третьем, например, наряду со студентами довольно широкое участие принимали солисты оперных театров и филармоний.

Но если каждое соревнование, как зеркало, отражает картину состояния данной области исполнительства, то оно явственно обнажает и все недостатки. И сегодня в этом зеркале проступают симптомы неизжитых болезней.

Я не случайно задумал этот исторический экскурс. Он будет моим подкреплением в спорах с коллегами, упрекавшими председателя жюри Третьего конкурса в чрезмерной требовательности. По-моему же, судьи всесоюзного соревнования могут руководствоваться только наивысшими критериями, ибо иначе — что станет с Искусством?..

*

Итак, претенденты на звание лауреатов премий им. Глинки в третий раз съехались в Москву со всей страны. На этот раз их было особенно много: 120 человек из 27 городов Советского Союза, представлявшие 22 консерватории, несколько филармоний и оперных театров. Что касается состава жюри, то сюда входили известные певцы: В. Барсова (заместитель председателя), Л. Александровская, П. Амиранашвили, Э. Пакуль, Н. Ханаев, Г. Вишневская; группа композиторов (среди них М. Ашрафи, И. Швядас, Г. Гасанов) и — впервые в подобной практике — два опытнейших концертмейстера — А. Макаров и С. Стучевский. В жюри почти не было представителей музыкальных вузов — так сказать, заинтересованных лиц.

Ответственность членов жюри усугубляло то обстоятельство, что настоящий конкурс им. Глинки являлся по существу отборочным этапом в подготовке к Третьему международному конкурсу исполнителей им. Чайковского, на котором в 1966 году в первый раз попробуют свои силы вокалисты. Именно поэтому жюри, выставляя отметки по 25-балльной системе, допускало на третий тур тех, кто получил не менее 18 баллов (из 120 человек были допущены 30). Ни один из участников не набрал больше 20 баллов (с десятыми и сотыми). В результате первой премии решено было не присуждать (имена лауреатов уже известны читателям по предыдущему номеру журнала). Хочется подчеркнуть, что жюри использовало не все премии, которыми располагало, так как на ряд из них не нашлось соответствующих претендентов.

Это фактическая, цифровая сторона дела (хотя и она о многом говорит). Сторона же художественная, надо сказать прямо, наводила на весьма печальные размышления. Несмотря на небывало большое число участников, само качество их голосов и качество исполнения в массе своей не соответствовали требованиям всесоюзного соревнования.

На предыдущих Глинкинских конкурсах выделились яркой природной одаренностью хористка Ленинградского театра им. Кирова Людмила Филатова (1961 год) и студентка Ленинградской консерватории Елена Образцова (1963 год), удостоенные первых премий. Их, конечно, нельзя было назвать сложившимися певицами, но большой творческий потенциал каждой был очевиден. Такого рода открытий на Третьем конкурсе не оказалось.

Это весьма огорчительно, но это так. Правда, одни только, даже богатейшие, природные данные еще не определяют в певце художника. Важнее вокальная школа, культура, умение извлечь из своего голоса максимально богатую гамму красок, полутонов, артистичность — словом, целый комплекс качеств, вырабатываемых упорным трудом. Вот оружие артиста. Иначе он превращается в «звучкодрала».

Но, к сожалению, среди соревновавшихся почти не встречались люди, обладавшие подобным комплексом. У преобладающего большинства конкурсантов замечались одинаковые недостатки. «Зажатые» голоса с невыравненными регистрами, «стыки» которых отчетливо слышны. Отсутствие грудных и красивых верхних нот, слабое владение искусством звуковедения. В итоге голоса дребезжат и тремолируют. Надеяться, что при таком состоянии аппарата может быть хорошая дикция, не приходится. Я мог бы открыть свой конкурсный «дневник» и наудачу прочесть любую характеристику. Оценки почти одинаковые, несмотря на то, что в одном случае они стоят против фамилий участников первого тура, а в другом — лауреатов. Поэтому я считаю, что обладателям некоторых премий выдали «аванс», и немалый.

Особенно проявляются эти недостатки при исполнении произведений «виновника» соревнования — Глинки. Надо сказать, что Глинка очень коварный автор, а «подводные рифы» в его музыке еще недостаточно познаны вокалистами. Внешне он как будто прост и мелодичен. А эта простота, прозрачность требуют совершенного, филигранного владения звуком, его красочной палитрой. Композитор сам был певцом и прекрасно знал «тайны» нашего искусства. К сожалению, многие участники конкурса, видимо, и не подозревают об этих «тайнах», то есть многообразном художественном содержании искусства пения. Поэтому присуждение премий за

лучшее исполнение сочинений Глинки на этот раз, повторяю, следует тоже признать некиим «авансом»...

«Ну, хорошо, — подумает нетерпеливый читатель, — вот вы нарисовали довольно мрачную картину. А кто же виноват? Давайте разберемся!» Давайте. Мои коллеги, выступавшие на страницах журнала, уже называли многие причины — и отсутствие музыкального воспитания в общеобразовательной школе, и изъяны учебного процесса в консерваториях и, наконец, случайности, в немалой степени присущие всякому соревнованию. Если ты сегодня плохо пел в спектакле, ты завтра можешь спеть лучше и поправить свою репутацию. Для конкурсанта это исключено. И все же любая случайность не помешает слушателям заметить подлинный талант, настоящую культуру, артистические задатки. Нельзя, мне кажется, во всем обвинять и педагогов. Нет, не перевелись у нас продолжатели традиций прославленной русской школы пения. Только ведь и самый лучший учитель не всесилен...

Вот в чем, мне кажется, мы действительно можем и должны винить воспитателей певческой молодежи — так это в нетребовательности, в либерализме. В самом деле, подлинный воспитатель умеет не только строго спрашивать с ученика, приучать его к неустанному труду, но главное — развить в нем чувство художественного самоконтроля. Это очень важно.

Ученик музыкального вуза, молодой вокалист должен сам понимать, что у него выходит, вернее, что не выходит. А уж показать путь к исправлению — это дело учителя. Педагог-вокалист для своего воспитанника — требовательный и нелицеприятный наставник. Ведь уровень мастерства студента — зеркало работы педагога. Только когда наша художественная молодежь настолько вырастет, что станет творчески более самостоятельной и одновременно во сто крат более трудолюбивой, повысится ее вокальная культура. Пока же молодого певца у нас упорно захваливают и радио, и газеты, и телевидение, и особенно падкая до сенсаций аудитория любителей эстрады. И вот не успел вылупиться цыпленок, как уже кричат со всех сторон, что он «великий петух». Да где же был педагог, как мог он выпустить начинающего певца на сцену, в концертный зал, за границу?

Скажу честно: отсутствие требовательности преподавателей, руководителей вузов, филармоний и театров, считающих возможным прислать на конкурс явно «сырой материал», ощущали и жюри, и слушатели. Видно, в ряде музыкальных организаций к соревнованию подобного рода относятся как к испытанию не очень серьезному, в котором можно участвовать по соображениям далеким от творческих. Поэтому я не очень удивляюсь, что среди конкурсантов почти нет настоящих профессионалов.

Я не очень хорошо знаю технику организации конкурса им. Глинки. Быть может, существуют какие-то просчеты в системе отбора? Во всяком случае мне ясно, что критерии в работе будущего конкурса должны быть сильно повышены. От того уровня соревнования, который существует сейчас, практической пользы нашей певческой школе не будет.

Не следует ли на крупных состязаниях, подобных проведенному, ставить перед вокалистами более определенные и глубокие художественные задачи и в отношении владения голосом, и в отношении интерпретации музыки? Как преодолеть недостатки в системе воспитания наших молодых певцов?

Давайте подумаем об этом.

НА МЕЖДУНАРОДНЫХ КОНКУРСАХ

Париж, 1965

В столице Франции, в зале Гаво, состоялся очередной международный конкурс скрипачей и пианистов им. Маргариты Лонг и Жака Тибо. В соревновании принимали участие тринадцать скрипачей из Болгарии, Испании, Китая, Польши, Румынии, Сирии, СССР, Франции, Японии и сорок семь пианистов, представлявших Англию, Аргентину, Болгарию, Гватемалу, Израиль, Иран, Испанию, Канаду, Мексику, Польшу, СССР, США, Уругвай, Францию, ФРГ, Филиппины, Чехословакию, Эквадор, Югославию, Японию.

В жюри конкурса скрипачей под председательством Й. Кальве (Франция) входили: Г. Бульон, Н. Кузан (Франция), Р. Принчипе (Италия), Л. Коган (СССР), В. Гольшман, И. Сигети, Э. Фридман (США), А. Плучек (Чехословакия), С. Суми (Япония). Председатель жюри конкурса

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

НА МЕЖДУНАРОДНЫХ КОНКУРСАХ

Содержание