ней. Актерски же Г. Алексеева весьма выразительна, начиная с первой сцены, когда, обуреваемая своими видениями, Иоанна неподвижно стоит среди бесхитростно веселящихся подруг. Г. Алексеева обаятельно скромна и целомудренна в сцене рассказа перед королем, трепетно-лирична в первой встрече с Лионелем. Напрасно только постановщик в первом акте обеднил образ Иоанны, наделив его почти исключительно героическими чертами. Черты нежности, робости в характере Иоанны очерчены здесь недостаточно рельефно. От этого, в частности, теряет в трогательной интимности ее знаменитая ария прощания.

Точно обрисован образ слабовольного, изнеженного лицемера и труса Карла VII (Н. Коренченко). Выразительность артиста многокрасочна — от жалкой растерянности до царственного величия. Однако Н. Коренченко ярче как актер, нежели как вокалист, а дикция у него подчас страдает неприятной манерностью.

Интересен в вокальном и сценическом отношении артист И. Семенов (Дюнуа) — отличный голос, импонирующая внешность, умение держаться на сцене с благородным достоинством. Запоминается превосходно проведенная обоими исполнителями сцена Дюнуа с королем в замке Шинон. Я. Вутирас (Лионель) сильнее в героических сценах, чем в любовно-лирических, — здесь артисту недостает теплоты и мягкости. Вполне удовлетворяют в спектакле В. Нестягина (Агнесса), И. Косов (кардинал), И. Субботин (Раймонд), А. Экало (Тибо). Менее благоприятное впечатление, как певец, оставил С. Осколков (нунций) и совсем слабым показался К. Иванов (Бертран). Впрочем, сценически они оба достаточно убедительны.

А. Людмилин сумел создать крепкий музыкальный ансамбль и ведет спектакль темпераментно, хотя иногда и злоупотребляет оркестровым forte. Выразительно и стройно звучат хоры.

Особо надо отметить, что роли Иоанны, Агнессы, Дюнуа, Раймонда поручены молодежи, только недавно пришедшей на оперную сцену, а роли кардинала и Лагира исполняют студенты-стажеры.

ИСПОЛНИТЕЛЬСКОЕ ИСКУССТВО

ДИРИЖЕР И ПЕВЕЦ

А. ПАЗОВСКИЙ

Самый глубокий, оригинальный и тщательно обдуманный план постановки спектакля, созданный дирижером на основе отличного знания исполнителей, не может заранее предусмотреть всего. Необходимо учитывать счастливые «неожиданности», которые таит в себе процесс коллективного творчества, — когда первоначальный замысел руководителя обогащается всеми, когда талантливые певцы находят в воплощаемых образах все новые и новые черты, краски, оттенки, порой не предусмотренные дирижерской разработкой партитуры.

Даже в работе с неопытным, но одаренным певцом перед дирижером подчас открываются такие драгоценные грани образа, о которых он ранее и не помышлял. Тем более радостно совместное творчество с талантливыми мастерами оперной сцены; их активный, ярко индивидуальный подход к воплощаемому образу постоянно будит мысль, по-новому зажигает дирижерскую фантазию, заставляя дирижера следовать за актером и одновременно направлять его, не давая чувствовать насилия. И каждый из нас знает, что ничего не может быть ценнее совместных «открытий», рожденных живой коллективной работой.

Разве может предугадать самая подробная дирижерская разработка партитуры «Бориса Годунова» все то, что, например, внесла М. П. Максакова в одно из лучших своих созданий — образ Марины Мнишек; с наблюдательностью истинного художника подметила она многогранность и капризную изменчивость характера Марины, с исключительным артистизмом раскрыв в нем тонкое изящество своенравной красавицы и высокомерие шляхтянки, порывы — по-своему искреннего — чувства к Димитрию и расчетливость холодного ума авантюристки, охваченной тщеславными помыслами о «престоле царей московских». Вся убедительность исполнения М. П. Максаковой в том, что эти контрасты характера даются без всякого «нажима», без подчеркнутой резкости: роль словно выгравирована мягким, но точным резцом одухотворенного мастера.

Именно таково искусство музыкальной декламации М. П. Максаковой в роли Марины: психологическая обостренность каждой фразы, интонации, смена самых различных душевных порывов, мастерская «игра» тембрами певучего слова, отточенность ритма — то энергичного, волевого, то капризно-грациозного. Потому-то и становится возможной филигранная психологическая разработанность и многоликость художественного образа (без ложной боязни придать ему в нужный момент черты идеально прекрасного).

Допустима ли иная трактовка Марины Мнишек, возможны ли иные, более «прямые» и резкие приемы для развенчания заносчивой участницы иезуитской интриги против Московии? Допустимы и возможны,

_________

Фрагмент из книги А. М. Пазовского «Записки дирижера» (см. «Советскую музыку» № 1 за 1958 г.).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ИСПОЛНИТЕЛЬСКОЕ ИСКУССТВО

ДИРИЖЕР И ПЕВЕЦ

А. ПАЗОВСКИЙ

Содержание