Выпуск № 2 (291) | 1963 - страница 5

тивизма или символизма, от которых советская живопись справедливо отказалась еще три-четыре десятилетия назад. Грубо, однотипно начертанные контуры человеческих фигур, почти без лиц, без психологических деталей... Подобным методом раскрываются даже священные для нас темы революции и Великой Отечественной войны. Какое же непонимание огромной гуманистической сущности борьбы народа, потребовавшей от людей предельного напряжения их воли, сил, талантов во имя счастья будущих поколений, во имя «жизни на земле»! Истоки подобных «исканий» можно понять, если взглянуть на иллюстрации журнала «Америка», где те же плоские, схематичные изображения людей, лишенных какой-либо внутренней сути, выдаются за «архиноваторское» искусство.

А как можно воплотить образы победоносной борьбы народа в музыке средствами додекафонии, пуантилизма или алеаторики? Ведь эти «системы» — родные сестры абстракционизма. В прошлом году в Малом зале консерватории исполнялась «Сюита зеркал» А. Волконского, пуантилистсиое произведение для сопрано и довольно эксцентричного камерного инструментального ансамбля. Текст состоял из стихов Гарсиа Лорки, препарированных так, что пламенная муза замечательного революционного поэта Испании предстала перед советскими слушателями в мистическом уборе, расшитом неясными эротическими узорами. Возможно, композитор в какой-то мере разрешил задачи, которые перед собой ставил. Но отдавал ли он себе отчет в том, для кого и для чего пишет свою музыку, что общего она имеет с жизнью нашего народа? А может быть, это и есть та «эссенция», которая якобы когда-нибудь сможет дать роскошные цветы искусства будущего? Но тогда почему сейчас эта «эссенция» доступна (доступна ли?) лишь кучке падких на крикливую «моду» девиц и молодых людей, восторженно требовавших «биса»? Если они и есть подлинные ценители «современного» искусства, то уж несомненно: это искусство не нашей современности.

К счастью, такие явления в советской музыке единичны. Наши молодые композиторы создали много красивой, здоровой музыки, уже взятой народом на свое духовное вооружение. Но надо бдительно охранять наши завоевания.

В последнее время среди некоторых деятелей искусств и части критики стало модным обращать свои взоры вспять и вздыхать о якобы насильственно прерванных культом личности «традициях» двадцатых годов. При этом забывается, что традиции того времени не были однородными, что в те годы шла особенно острая борьба растущих сил подлинно нового, реалистического революционного искусства с декадентским наследием предреволюционных лет и модернистически-ми влияниями Запада.

Клара Цеткин в своих воспоминаниях писала, что ей «довольно часто приходится наблюдать много неуверенности и неясных нащупываний, пробных шагов и что наряду со страстными поисками нового содержания, новых форм, новых путей в области культурной жизни имеет иногда место и искусственное «модничанье» и подражание западным образцам»¹. Слова Ленина об искусстве, записанные Кларой Цеткин, так попадают в цель сегодняшних споров, что их нельзя не привести: «Почему нам нужно отворачиваться от истинно-прекрасного, отказываться от него, как от исходного пункта для дальнейшего развития, только на том основании, что оно "старо"? Почему, надо преклоняться перед новым, как перед богом, которому надо покориться только потому, что "это ново"? Бессмыслица, сплошная бессмыслица! Здесь много лицемерия и, конечно, бессознательного почтения к художественной моде, господствующей на Западе. Мы хорошие революционеры, но мы чувствуем себя почему-то обязанными доказать, что мы тоже стоим "на высоте современной культуры". Я же имею смелость заявить себя "варваром". Я не в силах считать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих "измов" высшим проявлением художественного гения. Я их не понимаю. Я не испытываю от них никакой радости»². Однако сейчас находятся люди, которые снова пытаются провозгласить западные модернистические течения подлинно новаторским путем развития всего современного

_________

¹ Сб. «Ленин о культуре и искусстве», стр. 519.

² Там же, стр. 520.

искусства, в том числе и советского. Эти течения прогрессивны, говорят они, потому что отражают протест человечества против кошмаров фашизма и ужасов атомной войны. Но можно ли вообще назвать протестом безумие страха, вопли отчаяния, полное смятение чувств или стремление уйти от всех жизненных проблем, которые поставила история в наши дни перед человечеством, в область пустой абстракции, мистического бреда! Во всех случаях — это капитуляция, отказ от победы человеческого.

Коммунисты же понимают протест только как борьбу, как боевое наступление по всем фронтам политики, идеологии и культуры. Поэтому советские люди и вышли победителями в Великую Отечественную войну, когда Западная Европа покорилась грязному фашистскому сапогу. Поэтому и сейчас силы мира во главе с Советским Союзом отвели бешеную руку американских поджигателей войны, замахнувшихся атомной бомбой.

Коммунисты никогда не склоняли головы и перед бедой, которую принес культ личности. Ничто не могло сломить веры народа в его правое дело. И потому он выстоял, победил, восстановил, сделал еще более могучей свою Родину и помог своим социалистическим собратьям. Хватило у него сил и узнать правду о культе личности; не только узнать, но и организовать борьбу против его последствий, чтобы очистить от них жизнь, освободить дорогу в коммунизм.

Советское искусство всегда было рядом с народом в его борьбе и труде. И песни «священной народной войны», и патриотизм Ленинградской симфонии, «Александра Невского» и «Поля Куликова», и героизм «Молодой гвардии», и юмор «Василия Теркина» — именно такие произведения и им подобные отражали непобедимый дух и могучую волю великого народа, спасшего человечество от фашистского мракобесия. Напрасно же сейчас некоторые писатели и поэты с путаным мировоззрением пытаются уверить молодое поколение, что прошлое его отцов — один лишь страх да проклятие наследие культа личности.

Передовая советская молодежь решительно восстает против столь однобокого освещения нашей истории, она законно требует от искусства подлинной правды, широкого исторического аспекта, раскрытия жизни в ее главном направлении. «Откровенно говоря, — писали молодые советские деятели в "Комсомольской правде", — нас порой удивляет, что отдельные писатели не проявляют об этом должной заботы. Разве можно, например, понять 30-е годы без Днепрогэса и Магнитки, без Метростроя и Комсомольска, без трудового героизма народа? Между тем, вспоминая сейчас о том периоде, некоторые писатели говорят прежде всего об арестах и обысках, а атмосфера страха и боязни выдается подчас, как самое главное в психологии народа периода культа личности. У молодого читателя это может породить неправильное, однобокое представление о подлинной истории страны, которую творил народ, партия»¹.

Руководители партии и правительства справедливо проявляют озабоченность вопросами подготовки новых отрядов советских художников, которым надлежит творить при коммунизме. В последние годы в области художественного мировоззрения у некоторой части молодежи, да и не только молодежи, обнаруживаются глубокие противоречия, путаница, политическая незрелость. Незащищенность отдельных молодых людей от тлетворного воздействия буржуазной художественной идеологии толкает их на приманку демагогических деклараций о необходимости «поисков», «экспериментов» в области «современного стиля», под которым подразумевается лишь рабское подражание нынешним западным псевдоноваторам.

Bo многом здесь несут ответственность художественные институты. Долгие годы система специального художественного образования постепенно приобретала замкнутый, «академический», характер и ныне оказалась в какой-то мере оторванной от боевых задач времени, от понимания и стремления ответить духовным потребностям народной жизни. Как правило, например в консерваториях и училищах, молодым композиторам и музыковедам преподносится определенный набор знаний, достаточный, возможно, для профессионально-ремесленной работы. Но весьма мало отводится

_________

¹ «Комсомольская правда» от 21 декабря 1962 г.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание