Выпуск № 11 (240) | 1958 - страница 44

Сцена из третьего действия
Марута — В. Давидон, Чапинь — О. Петровский

Наряду с драматической и комедийной линиями действия в опере представлена и третья линия — лирическая, воплощенная в образах учителя Аумалиса и сиротки Маруты. К сожалению, образу Аумалиса не хватает действенности и индивидуальной определенности характера.

В музыке оперы, в соответствии с различными группами персонажей, звучит несколько интонационных пластов. Народнопесенный колорит придан характеристикам батраков; отрицательные комические персонажи обрисованы средствами стилизованной бытовой музыки, типичной для старой Латвии. Просветленно-лирические черты присущи музыкальным портретам Аумалиса и Маруты, напряженно-драматические — образу Густа.

Опере предпослана сжатая увертюра, построенная в основном на двух темах. В одной из них (тема Евы) использованы характерные интонации вздохов. Вторая тема, олицетворяя горделивую хозяйскую спесь, впоследствии неоднократно повторяется в опере (в частности — в сцене свадьбы) как один из основных ее лейтмотивов.

Музыкальная характеристика неразлучных подруг Тэвинэ и Пётерене основана на речитативе-скороговорке, который чередуется с отдельными напевными фразами. М. Заринь широко претворяет здесь речевые интонации латышского языка с преувеличенными акцентами местного диалекта. Шуточные прибаутки деревенских подруг ярко выражают национальную сущность их облика; в массовых сценах эти прибаутки нередко подхватываются и хором. В ряде случаев композитор прибегает к использованию подлинных народных песен. Так, народнопесенные интонации лежат в основе лейттемы земли.

Среди латышских крестьянских песен есть старинная протяжная «Вечереет...», строго диатонического склада. Обычно она исполняется в вечерней тиши, крестьянами, идущими с поля. Начинает запевала, хор же обыкновенно заключает мелодическую фразу.

Именно так и использовал М. Заринь эту песню в «Зеленой мельнице», создав трогательную атмосферу вечернего покоя и благополучия (третье действие). На фоне этой песни особенно комичными выглядят

терзания прожорливого Чапиня, все мысли которого прикованы к краюшке хлеба.

Противопоставление резко контрастных эмоциональных состояний — характерный для М. Зариня прием оперной драматургии. Приведем еще один пример из второго действия. В сцене на балу хор под управлением Аумалиса поет народную песню «Я в море видела» со свободно варьированным развитием.

Поэтическое звучание песни, воплощающее чувство Аумалиса к Маруте, пробуждает ревнивые подозрения у Евы. Ее реплики, поддержанные отрывистыми фразами оркестра, наслаиваются на прозрачно звучащие хоровые мелодии и приобретают все более отчаянный и зловещий оттенок. В кульминации этого эпизода звучит уже ясно осознанное чувство мести. Так народная песня стала важным драматургическим фактором в развитии сюжета. Сцена эта мастерски написана М. Заринем и властно захватывает слушателя.

Бодрой песней, стилизованной в духе старинной солдатской, характеризуются землемеры, отслужившие долгие годы в армии. Поэтичный текст ее создан латышским народом в память исторической битвы под Плевной.

В обрисовке отрицательных персонажей М. Заринь умело пользуется стилизацией широко бытующих народных попевок (так называемых Zinqes), с нарочитым подчеркиванием отдельных характерных оборотов. Так достигается комический эффект в партиях барона Шалка, портного Спрукста, Кирмграузиса и в какой-то степени Евы. Эти интонации ассоциируются с чем-то смешным, плоским, подчас чрезмерно чувствительным, слезливым.

Музыкальная партия барона выдержана также в стиле банальных бытовых песенок и бравурных маршей, когда-то широко бытовавших в Латвии; в партии Кирмграузиса господствует «ура-патриотический» марш в духе эпигонов латышского«национального пробуждения».

В характеристике Евы большую роль играют старинная канцонетта и ритурнель, оригинально стилизованные под механическую стеклянную звучность клавикордов. Чапинь обрисован примитивной смешной песенкой, которую он выучил в детстве в воскресной школе.

Порой та или иная мелодия в опере объединяет различных героев, выражая сложные взаимоотношения между ними. Такова драматически насыщенная «тема тайны», которая в какой-то степени связывает Кирмграузиса и Густа.

Образ Маруты, жизнерадостной, оптимистически настроенной девушки — один из наиболее светлых в опере. В ее просветленной лирической лейттеме воплощено чистое и искреннее чувство к Аумалису.

«Зеленая мельница» — несомненная творческая удача латышского оперного искусства и, прежде всего, талантливого композитора, смело берущегося за решение все новых художественных задач.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Сцена из третьего действияМарута — В. Давидон, Чапинь — О. Петровский

Содержание

Сцена из третьего действия
Марута — В. Давидон, Чапинь — О. Петровский