Выпуск № 11 (300) | 1963 - страница 24

Среди последних лирических сочинений Прицкера выделяется красивая, поэтичная песня «Возвращение» о советских космонавтах (слова С. Давыдова и О. Шестинского) В ее мелодии (и в мажорном светлом, приподнятом по характеру запеве, и в минорном припеве), как и во многих народных песнях, особую роль играет квинтовый тон. Повествование о герое космонавте ведется от лица матери, и, может быть, это определило особый, мягкий и чистый, нежный характер песни.

В форме глубоко личного, лирического высказывания композитору удалось передать обобщенно «объективное» отношение народа к своим доблестным сынам. Это обусловило общую структуру песни: в запеве выражается радость всей страны по поводу возвращения космонавтов на родную землю, а в припеве передаются чувства матери, которая (выражаясь словами текста) «... ждала с замиранием встречи» с героем. Композитор обратился к задушевным интонациям, имеющим ясный национальный колорит. В результате получилось искреннее, красивое по мелодике сочинение, легко воспринимаемое на слух и вместе с тем по-настоящему современное.

Естественно, что тематика лирических песен очень многообразна. Думается, например, что в жанре, близком лирическому, может быть написана и песня, посвященная борьбе за мир. Именно такие сочинения нужны нам в первую очередь — искренние, мужественно-благородные, без тени сентиментальности, основанные на глубоко прочувствованной распевной декламации поэтического текста. Примером подобной песни может служить одна из последних работ Е. Веврика — песня «Вот так должно быть на земле» (слова С. Авраменко).

Многие композиторы работают над проблемой симфонизации песни, над расширением круга используемых средств, как собственно интонационных, так и фактурных, гармонических, ладотональных и прочих. Такого рода произведения большей частью превращаются в «песни для слушания», однако не всегда.

Например, Ю. Зарицкий стремится не к сложности звучания, а к созданию новой простоты. В своих последних работах он творчески претворяет различные традиции. Но самый выбор традиций симптоматичен. Композитор опирается на лаконичные, простые, но свежие и образно емкие формы, такие, как песни-марши Г. Эйслера, как песни-романсы Г. Свиридова. Это традиции мужественной, чеканной лирики. Зарицкий пробует по-своему использовать и развить, взять на вооружение эти начисто лишенные сентиментальности и надрыва жанры. Пока можно говорить о трех его наиболее удачных песнях подобного рода: одной опубликованной — «Я — партии рядовой» (слова А. Титова) и двух неопубликованных — «Песня норвежского парня» (слова М. Дудина) и антифашистская песня «Если бы мы выиграли войну» (слова Эриха Кестнера, перевод Е. Эткинд). Слушая их, убеждаешься в том, что композитор отнюдь не перепевает нечто уже известное, не подражает и не занимается стилизацией. Он ищет собственные краски. Обращает на себя внимание сочетание простой по рисунку мелодии со смелым гармоническим сопровождением, с запоминающимися аккордовыми последовательностями и ладотональными сдвигами. Думается, что композитор на этом не остановится. Поиски его интересны и обещают многое.

Интересным опытом симфонизации песни является и «Великий океан» Д. Прицкера (слова В. Торопыгина). Песня эта существенно отличается от упомянутой мной ранее песни «Возвращение». Для себя ее не напоешь. Это скорее песня для слушания. Глыбистая, театрально яркая, она воспринимается как ораториальный номер. Никакой камерности. Ее тема, форма, интонация и масштабы допускают сопоставление с фресковой живописью. Герой песни — людской великий океан, человечество-исполин. Музыкальный язык произведения необычен¹. Обостренный интонационно, ладово и ритмически, он допускает смелое вторжение инструментальной патетики (особенно в конце припева).

К созданию масштабных песенно-инструментальных полотен тяготеют в Ленинграде и некоторые другие авторы, также стремящиеся к драматизму, выразительной декламационности и своеобразной театральности.

Кстати, о так называемых песнях для слушания. Чаще всего ими становятся либо специфически хоровые, заведомо «сценические» песни, во время инструментального вступления к которым так и видятся вздымающийся занавес и освещенный массив смешанного хора, либо по существу концертные песни-поэмы и баллады.

_________

¹ В первоначальном варианте под названием «Возвратились на землю ласточки» она опубликована в журнале «Музыкальная жизнь», № 24 за 1962 год.

¹ Обращают на себя внимание такие, например, детали, как сочетание в запеве фригийского си бемоль минора в партии солиста с гармоническим одноименным мажором с пониженной второй ступенью в аккомпанементе, необычный ладотональный план (в — D — в).

Наибольшую популярность получила «Баллада о солдате» Соловьева-Седого (слова М. Матусовского)¹. Среди же поэмных песен заслуживает внимания «Белая ночь» В. Чистякова (слова В. Давыдова), хотя, несмотря на благородство и чистоту интонаций, она все-таки не поется, потому что композитор не смог по-песенному распеть найденное мелодическое зерно. Этот же недостаток свойствен и грозно-суровой, мужественной песне Я. Вайсбурда на слова С. Фогельсона «Когда позовет товарищ».

Однако, говоря о песнях «для слушания» как о закономерном жанре, рассчитанном на концертное «сценическое» исполнение большим коллективом (хором и оркестром), мы должны сказать, что многие сочинения становятся таковыми просто в силу того, что композиторы не сумели найти в них «общительной» интонации, уловить ту «изюминку» массовости и доступности, которая проложила бы им дорогу в повседневный музыкальный быт. Для песни, которую хочешь не только слушать, но и петь, всегда нужна естественная музыкальная речь. В хорошей песенной мелодии яркая исходная попевка всегда органически развивается. Все музыкальные фразы должны быть скреплены нерасторжимой интонационной связью. Любое нововведение должно быть выразительным и оправданным. Песня подхватывается слушателем обычно только тогда, когда мелодия ее органично вырастает на основе одной интонации (а если песня с припевом, то, как правило, двух интонаций). Тогда она легко запоминается и поется как бы сама собой. Эти закономерности песенного жанра необходимо иметь в виду всегда и в том числе при попытках его симфонизации. Здесь же (у Чистякова и Вайсбурда) начальная попевка не получает такого естественного развития: она не развита, к ней попросту добавлены другие попевки.

Вполне оправданным является обращение многих композиторов, стремящихся обогатить и освежить песенный язык, к чистым, благородным романсовым интонациям и формам. Назову для примера вокальный цикл Л. Пригожина на стихи поэта М. Светлова. В него входят пять песен. Две последние представляются мне наиболее яркими. В лирической «Песне о волшебных подарках» покоряет простая и выразительная естественная мелодическая речь, идущая от сердца к сердцу. «Песня двух друзей» — жизнерадостная, бодрая, внешне простая, но образно яркая. Такая музыка действительно способна объединить людей, сдружить их. По стилю она напоминает бернсовские песни Свиридова. Но следует заметить, что не всегда в подобных случаях можно говорить о прямом влиянии Свиридова на того или иного композитора. Вокальный стиль, получивший наиболее выпуклое претворение именно в песнях Свиридова, вырабатывался, однако, многими композиторами. Параллельно с ним и подчас независимо от него разные композиторы сделали интересные находки в рамках того же романсного жанра.

Интересен в этом смысле и вокальный цикл Е. Овчинникова «Зарубежные зарисовки», написанный в содружестве с поэтом Е. Гвоздевым. Он привлекателен, в частности, как попытка оригинального решения темы борьбы за мир. Входящие сюда баллады, песни-портреты рисуют разных людей — инвалида войны, продавщицу цветов, мальчишку-газетчика, уличного певца, манекенщицу и других. Они объединены по принципу контраста. Монолог осиротевшей во время войны продавщицы цветов, созданный в характере проникновенного ариозо, сменяется песенкой юного газетчика (заставляющей вспомнить хор мальчиков из «Кармен» Бизе). За горестным драматичным рассказом бродячего уличного певца, у которого «немало есть песен, чтоб трогать сердца, а хлеба, хлеба нет», следует не менее драматичный, но совсем иного склада рассказ манекенщицы. Музыка «неоновых реклам» (в ритме фокстрота) смело сопоставлена в нем с глубоко прочувствованными, проникновенно лирическими мотивами. Венчает цикл страстная песня молодой матери «Мира требую я!». В целом музыкальный язык нового цикла Овчинникова необычен. В него привлечены разнообразные элементы западноевропейской и негритянской песни, русские романсовые попевки. Особенно впечатляет открывающая цикл «Песня инвалида войны». Любопытно проследить, как из типично романсовой интонации вырастает широкая мелодия гневного протеста.

Свой путь в песне пробивает молодой ленинградский композитор Ю. Щекотов, автор известной «Сибирской полечки». Истоки его музыки в современной крестьянской песенности, близкой стилю хора им. Пятницкого. В произведениях Щекотова привлекает яркий национальный колорит, задушевная, по-русски раздольная распевность. Нередко его мелодия строится на основе простого секвенцирования одной небольшой попевки («Поле, мое поле», на собственные слова). А в результате возникает широкая тема.

_________

¹ Следует назвать в этом ряду также «Песнь о маяке» Д. Прицкера (слова А. Хинта, перевод с эстонского Б. Кежуна) и «Балладу о Марсовом поле» Е. Овчинникова (сл. Б. Кежуна).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание