Выпуск № 4 (233) | 1958 - страница 16

источником, питающим творчество первых национальных композиторов-профессионалов, которые появились лишь после Великого Октября.

За короткое время музыканты Татарии, Башкирии, Чувашии, БурятМонголии, Марийской АССР и других республик приобщились к современным достижениям мировой музыкальной культуры. Перед ними встала труднейшая задача: сочетать самобытные народные традиции со сложными формами и средствами профессионального искусства.

Порой даже казалось невероятным: возможно ли соединить тонкий, прозрачно-легкий народный мелос со всей громадой выразительных средств современной музыки — пышным многоголосием, развитой гармонической тканью, красочной и динамичной оркестровкой? Возникала тревога: можно ли при этом сохранить национальное своеобразие народной музыки, не приведет ли расширение круга выразительных средств к нивелировке музыкального языка, к утере национальной формы в музыке?

Так появилась среди некоторой части национальных музыкантов излишняя боязнь прогрессивных творческих исканий. Сторонники подобных тенденций фактически отрицали необходимость развития народных музыкальных традиций, игнорировали возможность творческого использования выразительных средств, накопленных мировой классикой. Они утверждали, что пентатонные лады являются вечной и незыблемой основой национального музыкального творчества, якобы обладающей «всеобъемлющими» выразительными возможностями, что любой выход за пределы пентатоники может привести к «обезличиванию» национального стиля, к формализму.

Как ни странно, взгляды эти настолько живучи, что находят своих сторонников и до сих пор.

Так, татарский литературный критик Гази Кашшаф, выступая на конференции, пытался огульно обвинить многих композиторов Татарии в ошибочности их эстетических позиций, в пагубной склонности к бесцельному экспериментированию. В ответ на требование участников конференции привести конкретный пример Гази Кашшаф назвал лишь имя молодого композитора Рустэма Яхина, что не случайно вызвало дружный смех. Произведения Яхина могут как раз служить наглядным примером плодотворного сочетания особенностей народного музыкального языка с творческим опытом классического искусства, что и отметил в своем выступлении башкирский композитор 3. Исмагилов, горячо поддержанный большинством делегатов.

Выступление Г. Кашшафа, несостоятельное и в ряде других положений, в известной степени типично для взглядов некоторых деятелей искусства, которые боятся как огня естественного обогащения национальной формы, расширения ее границ. Подобные заблуждения порой вредно влияют на композиторскую молодежь, лишая ее необходимой творческой смелости.

Существует и другая не менее вредная крайность: некоторые музыканты считают пентатонику отжившим свой век, примитивным звукорядом, предлагая поскорее расстаться с ней, как с архаическим пережитком. Об ошибочности и опасности обоих крайних взглядов на пентатонику говорил в своем докладе на конференции Секретарь Союза композиторов СССР Н. Жиганов. Он отметил весьма значительные творческие успехи композиторов «пентатонной зоны», показал, как в живой художественной практике этих композиторов решаются трудные проблемы обогащения национального стиля.

Второй доклад, подготовленный музыковедом Я. Гиршманом (ТАССР) «О пентатонике и путях ее развития» — по замыслу органи-

заторов был призван дополнить теоретические положения, высказанные Н. Жигановым.

К сожалению, понятие национальной формы оказалось в этом докладе суженным до «проблемы пентатоники», причем и эта проблема не была освещена достаточно разносторонне. Выступавшие в прениях товарищи (М. Нигомедзянов, А. Бренинг, Б. Смирнов) указывали, что характерные отличия разных «пентатонных» культур (татарской, чувашской, мордовской, башкирской и др.) следует искать прежде всего в их ритмике, интонационном строе и иных элементах, обойденных темой доклада. Пентатоника, абстрагированная Я. Гиршманом от остальных элементов музыки, превратилась в докладе в схему звукорядов. Живых музыкальных примеров, особенно профессиональной музыки, к сожалению, было приведено немного, и они не были подвергнуты целостному анализу. Вопросы музыкального образа остались в стороне и не затрагивались докладчиком. Вероятно, именно это не удовлетворило Ф. Козицкого (УССР), справедливо указавшего на то, что доклад не раскрыл путей дальнейшего развития пентатоники.

Из выступлений многих музыкантов, участников конференции, стало очевидным, что пентатоника в современной народной музыке — вся «в движении». Почти нигде она не сохранилась во всей своей первозданной чистоте и неприкосновенности. Благодаря органическому воздействию иных национальных культур и более сложных форм профессиональной музыки, пентатонные лады подвергаются различным изменениям, развиваются, пополняются новыми ценными чертами, обогащающими их природу.

Композитор Л. Сахаров говорил о связях марийской пентатоники с мажором и минором. Почти все произведения марийских композиторов, прозвучавшие в концертах, могут служить доказательством этих утверждений, т. к. прекрасно гармонизуются в мажоре и миноре. По наблюдениям Л. Сахарова в обиход народа мари уже вошли песни с полутоном, а пентатоника в них порою отчетливо опирается не на кварты, а на терции и вполне естественно гармонизуется трезвучиями.

Композитор А. Кенель поделился своими наблюдениями над эволюцией музыкального творчества народов, живущих на территории Хакассии. Он сказал, что в хакасские напевы энергично проникает полутон и во многих районах пятизвучные лады заменяются шестизвучными и семизвучными.

На аналогичные факты указал и корейский композитор Ким Гил Хак, отметивший особую распространенность в творчестве корейских композиторов «нечистой» пентатоники (с полутоном), а также несомненную мажоро-минорную основу корейских народных песен и инструментальных мелодий.

Представитель Бурят-Монголии композитор Б. Ямпилов говорил о ясно ощутимой в современной народной музыке тенденции к обогащению пентатоники путем введения полутонов. Процесс этот, по его словам, начался сравнительно недавно. Б. Ямпилов отметил также широкое распространение в Бурят-Монголии «мажорной» пентатоники, возможно под влиянием русской музыки.

О несомненном воздействии русской диатонической песни на современный песенный фольклор Мордовии рассказала и музыковед Б. Урицкая. Благодаря особой территориальной близости мордовцев и русских, мордовские песни, естественно, восприняли ряд особенностей русского мелоса, в том числе и ладовых.

Широко используются мажоро-минорные ладово-гармонические средства в музыке композиторов Татарии. Показательный пример в этом

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание