ню op. 29 «Нежнее нежного» (на слова О. Мандельштама).

К сожалению, содержательный биографический очерк о композиторе оказался чрезмерно сжатым. Авторы задались целью сосредоточить внимание прежде всего на музыке Крейна, сравнительно мало известной современному читателю. Но хотелось бы, чтобы читатель этот узнал и о плодотворной педагогической деятельности композитора в таком демократическом учреждении, как Народная консерватория, где он увлеченно работал в 1912–1917 годах, о его довольно активной (особенно в дореволюционное время) музыкально-критической деятельности в газете «Голос Москвы», журнале «Рампа и актер» и других. Эти факты существенно дополнили бы живой и многогранный облик талантливого музыканта.

Хорошее впечатление производит и книжка А. Юсфина «Латыф Хамиди». Автор интересно раскрывает творческий путь одного из зачинателей казахской профессиональной музыки. В брошюре последовательно проводится тезис о национальных истоках музыкального языка Хамиди и устанавливается одна из основных его особенностей — единство татарских, казахских и русских народнопесенных элементов. Развивая эту мысль, Юсфин приходит к выводу, имеющему принципиальное значение: «Стремление к максимальной интернационализации, к общезначимости гармонических средств, но без всякого умаления или приглушения национальных особенностей, не разъединяет, но наоборот, объединяет различные культуры» (стр. 118).

Брошюры, посвященные советским композиторам, уже успели заинтересовать читателей. В каждой из книжек этой серии, как правило, содержится более или менее широкая оценка творчества композитора, привлекается новый и порою разнообразный материал, который требует тщательной выверки и взыскательной редакторской работы. К сожалению, здесь не все еще благополучно. И на это следует обратить серьезное внимание.

Гр. Б.

*

М. Н. Баринова. Воспоминания о И. Гофмане и Ф. Бузони. «Музыка», М., 1964, стр. 160, тираж 7000 экз.

«Нынешнему году,— писал в 1912 году один из московских музыкальных критиков,— кажется, суждено положить начало "переоценке ценностей" в отношении нашей музыкальной публики к знаменитым пианистам. До сих пор любимейшим, царившим беспредельно, без соперников, был Гофман... Но нынче в Москву приехал Бузони. Этот пианист оказался не только новым, незнакомым Москве лицом, но и представителем нового, в сущности незнакомого нам типа пианизма... В игре Бузони перед нами неизменно раскрывались два творческих лица — грандиозные очертания облика композитора и огромное творящее "я" пианиста. Такое творящее "я" отсутствовало в игре Гофмана... Во мнении многих, Бузони победил Гофмана, для многих стало после выступлений Бузони невозможным увлечение безличностью формально совершеннейшего гофмановского исполнения»¹.

Более полувека прошло с того времени, а пресловутая война бузонистов гофманистов все еще продолжает волновать умы пианистов. Она нашла свое отражение и в только что опубликованных воспоминаниях известной пианистки-педагога Марии Николаевны Бариновой (1878–1956), которой посчастливилось быть свидетельницей этой блестящей поры в истории пианизма. Баринова не только много раз на протяжении ряда лет слышала Гофмана и Бузони, но была хорошо знакома с ними, присутствовала на их уроках и некоторое время училась у обоих. Она сама прошла через упомянутую выше «переоценку ценностей» и, начав с восторженного увлечения Гофманом, постепенно преодолев первоначальное недоумение от непривычных трактовок Бузони, превратилась в страстную поклонницу последнего. Ее воспоминания кратки, но очень содержательны. Ярко и конкретно воссоздает мемуаристка атмосферу концертной жизни в начале нашего столетия, рисует впечатление, произведенное первым появлением Гофмана в Петербурге, споры вокруг концертов Бузони, характеризует личности, художественнопедагогические взгляды, игру обоих великих пианистов. Живо описана бытовая обстановка в берлинском доме Бузони. Подробно зафиксированы указания Гофмана по части исполнения а-mollного рондо Моцарта, сонат Бетховена, «Прялки» Мендельсона, «Крейслерианы» Шумана, ноктюрнов и этюдов Шопена, советы Бузони касательно интерпретации его «Фантазии» на темы Баха, «Чаконы» Баха — Бузони, b-moll’ного скерцо Шопена. Ценность всего этого понятна без разъяснений.

Небольшие по объему воспоминания Бариновой издательство сопроводило обильными, даже избыточными комментариями: на 76 страниц основного текста приходится 82 страницы предисловия, примечаний и послесловия! Не вызывает возражений вступительная статья, в которой Б. Вольман, подготовивший к печати и литературно обработавший рукопись Бариновой, излагает биографию мемуаристки. К сожалению, нельзя сказать того же о примечаниях и послесловии покойного Гр. Прокофьева: в них наряду с дельными замечаниями имеются неточности, противоречия, фактические ошибки. Оставляя без комментариев кое-что требующее пояснения, а иногда и поправок, Прокофьев в то же время оспаривает правильные утверждения Бариновой (например, о родственности бузониевского пианизма изобразительному искусству — см. стр. 117–118). Странное впечатление производит непомерно разросшееся послесловие, значительная часть которого посвя-. щена многословной полемике с одной фразой из вступительной статьи автора этих строк к книге Гофмана «Фортепианная игра. Ответы на вопросы о фортепианной игре» (Музгиз, М., 1961). Пять раз (на стр. 125, 126, 153 и 158), возвращаясь к фразе: «личность артиста постепенно приходила в упадок»,— Прокофьев доказывает, что не здесь лежит причина той «огорчительной» эволюции,, которую, как он не отрицает, проделало искусство Гофмана. Прокофьев тут совершенно прав, но, обратившись к упомянутой моей статье, внимательный читатель легко убедится, что инкриминируемая фраза относится лишь к последним годам деятельности Гофмана, эволюция же его пианизма на протяжении предшествующих десятилетий объясняется другими причинами.

Нужно надеяться, что отмеченные недостатки не заслонят ценности самих «Воспоминаний» Бариновой, которые с живым интересом прочтет всякий, кто неравнодушен к славному прошлому и великим именам истории пианистического искусства.

Г. Коган

В СМЕШНОМ ЛАДУ

Рисунки Э. Змойро

Серенада

Первая лирическая песня

Муза пришла...

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

В СМЕШНОМ ЛАДУ

Рисунки Э. Змойро

Серенада

Первая лирическая песня

Муза пришла...

Содержание