Выпуск № 8 (285) | 1962 - страница 40

нo», боясь творчески активно вмешаться в стройно и точно передаваемый нотный текст... В результате, казалось бы, отличный «охват сочинения» не увлекает слушателей до конца.

Серьезную музыкальность проявил А. Егоров (воспитанник Л. Оборина). Привлекательна в его творческой манере ярко выраженная лирическая струя, придающая исполнению пианиста теплоту и общительность. Удались пьесы Чайковского; запомнилась, в частности, гибкость передачи лирических образов, связанная с отличным владением фортепианным звуком. Но пианисту недостает еще яркости волеизъявления. Культурная и музыкальная игра его бывает вялой, недостаточно наполненной. Так воспринималась в трактовке Егорова последняя соната Бетховена (соч. 111). Пианист, казалось, все передавал тщательно, но как-то инертно. В первой части сонаты оказалось приглушенным драматическое начало.

Не дошли до третьего тура и ленинградцы Е. Мурина и А. Гололобов (оба — воспитанники П. Серебрякова). А. Гололобов еще только начинает артистическую жизнь. Он играет с подъемом, слаженно и крепко, обладает отличными данными (в особенности моторными), но из-за малой еще звуковой культуры игра его почти неизменно токкатна; особенно отрицательно сказалось это в звучании Третьего скерцо Шопена и Соль диез-минорного этюда Скрябина (соч. 8).

Далеко не в полную меру своих возможностей выступила даровитая Е. Мурина. В игре ее настораживает ограниченность звуковой палитры, при исполнении Четвертой баллады Шопена «бестембровость» звучания и скупость педализации обеднили в целом серьезный замысел. Не удалась Муриной и Пятая соната Скрябина. В меньшей степени эта обедненность звукового выражения сказалась при исполнении Фа-мажорной сонаты Моцарта (одиннадцатой, по изданию Петерса). Здесь простота выражения сочеталась со слаженной передачей фактуры.

*

После знаменательного успеха Вэна Клайберна на Первом конкурсе им. Чайковского закономерным оказался интерес, проявленный аудиторией к посланцам фортепианного искусства США. Помимо блестящей С. Старр, на конкурсе выступили еще шесть пианистов. Интересной, самобытной творческой натурой заявил себя Рой Богас (отмеченный дипломам конкурса). Что бы он ни играл, мы чувствуем в его исполнении организующее волевое начало, властную, почти всегда убеждающую мысль. Уже на первом туре определилась характерная особенность его искусства: пианист почти непрерывно добивается текучести и живости ритмического воплощения. Это определяет его склонность к типу фразировки parlando. Подобный подход к исполнению баховской Ре диез-минорной прелюдии и фуги (второй том) мог даже шокировать (бесконечные отклонения темпа, фразировка rubato). Этот же принцип придал интерпретации этюдов образность и значительность. Талантливо раскрыл пианист «две стихии» Ля-минорного шопеновского этюда (соч. 25 № 11), их взаимодействие и высокий пафос звучания. Запомнилась его симфонически насыщенная передача этюда Листа «Эроика» — интерпретация, во многом родственная прочтению В. Клайберном этюда Листа «Мазепа» (в пределах неторопливого развертывания звуковой картины романтическая приподнятость образа возвышается до степени высокой страсти). Творчески самобытно играл Богас До-минорный этюд-картину Рахманинова (соч. 39 № 1), неторопливо, симфонически контрастно распределив смысловые акценты и волны звуковых нарастаний. Зрелостью мышления привлекло толкование конкурсных пьес Чайковского и Пирумова. Можно не согласиться с чрезмерной быстротой темпа либо известной нарочитостью ритмической остроты при исполнении сонаты Чайковского, но нельзя не оценить наличие у пианиста своего широкомасштабного творческого замысла.

Однако неповторимо индивидуальная манера игры не всегда определяет успех Богаса. Не удовлетворило, в частности, его чрезмерно динамичное исполнение шопеновской Фа-минорной фантазии. На третьем туре глубоко прочувствованно и значительно играл Богас Ре-минорный концерт Брамса. Свойственная искусству Богаса гибкость темпо-ритма, мастерство звуковой градации сочетались в передаче концерта Брамса с неизменным ощущением целого. Отличное владение искусством звуковых соотношений он продемонстрировал в разработке первой части концерта и при выполнении контрапунктирующих элементов фортепианной партии. Исполнение второй части концерта, Adagio («Benedictus») — одно из высших достижений Богаса на конкурсе. Это было глубочайшее проникновение в музыку.

Американский пианист Джозеф Беновец играл на первом и втором турах конкурса. Это творчески оригинальный исполнитель, обладающий самобытной индивидуальностью и солидной музыкальной культурой. С хорошим чувством стиля играл он Си бемоль-минорную прелюдию и фугу Баха (первый том), интересно воплотил жиз-

нерадостные образы Си бемоль-мажорной сонаты Моцарта (четвертой, по изданию Петерса). В его трактовке «Думки» Чайковского можно было уловить влияние рахманиновского исполнения таких пьес Чайковского, как «Юморески», «На тройке»: выпуклость ритмики, чеканность рисунка, широкое дыхание при интонировании тем — влияние, не до конца органично претворенное пианистом. Крайне свободное отношение к тексту проявилось при исполнении этюда Листа «Дикая охота», не удавшегося пианисту. Во втором туре Беновец выступил неудачно. Он играл скованно, ограниченно по диапазону звучания и... нещадно стучал по педали.

С интересам готовились мы слушать воспитанницу Розины Левиной Оленью Фуски. Она несомненно обладает хорошей школой. В первую очередь это выражается в культуре звука, владении различными тембровыми красками регистров и педализацией, умении «дослушивать» звучание. Есть у Фуски и исполнительская воля. Однако, если ее трактовка Си бемоль-минорной прелюдии и фуги Баха (первый том) и До-мажорной сонаты Моцарта (второй, по изданию Петерса) отличалась творческой активностью, исполнение этюдов и пьес Чайковского и Пирумова разочаровало бедностью выражения, вялостью темперамента и даже сухостью, не говоря уже о недостаточном мастерстве. Маловыразительно исполнила Фуски Фа-минорную фантазию Шопена. Исполнительский план ее родствен памятному нам толкованию Клайберна, но он не был согрет живым чувством. Назойливое однообразие интонирования и акцентировки снизило впечатление от трактовки Шестой рапсодии Листа, прозвучавшей как уверенно сделанный эффектный эстрадный номер.

Неинтересно выступила на конкурсе Э. Шрейбер, и совсем слабо — еще два представителя американской пианистической молодежи, С. Дилуорт-Лесли и Л. Ишканьян.

*

Всемирно известная французская пианистическая школа была представлена на конкурсе достаточно интересно и разнообразно. Шестой премии конкурса удостоена 19-летняя Кристиан Бийо (ученица М. Тальяферро). Пианистка отлично выступила на первом и в особенности втором турах, на третьем туре ее исполнение было значительно менее ярким.

В игре Бийо привлекают собранность, энергия, хорошая школа. Она отлично понимает все, что делает. Эмоциональное начало в ее исполнении подчинено рациональному, и это определяет многие особенности игры. Выделилась трактовка классики, в особенности мужественное, очень, серьезное толкование До-минорной сонаты Моцарта. Отличное владение мастерством позволило добиться звучания металлически звонкого (в крайних частях) и напевного (вторая часть). В иные моменты педализация казалась обильной, однако это оправдано замыслом. Бийо играет сонату, сообразуясь с эстетикой «молоточкового клавира» (Hammerklavier), отнюдь не клавесина. Из группы этюдов запомнилось звучание редко исполняемого листовского этюда «Видение».

«Думку» и сонату Чайковского пианистка стремилась передать «крупным планом», симфонически насыщенно. Четкость и ясность замысла, отличное владение фактурой все же не восполнили сдержанности исполнения: недоставало полноты, лирического переживания. Особенности дарования артистки, ее склонность к некоторой рационалистичности интерпретации в известной мере снизили впечатление от импозантно-внушительной трактовки «Симфонических этюдов» Шумана. Наиболее законченно и блестяще играла Бийо «Скарбо» Равеля. В этом стиле она полностью раскрывает свои незаурядные артистические данные. Ясность мысли, точность виртуозного мастерства подчинены талантливому воплощению образа. На третьем туре исполнение Бийо не могло увлечь. Ей трудно было играть Первый концерт Чайковского. Не было надлежащей яркости и в передаче Второго концерта Прокофьева, хотя в целом пианистка довольно уверенно справилась с труднейшей фактурой.

Высокоталантливый 18-летний Жан Помье (ученик Санкана) удостоен диплома конкурса. Его выступления на трех турах (очень неровные) следует отнести к самым интересным эпизодамсоревнования. Уже на первом туре привлеклавнимание проникновенная передача Ми бемоль-минорной прелюдии и фуги Баха (первый том). С редкой поэтичностью звучания, теплотой тона, изысканной прелестью фразировки играл пианист До-мажорную сонату Моцарта (восьмую, по изданию Петерса). Это исполнение тонкостью звуковой отделки, четкостью звуковых планов, а главное нежной простотой невольно напомнило интерпретацию Казадезюса.

Играя этюды — среди них двадцать четвертый этюд Шопена — и особенно «Дикую охоту» Листа, Помье не достиг подобной силы воздействия. Ему попросту еще недостает надлежащей виртуозности. На втором туре запомнилась трактовка Помье Ре-минорной прелюдии и фуги Шостаковича. Чувствовалось, что торжественность на-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

Содержание