Выпуск № 9 (274) | 1961 - страница 75

ГОВОРЯТ [КОМПОЗИТОРЫ]

А. ЧИМАКАДЗЕ

В преддверии партийного съезда каждый из нас, музыкантов, особенно серьезно задумывается: каким оно должно быть, наше искусство сегодняшнего дня? Конечно, многообразным, потому что сила художественной культуры — не только в ее идейной содержательности, но и в ее стилистическом богатстве. Это давно известно, и я не открываю здесь никаких истин.

Мне хочется лишь решительно присоединить свой голос к тем, кто отстаивает лапидарность и простоту в искусстве.

Наша захватывающая эпоха, небывало бурное время, вызвала большую тягу к отражению жизни в формах простых и монументальных. Преобладает «крупный штрих» — художникам хочется единым всеохватывающим взором окинуть широчайшую панораму мыслей и дел народных.

Я восхищаюсь искусством Свиридова. С моей течки зрения, это искусство, с его подчеркнутой театрализованностью, ораториальностью, синтезом вокального и речевого начал, отвечает многим духовным потребностям современника. Я вижу в нем черты «социалистической античности», в которой уравновешены объективное и субъективное, драма, лирика и эпос.

Думается, что интересные художественные открытия, отвечающие духу нашего искусства, таит в себе жанр музыкально-драматических композиций. Большое театрализованное представление для широчайших народных масс, в котором найдется место и симфоническому потоку мысли; и проникновенной лирической кантилене, и вдохновенному слову оратора-чтеца, — вот о чем я мечтаю. Конечно, в основу такой композиции должен быть положен не просто эффектный «литературный первоисточник», а произведение, исполненное подлинной мощи национального духа, простое и великое.

У нас, грузин, — замечательная и разнообразная литература. И все же неслучайно мысли наши все вновь и вновь обращаются к Руставели, с. непревзойденной силой запечатлевшему патриотизм, дружбу, любовь и мужество нашего народа.

Вот почему для своей композиции я избрал «Витязя в тигровой шкуре». Это будет, по-видимому, крупное по форме произведение. Два его раздела составят как бы сдвоенную ораторию. Скажу точнее: ораторию-спектакль. Ибо каждый значительный персонаж (всего их пять) будет иметь двух исполнителей — певца и драматического актера.

Предвижу вопросы и сомнения: не слишком ли это монументально и потому не слишком ли статично? Что ж, понятие статики, как и понятие динамизма, не есть нечто догматическое, раз навсегда установленное. Недавно, например, в Грузии прошел республиканский пленум композиторов, на котором прозвучали очень разные произведения. И кто скажет, что в чудесных, истинно народных хорах оперы Ш. Мшвелидзе «Десница Великого мастера» меньше экспрессии и динамизма, чем в драматических «взрывчатых» эпизодах балета С. Цинцадзе «Демон»?!

Но, конечно, нельзя забывать об общих чертах стиля современной драматургии. Я представляю себе форму оратории-спектакля достаточно гибкой. Замкнутые, мелодически завершенные номера будут чередоваться в ней с речитативными сценами интермедийного плана; арии и ансамбли — с разговорными диалогами; оперно-симфонические принципы развития — с «кинематографическими». Так, например, в сцене чтения Тариэлем письма Дареджан «наплывом» будет дана ее ария. Особенно много размышлений и поисков требует в таком сочинении партия хора. Ему придется быть и «действующим лицом» происходящих событий, и, порой, их комментатором. Из числа больших хоровых сцен, играющих важную роль в развитии сюжета и, как мне кажется, динамичных, упомяну, например, «Охоту».

Главное же, от чего будет зависеть современность звучания оратории-спектакля, — это, разу

[ГОВОРЯТ] КОМПОЗИТОРЫ

меется, музыка. Мне хотелось воплотить в ней неповторимое своеобразие нашего национального мелоса в его современном звучании. Насколько это удалось — судить, конечно, не мне, а слушателям.

Из числа других своих работ упомяну о музыке к пьесе Г. Нахуцришвили «Пиросмани», поставленной на сцене Тбилисского драматического театра имени Руставели. Это пьеса о выдающемся грузинском художнике начала XX века, который был так беден, что не мог получить образования и рисовал даже на стенах провинциальных «духанчиков». Музыки в пьесе много. Помимо обычного «театрального сопровождения», в ней есть опереточная сценка, хорал и прочие самостоятельные музыкальные эпизоды.

...О планах говорить всегда трудно: по опыту знаешь, что в процессе работы от чего-то откажешься или найдешь нечто, не предусмотренное заранее. Вслед за «Витязем» буду работать над национальной оперой «Бахтриони». Намереваюсь писать хоры и романсы; этим жанрам, по-моему, уделяется все еще недостаточное внимание. И, конечно, как многие композиторы, мечтаю создать симфонию — инструментальное повествование о судьбе народа.

А. ТЕР-ТАТЕВОСЯН

— Наша эпоха, богатая значительными событиями, рождает у каждого художника множество замыслов. Часто случается так, что работаешь сразу над несколькими сочинениями. Но из них всегда одно — самое главное. Такой самой главной для меня сейчас является Третья симфония. Я задумал ее как программное сочинение, замысел которого можно определить тремя словами: революция — Ленин — партия. Три части — три музыкальных образа, причем один как бы рождается из другого (развитие основано на монотематическом принципе), а вместе они должны составлять неразрывное целое. Наиболее драматичной, конфликтной задумана первая часть. Во второй — лирико-драматической — я стремился показать не только Ленина-вождя, но и Ленина, о котором Маяковский так хорошо сказал: «...самый человечный человек». В третьей части мне хочется творчески поспорить с бытующей у нас порой традицией, по которой о самом главном в нашей жизни (особенно в финалах) говорится только в подчеркнуто приподнятом тоне. Я еще точно не знаю, что у меня получится, но, по-моему, в музыке здесь могут быть самые разнообразные оттенки чувств — и светлая лирика, и радость, и торжественность, и сверх всего — простота и человечность.

В симфонии есть одна необычная деталь: в нее введен чтец. Впрочем, слово «деталь» здесь не совсем подходит, поскольку чтецу я отвожу значительную роль. Он и комментатор, и участник происходящего, помогающий раскрыть более конкретно, зримо идею произведения. Текст, взятый мною из В. Маяковского и Е. Чаренца, весь идет на музыке. Каждое слово занимает точное место в партитуре. Поэтому от исполнителя потребуется большая ритмическая четкость и музыкальность.

Параллельно с Третьей симфонией я писал музыку к фильму «Две жизни» (по сценарию А. Каплера), который поставил режиссер Л. Луков. Я очень рад, что мне пришлось работать именно над этим фильмом: ведь он тоже рассказывает о событиях Октябрьской революции. В центре этого двухсерийного киноромана — судьба простого солдата, ставшего большевиком, активным участником борьбы за свободу, и судьба царского офицера, который, отвергнув революцию, потеряв родину, доживает свой век официантом в одном из парижских ресторанов.

Работа над фильмом помогла работе над симфонией, и наоборот. Особенно много дали

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ГОВОРЯТ [КОМПОЗИТОРЫ]

А. ЧИМАКАДЗЕ

[ГОВОРЯТ] КОМПОЗИТОРЫ

А. ТЕР-ТАТЕВОСЯН

Содержание