престиж — кто первый придумал новый прием... Но в условиях современной музыки каждое сенсационное изобретение очень скоро лишается смысла и теряет возможность воздействия».

Лигети приходит к выводу, что «нельзя полностью изменять весь строй языка, весь комплекс музыкально-выразительных средств, выработанных веками. Новое — это вовсе не значит абсолютно ничем не похожее на то, что было раньше, в старой классической музыке».

Докладчик резко критически оценил стандартизованное искусство многочисленных авторов сериальной музыки, штампующих в сотнях образцов известные находки Веберна и Стравинского, Булеза и Мессиана.

«Нельзя говорить, что сериальная музыка — единственно верная перспектива для нашего искусства. Могут существовать и иные, параллельные явления. Вопрос решается эстетическим качеством музыки, а не новизной системы».

Вот, оказывается, как заговорил сегодня музыкант, еще вчера горячо отстаивавший те самые авангардистские принципы, в которых он стал так горько сомневаться. И хотя в этой речи отсутствовали какие-либо позитивные идеалы («я — противник любых идеологий», — гордо утверждал Лигети), остро критическая направленность его мыслей была очевидной.

Высказывания Лигети, записанные мною почти дословно, показались мне чрезвычайно симптоматичными. Они показывают, что в самом лагере авангардистов происходит бурное брожение умов. Все острее выявляются сомнения в правильности избранного пути тотального разрушения старой музыки. Видимо, сами сторонники авангарда — те из них, кто обладает умом и талантом, — явно разочарованы той атмосферой непрерывной шумихи и скандала, которая окружает искусство их многочисленных коллег...

Куда приведет эта линия пробуждающейся оппозиции в лагере западного авангарда? Найдут ли музыканты, подобные Лигети, выход из переживаемого кризиса? Будущее даст ответ на эти вопросы.

Что же касается творческого разговора в дни «Ювяскюльского лета», то они были весьма полезны уже тем, что помогли выявить эти примечательные «трещины» во внешне нарядном здании западного авангардизма.

_________

¹ Последнее сочинение Лигети — «Реквием», впервые исполненный нынешней весной в Стокгольме, — свидетельствует о некоей попытке возвращения к традиционному жанру после прежних чисто экспериментальных опусов.

Англия

Г. Шнеерсон

НАШ ДРУГ АЛАН БУШ

Еще лет тридцать назад представления об английских композиторах были ограничены несколькими именами, среди которых безусловным уважением пользовалось лишь одно — имя великого Генри Переела. Сочинения Эльгара, Холста, Дилиуса, Бакса, Скотта не часто появлялись на афишах концертных залов европейских столиц, почти не оставляя следа в сознании любителей музыки.

Однако XX век принес перемены: в Англии появилось несколько высокоодаренных композиторов, творчество которых позволяет говорить о зарождении новой национальной школы. Здесь прежде всего вспоминаешь имя Бенджамина Бриттена, ныне по праву стоящего в первом ряду крупнейших современных композиторов мира. Но Бриттен — хотя и бесспорно наиболее яркая, но отнюдь не одинокая фигура на английском музыкальном горизонте. Бок о бок с ним работали и работают интересные самобытные мастера: Ральф Воан Уильямс, Джон Айрленд, Уильям Уолтон, Артур Блисс, Майкл Типпет, Алан Роутсорн, Алан Буш, Ричард Арнел. Творческими усилиями этих композиторов и их талантливых сподвижников новая английская музыка завоевывает все большее признание в мире.

Перечисляя крупнейших композиторов современной Англии, я упомянул имя Алана Буша, хорошо известное в нашей стране. Его первый приезд в Советский Союз относится к 1935 году. С тех пор Буш был частым гостем Союза советских композиторов, неоднократно выступал у нас с исполнением своих произведений, участвовал в работе композиторских съездов.

«Нет пророка в своем отечестве» — эта старая и не всегда оправдывающая себя поговорка, к сожалению, оказывается полностью применимой к судьбе Буша. Его оперы, с успехом идущие на многих зарубежных сценах, ни разу не видели света рампы у себя на родине. Его сочинения до недавнего времени были вычеркнуты из репертуарных списков британского радио. Объясняется такая «опала» совсем не художественными соображениями: творческая деятельность Буша крепко связана с передовым рабочим движением Великобритании. С 1929 года он стоит во главе Лондонского рабочего хорового союза. Его перу принадлежат десятки массовых песен и хоров с текстами политического содержания. Не признанный респектабельной публикой буржуазных салонов столицы, он пользуется зато горячей любовью лондонского пролетариата, участников и слушателей хоров рабочей самодеятельности.

Приведу свидетельство одного из видных английских музыкантов — Рональда Стивенсона, выступившего недавно со статьей, посвященной Бушу:

«Большие достоинства музыки Буша получили признание ряда критиков, в том числе и таких беспристрастных, как Кайхорсу Сорабжи и Колин Мейсон, высоко оценивших его творчество. Политические взгляды Буша также получили соответствующее признание — даже слишком решительное. И в этом, вне сомнения, основная причина пренебрежения к его музыке. Он единственный из английских композиторов, чьи произведения были специальным декретом 1940 года официально запрещены к исполнению на радиостанциях «Би-би-си». Воан Уильямс, композитор, никогда не разделявший политических убеждений Буша, тем не менее восхищался им как композитором и в самых резких выражениях высказывал свое осуждение этого акта. Но и до того действовал неофициальный запрет исполнять по радио его музыку. И если сегодня положение несколько изменилось к лучшему, мы не должны все же забывать о прошлой несправедливости...»¹

Буш вступил в Коммунистическую партию Англии в 1935 году. Но еще задолго до того он начал интересоваться проблемами социалистического переустройства мира, изучать исторический материализм, труды Маркса, Энгельса, Ленина. В беседе с английским критиком Мэрреем Шафером² Буш вспоминает о встречах с Брехтом и Эйслером, жившими в середине 30-х годов в Лондоне. По его словам, общение с этими выдающимися художниками оказало глубокое влияние на его политические и творческие взгляды: «Я уже в те времена был очень близок к идеологии коммунизма, и эти встречи и беседы разъяснили мне многие проблемы, подготовили меня

_________

¹ «The music rewiew», november, 1964.

² См.: British composers in interview by Murrey Schafer. London, 1963.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Англия

Г. Шнеерсон

НАШ ДРУГ АЛАН БУШ

Содержание