Выпуск № 11 (324) | 1965 - страница 33

ехать. Когда я ей сказал, что мне нужно ехать в Москву, в консерваторию, она ответила: «Ну что ж, ты уже не маленький, сам знаешь, что делаешь». Я знал, что делаю, только делать этого без денег нельзя было. Один из моих бывших учителей все мне говорил, какой я счастливый, что имею средства поехать в Москву и платить в консерваторию. А что же говорить об таких детях, как мой теперешний ученик⁶, которому уже теперь мать и отец передают свой ум, следят каждую минуту за его занятиями, а потом дадут средства и в универс[итет] и в консерваторию поступить и поехать за границу и много другого.

Снарядили меня в дорогу и отправили. Через Киев ехал тогда Аспергер⁷ с женою. Заехал к нам, и мы поехали вместе. Он обещал мне содействовать в Москве, которая для меня была дремучим лесом. Приехали в Москву, пошли в консерваторию, подали прошение. Аспергер зашел к Сафонову, сказал обо мне. Сафонов сказал, что хорошо, что я буду жить у Аспергера, так как молодые люди, одинокие, кот[орые] приезжают в Москву учиться, очень легко портятся. Остановились мы в одной грязной гостинице в Долгоруковском переулке. Аспергеры пробыли только несколько дней и переехали на квартиру, а я остался в маленьком номере, за который нужно было платить 12 рублей в месяц. Единственное окно приходилось над помойной, поэтому его нельзя было открывать. Комната была неуютная, мрачная, в коридоре пахло гнилью, хозяйка моя оказалась толстой немкой, была занята постоянно стряпней. Все расхваливали свои комнаты, так как в них жил когда-то музыкант, окончивший консерваторию «Mit goldene Medal»⁸. В Москву я приехал 17 августа, а экзамен был 24 и 25-го. Тоска была ужасная, денег было очень мало, и я обедал один день суп, а на другой — жаркое. Так выходило дешевле. Ну, нечего размазывать <...>

Так прошло недели три. У меня была страшная возня с паспортом, а потом с безденежьем. Как-то встречаю в консерватории одного трубача⁹ из Киевс[кого] учил[ища], который тоже в этот год переехал. Мы разговорились. Благодаря письму Чайковского, он попал в консерваторию бесплатно. Чайковский как-то был в Киеве. Дядя Черюкина тоже корнетист, пошел как-то с ним к Чайковскому, просил дать рекомендации к Сафонову. Несмотря на то, что Чайковский был в скверных отношениях с Вас[илием] Ил[ьичем], он дал письмо, в котором просил непременно принять. Карманные дела Черюкина были тоже не важны. Он спросил, как я устроился. Я рассказал. «Давайте жить вместе». «Давайте». На следующий день я со всем скарбом переехал к нему. Комната была небольшая, очень невысокая, так что заниматься на скрипке стоя нельзя было: смычок ударялся в потолок. Хозяева были простые <...>

Мне кажется, что тип дамы, с которой я теперь познакомился, очень интересен. Не буду своими словами передавать то, что она говорит и будет говорить в течение лета, а буду дословно писать: «Я ненавижу деревню. Я выросла и училась в Петербурге. Если бы не то, что мой муж порядочный человек (не так, как другие), то я бы давно уехала в Петербург, несмотря ни на какие законы» <...>

28.

Воскресенье, 9/VI 1902 г. [Сонцовка]

<...> Я сегодня страшно устал. Утром мы ходили далеко на луг, где пахучая, полная цветов трава подымалась выше головы. Целых три часа провели на лугу. Сегодня по случаю праздника даже урока не было, т[ак] ч[то] времени больше обыкновенного. Мальчик очень ко мне привязывается. Сегодня он показывал мне составленное им расписание. У него есть локомотив, который будто бы ходит и перевозит пассажиров. Вся площадь, на которой построен дом со всеми пристройками, занесена на бумагу. Сделана карта, обозначено много станций. Вероятно, Вам приходилось видеть новейшие путеводители. Не правда ли, как трудно в них разобраться. Так вот этот мальчик сделал расписание поездов с такой точностью, какая бывает только в настоящих путеводителях. Целая сотня станций, разные линии дорог, где пересадки, какие расстояния, сколько платить, соответственно классу поезда, — все, все выписано,

и все он очень быстро находит. У него отличные способности к математике. С ним занимается отец и вкладывает в занятия всю душу. Счастливые дети, имеющие таких родителей, счастливые и родители, имеющие таких детей.

У меня теперь есть время, когда я могу спокойно о чем-нибудь думать и оглянуться назад. Какая страшная сутолока в Москве, какой ад, какое вертящееся колесо. Глупые люди жгут свою жизнь, для того чтобы получить как можно больше развлечений и удовольствия. Я начинаю замечать, что становлюсь ужасно отсталым музыкантом. Я решил уже, по приезде в Москву сейчас же запишусь в библиотеку для чтения нот. Партитуры для инструментовки я буду [изучать] своим порядком.

Может быть, Вам это неприятно, но в течение будущей зимы я думаю близко сойтись с Сахновским¹ и Василенкой. Они будут этому очень довольны, а для моего развития это сближение положительно необходимо. Я приеду в Москву с деньгами и потому мне можно будет прямо приняться за все, не тратя ни минуты времени на приискание уроков <...>

29.

Вторник, 11/VI 1902 г.
[Сонцовка]

<...> Только что разошлись после чая по комнатам. Перед чаем я импровизировал, и все остались в восторге. Пусть мой друг не думает, что я хвастаюсь: я очень далек от этого. После своих импровизаций я заставляю импровизировать моего ученика. Это самое лучшее и самое драгоценное, что я передаю его чистой, детской душе. Немножко почитаю и пойду спать <...>

30.

Среда, 12/VI 1902 г.
Сонцовка

<...> Знаете, мне мать ученика очень нравится. Очень энергичная женщина и готова в свои лета «хоть опять на школьную скамью» — это ее слова. Такие женщины стоят того, чтобы к ним относиться с уважением. К сожалению, таких очень мало. Да, показывал мне мой ученик свои игрушки. У него масса разных машин. Есть локомотив, который приводится в движение паром. Это очень занимательно. Когда я смотрел, мне очень многое вспомнилось. Когда мне было лет 12–13, я до страсти хотел иметь настоящий локомотив. Но это стоило слишком дорого, и, несмотря на все мои просьбы, я не мог его получить в подарок. Как счастливы дети, которых желания исполняются, как счастливы, дети, у которых есть родители, заботящиеся о том, чтобы они вышли больше, чем только порядочными людьми. Ну да что об этом говорить <...>

31.

Четверг, 13/VI 1902 г.
[Сонцовка]

Сегодня мой друг должен меня похвалить. Я был очень прилежным учеником и много зубрил октавных пассажей на фортепиано. Меня разбирает страшная охота позаниматься на фортепиано. Может быть, это и удастся зимою, буду у кого-нибудь брать уроки, так как сам по программе никогда не станешь учиться <...>

Если послезавтра не будет еще письма, то я, наверное, сойду с ума и начну по целым дням играть октавные гаммы.

32.

Пятница, 14/VI 1902 г.
[Сонцовка]

<...> Сижу теперь над новым октетом¹ (видите, какое постоянство во мне, никак не могу изменить камерной музыке) и, вероятно, потрачу все лето, для того чтобы как можно лучше его отделать. Свой второй секстет² я тоже в финале переделаю. Во всем этом секстете гораздо больше интересной музыки, чем в первом. Те-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание