ИСПОЛНИТЕЛЬСКОЕ ИСКУССТВО

К 60-летию М. П. Максаковой

С. ЛЕМЕШЕВ

Умный талант

3а время моей артистической жизни мне довелось встречаться со многими и очень разными деятелями искусства. Каждая из этих встреч не прошла бесследно. Но были среди них такие, что оставили о себе не тускнеющие с годами впечатления...

Мне вспоминается 1923 год. Я учился в Московской консерватории. В Большом театре мы, студенты консерватории, чувствовали себя тогда как дома. Мы имели доступ на все спектакли, включая премьеры, дебюты и гастроли. К тому же у нас были великолепные отношения с капельдинерами 5-го яруса и вход на «галерку»нам всегда был открыт. Случалось, что места оказывались не очень удобными: до потолка, с которого свешивалась хрустальная люстра, было куда как ближе, чем до сцены. Но все же мы смотрели все оперы. И, пожалуй, не было в театре больших критиканов и зубоскалов, чем мы — будущие певцы...

Однажды вокальный факультет консерватории облетела новость: в «Аиде», в партии Амнарис дебютирует М. П. Максакова. Конечно, мы явились на галерку, предоставив капельдинерам труд «рассовать» нас во все щели и углы, так чтобы

Амнерис. «Аида»

Прим. 1

Кармен

наши головы не очень мешали платным зрителям.

О Максаковой было известно только то, что она очень молода. Тем более удивлял выбор для дебюта такой трудной партии, требующей и высокого вокального мастерства, и драматичности, которой начинающие певцы редко обладают. И вот со всем вниманием, на которое способны только те, кто готов отыскать малейший повод для критики, «зайцы навострили уши». Конечно, мы знали наперечет все высокие ноты, трудные вокальные фразы и каждый из нас был уверен, что знает все и все может предсказать раньше самого верховного жреца Египта.

И вдруг из левой кулисы вышла тоненькая, закутанная в узкое одеяние девушка с худыми руками подростка и гордо посаженной головой. Ее несколько фронтальные жесты были так естественны, словно она сошла прямо с египетского барельефа. Мы переглянулись и уставились на нее, будучи уверенными, что это какая-нибудь молоденькая балерина, приглашенная на роль любимой служанки Амнерис.

Правда, никто не мог вспомнить, была такая служанка или нет, но, во всяком случае, все были твердо убеждены, что это не Амнерис: признаюсь, мы привыкли видеть в этой партии певиц более внушительных размеров. Но вот девушка запела, и нам пришлось признать, что это все-таки Амнерис. Ее голос лился легко и свободно, но нас покорило даже не это, а удивительная гармоничность образа, пленительная непосредственность чувства, соединенная с юным обликом, величественность осанки и недопускающие возражения интонации царевны, привыкшей повелевать.

Амнерис Максаковой так захватила воображение, что я забыл, кто пел Аиду, Радамеса, Амонасро; я только помню, что встретился на этом спектакле с тем великолепным чудом театра, когда забываешь вещи знакомые и ждешь того, что не может случиться: так, хотя я и забыл, кто был Радамесом, но отлично помню, как мы негодовали на него за то, что он влюбился в Аиду, когда все мы были влюблены в Амнерис. Очевидно, наше настроение разделяла и публика, восторженно принявшая дебютантку.

Уже тогда Максакова поразила нас особым вниманием к слову. У нее была не просто отчетливая и ясная дикция, а драматическая выразительность фразы, наполненная внутренним борением страсти и ревности. К тому же ее Амнерис была влекуще женственна. Может быть, именно потому, что Ортруде в «Лоэнгрине» было отказано в этой женственности, Максакова произвела на нас в этой партии совсем иное впечатление. Конечно, трогательная беззащитность Эльзы — Неждановой и лирическая взволнованность Лоэнгрина — Собинова не могли не привлечь наших симпатий. Каждое же появление Ортруды — Максаковой, в зловещем темном костюме, какой-то острой и гибкой, как хлыст, словно предупреждало, что они должны ждать каких-то новых козней, которыми, по-моему, была переполнена душа этой красивой, но злой женщины.

В смысле вокальном все было безукоризненно, звуковедение — безупречно. Я до сих пор убежден, что строгая академичность пения Марии Петровны только еще больше подчеркивала отсутствие доброго начала в характере ее Ортруды.

Через год Максакова пела в «Кармен». Новая неожиданность! Она вышла просто, словно ее на этой городской площади ждали какие-то неотложные дела. Вышла и очень внимательно слушала то, о чем просили ее молодые люди:

Кармен! Скажи, когда ты
Полюбишь нас?

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка