Выпуск № 2 (291) | 1963 - страница 48

скинуть 250 долларов и назвал это своим личным вкладом в фонд рабочего движения.

Концерт прошел с колоссальным успехом. Браунсвилль обогатился крупным музыкальным событием, социалистическая партия положила в свою кассу солидную сумму денег. А я?.. Теперь я снова мог написать Шаляпину. Но ответа опять не последовало.

Как основать музыкальное общество

К тому времени я был уже женат. Моя возлюбленная из маленького городка близ Погара последовала за мной в Америку. Теперь я занимал уже некоторое положение в обществе. Но Браунсвилль оказался для меня тесным. Я лелеял мечту устроить концерт в «Карнеги-холле». Если я смог уговорить Цимбалиста выступить в Нью Пам Гардене, почему же не пригласить его в «Карнеги-холл»?

При всей своей дерзости я не мог еще представить себе слов — «импрессарио С. Юрок», напечатанных на афишах и рекламных щитах, выставленных в витринах магазинов. У меня был друг и компаньон по фамилии Гольдберг. Мы соединили первые буквы наших фамилий, поставили впереди приставку самого Бетховена, как символ наших стремлений, и создали таким образом «Музыкальное общество Ван-Юго».

Новое музыкальное общество устраивало в «Карнеги-холле» концерт Ефрема Цимбалиста. Огромный зал был переполнен; даже на эстраде сидели двести пятьдесят почитателей его таланта.

С благоразумием, которым я не всегда отличаюсь, я не бросал работу в скобяной лавке. Я становился импрессарио только по вечерам, воскресеньям и другим праздникам, а также в обеденный перерыв, когда бегал по редакциям газет помещать объявления о моем первом концертном предприятии.

Мой патрон, управляющий лавкой Фред Дейтц, тоже увлекался музыкой. Он играл на флейте и в своей гостиной устраивал домашние концерты. Я пригласил его послушать Цимбалиста.

— Замечательно! — воскликнул он, оглядывая полный зал. — А те, на эстраде, наверно, члены твоего музыкального общества?

— Ну, конечно, — ответил я не моргнув глазом.

Мой первый успех был сладок и упоителен, как первая любовь. Кудрявый юноша со скрипкой не успел еще сыграть «на бис», как я уже обдумывал детали его следующего выступления на той же эстраде.

На этот раз я не писал Шаляпину. Я ему телеграфировал.

И вот, наконец, пришла ответная телеграмма: «Жду вас "Гранд Отель". Париж. Шаляпин».

Когда улеглось первое волнение и я мог без бешеного сердцебиения ощупывать в кармане телеграфный листок, я понял, что передо мной стоит нелегкая проблема. Денег на моем текущем счете было совсем немного. И это был весь мой капитал, который я с большим трудом сколотил для финансирования своего молодого предприятия. Но Шаляпин звал меня. Разве я мог упустить этот случай?

Тайком от всех оформил я документы и подготовился к путешествию. Жене сказал, что еду по делам в Калифорнию, а сам отправился в Европу на старом пароходе, но уже не третьим классом, а вторым, как и подобало начинающему импрессарио.

Импрессарио в Париже

От охватившего меня волнения путешествие прошло как в тумане. Помню только, что высадился в Гавре, сел на поезд, идущий в Париж, оставил чемодан в гостинице «Континенталь» и поспешил в «Гранд Отель».

Шаляпина дома не оказалось.

Нужно было убить время, но я и не подумал сходить в Лувр, Тюильри, на могилу Наполеона или в другое место паломничества всех приезжающих в Париж. В Америке мне довелось встречаться с Эженом Изаи. Теперь я вспомнил, что секретарь Изаи приглашал непременно навестить его, если я буду в Париже. Не раздумывая, я отправился в гостиницу, где жил Изаи.

Бельгийский скрипач сразу узнал меня и радушно принял. Прощаясь, он пригласил отобедать с ним и его друзьями вечером того же дня. Я поблагодарил за приглашение и снова поспешил в «Гранд Отель».

Из вестибюля я послал записку Шаляпину и получил разрешение подняться наверх. И вот наступила минута, о которой я так долго мечтал. Я стоял и смотрел на великого человека, чувствуя себя, как Джек¹ при встрече с великаном — великаном в широком английском костюме, с серыми глазами, проникавшими, казалось, сквозь броню моей напускной уверенности.

Он взглянул на меня исподлобья и пожал плечами.

_________

¹ Джек — герой английской сказки. — Прим. переводчиков.

— Ну, я думал, вы совсем не такой, — прогромыхал он грозно.

— Как... — голос мой оборвался, и мне пришлось начать сначала.

— Как же вы меня представляли себе?

— Ну, стариком. С длинной бородой. Немного горбатым.

Он стоял, разглядывая меня с высоты своих шести футов и четырех дюймов, и под этим пристальным взглядом я съеживался и, как мне казалось, превращался в пигмея. Собрав все свои силы, я начал быстро говорить. Я подробно изложил ему свой план гастролей в Нью-Йорке, Чикаго и Сан-Франциско. «Большое концертное турне! Прекрасные условия! Сказочный успех!» — говорил я.

Но вот слова иссякли, и я умолк, готовый вытащить из кармана контракт и вечное перо.

Я ожидал, и это, пожалуй, было самым долгим ожиданием в моей жизни. А он в это время стоял и оглядывал меня сверху вниз, сверху вниз.

Наконец он промолвил:

— Я никогда больше не поеду в Соединенные Штаты.

Это было сказано с такой определенностью, что у меня перехватило дыхание.

— Тогда зачем... зачем же вы вызвали меня в Париж? — пробормотал я.

— Мне просто захотелось взглянуть на человека. который так настойчиво пишет мне вот уже четыре года.

Я ничего не сказал: я не мог бы выдавить из себя ни единого слова, даже если бы от этого зависела вся моя жизнь. Лицо мое, да, пожалуй, и фигура, выражали полное отчаяние и растерянность. Глаза Шаляпина вдруг засветились, и крупное лицо покрылось морщинками смеха.

— Не горюй, приятель. Я возьму тебя с собой на обед к своему другу. Ты услышишь его новую оперу.

Я ответил, что уже принял приглашение Изаи.

— Ну, что ж, пусть Изаи тоже придет и приятелей своих тащит.

Шаляпин подошел к телефону и позвонил своему другу. Я уже успокоился настолько, что мог разобрать, что Шаляпин говорит с Жюлем Массне.

— Я приведу к тебе моего американского импрессарио,— говорил Шаляпин почтенному композитору, глядя на меня в упор. При этом ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице.

Они играли и пели до самой зари. Это была новая опера «Дон Кихот», которую Массне написал для Шаляпина. (Он впервые исполнял ее в Монте-Карло.) Я сидел в гостиной Массне, скромный и незаметный, греясь в лучах славы людей, таланты которых опьяняли меня в ту ночь как вино, а позднее стали моим хлебом насущным.

Утром я спустился с небес, убедившись в том, что поездка в Париж ни к чему не привела. Шаляпин отпустил меня басистым раскатом смеха. Во Франции я пробыл только до первого парохода, следовавшего в Нью-Йорк. Когда я вернулся, от моего скудного капитала осталось всего лишь 170 долларов.

Простуженный бас

В тот год Советское Правительство дало Шаляпину разрешение выехать на гастроли за границу. Он поехал в Ригу, а затем в Лондон, где его первый концерт в «Альберт-холле» был встречен с восторженным энтузиазмом.

Я никогда не терял надежды заполучить Шаляпина в Америку и стать его импрессарио. Как только стихли выстрелы гражданской войны, я снова начал писать Шаляпину; на этот раз через русский Красный крест и через Луначарского, комиссара просвещения. В конце концов моя настойчивость заинтересовала Шаляпина. Я получил от него телеграмму из Риги с просьбой изложить свои условия.

В это время в Лондоне в том же направлении действовал Фредди Гайзберг, представитель американской граммофонной компании. Фредди хотел, чтобы Шаляпин приехал в Америку для грамзаписи. Он телеграфировал в Музыкальное бюро «Метрополитен», что теперь с Шаляпиным можно будет договориться.

Конкурировать в этом деле нам не было смысла. Выгоднее было объединить наши усилия. Мы так и сделали, и вскоре Федор Иванович очутился на пароходе, державшем курс к берегам, которые он поклялся никогда больше не посещать.

Мы решили устроить его первый концерт в оперном театре «Манхэттен» и собирались сделать из этого грандиозное событие. Для усиления музыкального сопровождения в помощь пианисту Бердичевскому мы пригласили скрипача Штопака и пианистку мисс Божко. Ее рекомендовал сам Шаляпин.

Первый концерт пришлось отложить: Шаляпин был простужен. Отложили во второй раз и в третий. Однако болезнь не проходила. И когда снова подошел день концерта, я начал не на шутку волноваться. С тех пор, как приехал Шаляпин, прошло уже четыре недели. Публика, которую

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание