ческих выступлений в камерных концертах.

Большую художественную радость доставило концертное исполнение седьмой картины оперы «Муса Джалиль» Н. Жиганова. Приходилось слышать мнение, что музыка эта вне талантливого сценического воплощения резко проигрывает в своей выразительности. Что ж, если лишить произведение синтетического жанра одной из составляющих его частей, то оно, разумеется, пострадает. Все же и в концертном исполнении музыка Жиганова взволновала, захватила своей художественной правдивостью, несмотря на некоторые изъяны исполнения. Так, Б. Аполлонов был явно «не в форме»: он пел, против обыкновения, не совсем чисто, «покрикивал». И. Ишбуляков фразировал неуверенно. Быть может, это объясняется тем, что исполнители еще не вполне освоились с русским переводом.

В концерте исполнялась сюита из музыки к кинофильму «Овод» Д. Шостаковича. Вряд ли нужно много писать о бесспорных достоинствах сочинения, например, об удивительной естественности оркестровки и формы. Но не следует скрывать и некоторого разочарования. Будь эта музыка — к любому другому лирико-героическому фильму, можно было бы только радоваться сочности и динамизму — вполне в духе Бизе — «Народного праздника» или лирической проникновенности «Сцены». Но поскольку на титре — «Овод», невольно ждешь другого, большего. И хотя финал содержит в себе намек на значительность общественных и личных масштабов трагедии — в целом ни героико-драматического образа, ни правдивых психологических портретов сюита не содержит. А жаль, сюжет уж очень благородный, высокий и человечный!

Высокое мастерство и зрелость отличают «Индийскую сюиту» Ш. Мшвелидзе, окрашенную в своеобразные грузинские тона. Присущая творчеству Мшвелидзе картинная повествовательность, неторопливость развития музыкальных образов ощущается и в этом колоритном сочинении. Кажется, в «Индийской сюите» имеются некоторые длинноты (например, в среднем разделе «Танца молодежи» и даже в лучшем эпизоде «Оттолкни лодку от берега»).

Произведения Н. Жиганова, Ш. Мшвелидзе, Д. Шостаковича, а также «Молодежная увертюра» А. Нестерова были исполнены А. Жюрайтисом значительно более удачно, чем хоры А. Давиденко. Оркестр Московской филармонии играл не слишком старательно. Как обычно, слышались «киксы» валторны, «не строила» деревянная группа. Но к этому уже все притерпелись — и дирижеры, и сами музыканты, и слушатели. Наверное, когда-нибудь сыграют лучше...

Квартет имени Большого театра исполнил 5 пьес на народные темы С. Цинцадзе и «Чувашский квартет» В. Ходяшева. Замечательно органичен и свободен язык камерной лирики грузинского композитора. Можно без конца удивляться многообразию применяемых им средств выразительности, любоваться богатством фактуры, радоваться гармоническим и тембровым находкам. Квартетный стиль С. Цинцадзе — выдающееся достижение грузинской советской музыки.

Надо отдать должное коллективу мастеров — сыграны пьесы были с подлинным блеском и непринужденностью, мягко, с отличным чувством ансамбля. Эти качества отличали и исполнение Квартета В. Ходяшева — самого значительного произведения этого жанра в чувашской музыке. Автор его уверенно владеет полифонической техникой, хорошо знает возможности избранного камерного ансамбля. Когда-то, при первом исполнении, квартет В. Ходяшева произвел не слишком выгодное впечатление — играли его тогда крайне «приблизительно». Ныне положительные качества творческого дарования В. Ходяшева проявились отчетливее. Квартет благороден по музыке, содержит интересный тематический материал. Но все же в нем ощущается известное однообразие звучности и некоторая вялость развития.

Изящно, темпераментно и увлеченно сыграла Галина Баринова сюиту на казахскую тему «Боз айгыр» Е. Брусиловского — сочинение, своеобразное по колориту и довольно эффектное (одна из частей его «бисировалась»).

Концерты-выставки советской музыки — ценное начинание Московской филармонии. Но с горьким сожалением — и в который раз! — обнаруживаешь в концертном зале буквально считанное количество любителей музыки, друзей, сородичей авторов. Закрадывается мысль, а нужны ли такие дорогостоящие и не имеющие почти никакого эстетического влияния концерты? Не пора ли решительно сломить «академические» традиции пропаганды и уж если организовывать «выставки», то заодно сделать их «передвижными» — принести музыку тем самым широким слоям слушателей, которым она предназначается!

Ю. Семенов

∗

Камерное товрчество Прокофьева

Камерные произведения С. Прокофьева все чаще украшают наши концерты. И все же составление программы целиком из ансамблевых сочинений этого композитора воспринимается как своеобразная «находка» исполнителей. Именно такая программа

прозвучала 23 февраля в Малом зале консерватории в исполнений Н. Дорлиак, К. Аджемова, А. Власова, А. Григоряна и А. Корнеева. Во всех ансамблях партию фортепьяно исполнял основной участник программы, тонкий и вдумчивый музыкант К. Аджемов. Концерт разносторонне воссоздал перед нами «камерный путь» С. Прокофьева — от ранней виолончельной Баллады, соч. 15, до написанной в последние годы жизни композитора Сонаты для виолончели и фортепьяно, соч. 119.

В исполнении артистов отчетливо заметно было свое «слышание» прокофьевской музыки. Бережное отношение ко всем звуковым и колористическим тонкостям, которыми изобилуют сочинения Прокофьева, характеризовало творческую манеру К. Аджемова. Свойственная ему исполнительская «пристальность» порой как-то сдерживала размах прокофьевских тем, с их неукротимым жизненным пульсом; но в лирических, спокойных эпизодах (вспомним хотя бы такой шедевр, как третья часть фа-минорной Скрипичной сонаты или первую и третью часть Флейтовой) его трактовка раскрывала все красоты музыки. Редкую чуткость проявил пианист при сочетании фортепьяно с различными инструментами. Он намеренно давал простор прокофьевскому мелодизму, сосредоточенному в партиях струнных инструментов, добивался легкости и прозрачности даже в «густо» изложенной фортепьянной партии. Лишь в некоторых эпизодах Скрипичной и Виолончельной сонат была заметна излишняя «деликатность» в звучании рояля. В исполненной А. Григоряном партии Скрипичной сонаты более всего привлекает красота звукового воплощения и широта дыхания знаменитой третьей части, Andante. Сочно, бархатисто звучала виолончель у А. Власова. Игре его (особенно в Сонате) можно было бы пожелать большей увлеченности и темперамента.

Исполнение «Гадкого утенка» С. Прокофьева — признанная творческая удача Н. Дорлиак. И певице, и пианисту в полной мере удалось подчинить внешнюю характерность этого чудесного произведения глубокому внутреннему лиризму.

Заключавшую программу Сонату для флейты и фортепьяно, соч. 94, чаще можно услышать в исполнении для скрипки и фортепьяно. Быть может, основной, флейтовый вариант Сонаты и уступает в какой-то мере скрипичному в отношении блеска звучания быстрых частей. Однако в целом все же именно он наиболее точно и полно выражает авторский замысел, не отделимый от колористического своеобразия флейтового тембра. Достаточно вспомнить хотя бы основную квартовую интонацию первой темы Сонаты, чтобы почувствовать, как отвечает мягкий, словно светящийся ровным светом, тембр флейты чистой и благородной прокофьевской лирике. Несравненное впечатление в исполнении флейты оставляют и «свистящие» пассажи во второй части Сонаты. Виртуозная и талантливая игра флейтиста А. Корнеева и мастерство пианиста сделали исполнение Сонаты наряду с «Гадким утенком» наиболее совершенным.

Д. Благой

Хоровые концерты в зале имени Чайковского

Уральский русский народный хор (художественный руководитель Л. Христиансен, балетмейстер О. Князева) давно завоевал признание. На третьем Всемирном фестивале молодежи и студентов (Берлин, 1951 г.) он был награжден первой премией. Недавнему концерту в Москве предшествовала успешная гастрольная поездка хора по Англии. Обширная программа концерта — свыше тридцати разнохарактерных песен и танцев — почти непрерывно вызывает живой интерес публики; некоторые номера бисируются.

В первом отделении исполнялась композиция «Весеннее гулянье», в которой объединены поистине очаровательные песни, хороводы, игры и пляски Пермской, Свердловской, Челябинской областей. Радует изящество переходов от песни к песне, живость и выразительность возникающих при этом музыкальных контрастов.

Среди песен, плясок, игр, музыкальных интермедий, составивших содержание «Весеннего гулянья», наибольшее впечатление произвели лирические песни для женского хора: «Во поле березонька стояла», «Ой, гуси-теги...» (с запевалой А. Завьяловой) и «Прощание с березкой» (хоровод с причитаниями).

Почти все песни в «Весеннем гулянье» неразрывно связаны с играми и хороводами, поэтому особо заметную роль приобретают в композиции танцы. В «Уральской кадрили» приятна умеренность, степенность движений, их удивительная грациозность и изящество. Здесь за внешней строгостью рисунка угадывается огненность темперамента. Русская удаль, блеск и сила великолепно проявились в кадрили «Семеро» и в финальной пляске. Полна юмора, изобретательности, хитроумных «коленцев» хореографическая шутка-перепляс «Озорники», виртуозно исполненная А. Кузнецовым, В. Мочаловым, Н. Накоряковым, Ю. Шаровым, В. Измоденовым и Д. Хорьковым.

Второе отделение концерта включало две революционные песни: «Уж как шёл кузнец» (на слова К. Рылеева и А. Бестужева) и «Кутил, гулял Романов Коля» (о свержении самодержавия), ряд старин-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Ю. Семенов

Камерное товрчество Прокофьева

Д. Благой

Хоровые концерты в зале имени Чайковского

Содержание