Выпуск № 3 (280) | 1962 - страница 41

ля. Думается, что концерт — заметная веха на пути становления туркменской симфонической музыки. Он был отлично исполнен М. Гольдштейном и усиленным составом оркестра под руководством немало потрудившегося дирижера Г. Аракеляна — автора симфонической сюиты «Напевы Туркмении».

Увлекательной и разнообразной оказалась программа хоровой и камерной музыки. Несмотря на сокращенный состав, республиканская капелла (художественный руководитель — Г. Држевский) показала себя слаженным коллективом, обладающим чистотой и точностью интонирования.

Многоголосная трактовка народной музыки, по существу унисонной, почти всегда встречала различные затруднения. Как обогатить ее новыми выразительными средствами и в то же время сохранить верность национальному стилю? Вот вопрос, неизменно волновавший каждого, кто работал в этой области. Хоры В. Ахмедова, Г. Држевского и Д. Овезова, а также исполненная в сопровождении симфонического оркестра «Дума о Ленине» В. Мухатова (недостатком которой, пожалуй, является некоторая сухость оркестровки) ясно показали, что многоголосная ткань не только не противоречит интонационно-ладовой «сути» народных первоистоков, но и способствует ее дальнейшему развитию.

Из сольных песен отметим «Дочь Индии» А. Агаджикова, «Песню о Гагарине» Н. Мухатова, «Девушек» В. Мухатова и «Я сегодня увидел любимую» Ч. Нурымова. Это буквально шедевры. Выросшие на родной почве, они несомненно несут новое качество в туркменской музыке, и ими должно гордиться. Надолго запомнятся слушателям художественный вкус и тонкость исполнения этих песен Майей Кулиевой, а также А. Аннакулиевой, X. Аннадурдыевым, Н. Байрамовым. Под стать им и прекрасный аккомпаниатор — пианист В. Сапегин.

Картина будет неполной, если не рассказать о творчестве одаренной молодежи, выдвинувшейся за последние годы в республике. Радует стремление вступающих в жизнь художников развернуть большие инструментальные полотна, посвященные ответственным темам современности. Но, к сожалению, в реализации своих замыслов авторы часто не идут дальше интересных частностей, не спаянных единым симфоническим целым. Таковы, например, симфоническая картина Д. Нуриева «Каракумский канал» и четырехчастная сюита А. Агаджикова «Каракумы». Вода, приносящая плодородие никогда не орошавшейся почве, — извечная мечта человека в пустыне! Какая благородная, увлекательная задача — в образах музыкального искусства воссоздать азарт и величие беспримерной стройки по сооружению канала! Однако оба произведения напоминают обычные, до сих пор распространенные у нас симфонические картинки чисто иллюстративного характера: традиционно, пестро, иногда чересчур длинновато, хотя и не лишено некоторой красочности в общепринятом «восточном» вкусе. Симфоническая поэма «Счастливая молодость» Ч. Артыкова даже не оправдывает своего названия: не чувствуется в ней бодрый дух молодости, ее энергия, задор. Это произведение вялых, поблекших красок. И невольно думаешь: не следует ли педагогам (все трое — учащиеся консерваторий) направить основное внимание на поиски индивидуального национального языка молодых композиторов, выработать ощущение стиля и пропорций сочинения, прежде чем доверить молодым неокрепшим рукам создание больших форм, насыщенных большим содержанием? Это может показаться странным, но в Скрипичном концерте А. Кулиева, не ставившего перед собой никаких грандиозных программных задач, куда больше молодости, свежести, подлинного «тока» жизни, терпкого дыхания Туркмении, чем в пьесах, казалось бы воплощающих остро актуальные замыслы, молодежные образы.

Но разве не показательно, что автор не вполне удачной симфонической сюиты «Ка-

ракумы» написал превосходную песню «Хинди гызы» («Дочь Индии»)? Разве не характерно, что А. Курбановым написаны хорошие песни — «Спутник» и «Песня о геологах»? Все это, разумеется, говорится не для того, чтобы наглухо замкнуть молодежь в песенном творчестве, а лишь с целью пожелать ей успеха сначала в области малых форм, а затем уже — в создании крупных сочинений. Ведь малая форма наилучшим образом развивает вкус и оттачивает стиль.

Из сочинений камерно-инструментальных выделились Скрипичная соната Ч. Нурымова и Прелюдия для фортепьяно Н. Халмамедова. Хотелось бы большей яркости национального колорита в обоих показанных струнных квартетах — Сюите Д. Нуриева и особенно в «Миниатюрах» Н. Мухатова. Не следует ли поискать национальную специфику для этого ансамбля в характерных звучаниях туркменских народных инструментов? Конечно, речь здесь идет не о простом звукоподражании, не о примитивной имитации, а о творческом использовании навыков и характера игры национальных инструменталистов. Стоит прислушаться к таким сочинениям для оркестра народных инструментов, как, например, весьма симпатичная «Колхозная сюита» К. Кулиева и С. Мамиева или блестящая пьеса для гиджака (смычковый инструмент) в сопровождении ансамбля народных инструментов «Привет молодежи» Джургаева (солист — автор). Пожалуй, в звучании этой великолепной пьесы, «как в желуде», скрыт целый симфонический оркестр...

*

Итак, туркменское музыкальное искусство в целом достигло многого, и потому концерты республиканского съезда композиторов доставили истинное удовлетворение.

Однако трудно было подавить и чувство тревоги, поднимавшееся из глубины души, тревоги, которая пока, быть может, еще недостаточно основательна, но все же ощутима настолько, чтобы сказать о ней несколько слов, не боясь омрачить общее праздничное настроение. Чувство это вызвано тем, что, как показал даже беглый обзор прозвучавших на съезде сочинений, туркменские композиторы не всегда ясно и правильно представляют себе путь развития национальной культуры. Прежде всего это касается отношения к народному творчеству.

Народ Туркмении создал изумительный по силе выражения и интонационно-ладовым краскам музыкальный фольклор, и проходить мимо него, не вбирая в себя все подлинно достойное из его живительных соков, а лишь слегка скользя по поверхности, было бы непростительной небрежностью.

Верно, конечно, что охранительное, музейное отношение к народному песнетворчеству утратило свой смысл (а может быть, оно никогда и не имело смысла). Но то, что его глубины не только далеко еще не исчерпаны, а зачастую просто недостаточно познаны и разработаны композиторами-професоионалами, — это также верно. И процесс кристаллизации национального языка профессионального искусства будет длиться еще очень долго.

«Исторический опыт развития социалистических наций показывает, что национальные формы не окостеневают, а видоизменяются, совершенствуются и сближаются между собой, освобождаясь от всего устаревшего, противоречащего новым условиям жизни». Так сказано в новой Программе КПСС. И этой глубокой мыслью должны проникнуться все наши художники.

Вспомним еще раз о стилистической чистоте искусства туркменских бакши. Конечно, — в том-то и состоит историческая роль профессиональной музыки! — композиторы, получившие солидное консерваторское образование, призваны активно развивать национальный стиль навстречу

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание