ТРИБУНА

КРАТКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ ОБ ОДИННАДЦАТОЙ СИМФОНИИ

А. ДОЛЖАНСКИЙ

Одиннадцатая симфония Д. Шостаковича, неоднократно исполненная под управлением Е. Мравинского в Ленинграде, вызвала восторженный прием у переполнивших зал слушателей.

В многочисленных печатных откликах на новую симфонию, в публичных обсуждениях и частных обменах впечатлениями одобрительная сценка этого нового яркого явления советской музыки упрочилась и уточнилась.

В процессе размышления об Одиннадцатой симфонии накопилось много частных наблюдений по поводу отдельных сторон ее музыки.

Некоторые из таких наблюдений приводятся ниже.

О сравнении с другими произведениями

В разговорах об Одиннадцатой симфонии приходится сталкиваться с четырьмя различными точками зрения. Одни считают, что Одиннадцатая симфония Шостаковича плоха тем, что похожа на его же Восьмую симфонию, другие — что хороша тем, что похожа на Восьмую симфонию, третьи — что плоха тем, что не похожа на Восьмую симфонию, и четвертые — что хороша тем, что не похожа на Восьмую симфонию. Какую же из этих четырех точек зрения выбрать? Скорее всего, мне кажется, — пятую. Ибо нельзя забывать, что обе симфонии принадлежат к различным жанрам: Восьмая относится к музыке бестекстовой, Одиннадцатая — к музыке программной.

Некоторые же критики незаметно для себя отождествляют эти два жанра и хотят в программной музыке найти то, что они обычно находят в бестекстовой музыке, или наоборот. Тогда и появляется сравнение Восьмой и Одиннадцатой симфоний, и к одной из них предъявляются неправомочные требования, которым она отвечать не обязана.

Также неправомочны оказываются сравнения Одиннадцатой симфонии с некоторыми симфониями классиков. Мы очень привыкли к букве «и» перед фамилией Шостаковича. Мы часто говорим: «Симфонии Бетховена и Шостаковича», «Скрипичные концерты Чайковского и Шостаковича», «Прелюдии и фуги Баха и Шостаковича», «Песни Мусоргского и

Шостаковича» и так далее. И вот некоторые, оценивая Одиннадцатую симфонию, сравнивают ее в целом с симфониями Чайковского. Мне кажется, что это так же неверно, как сравнивать ее с операми или квартетами, скульптурными памятниками или драматическими спектаклями.

Желающие сопоставить музыку Шостаковича с музыкой Чайковского могли бы сравнить Одиннадцатую симфонию не с симфониями Чайковского, а с его же торжественной увертюрой «1812 год», то есть одночастным произведением того же жанра, что и четырехчастная симфония «1905 год». Такое сравнение было бы даже целесообразно, если бы помогло исследователю сделать правильный вывод о качестве и масштабе новой симфонии советского автора.

Но если мы не можем дать всестороннего сравнения Одиннадцатой симфонии с другими симфониями Шостаковича (начиная с Пятой), то мы можем сравнивать с ними или с другими произведениями ее отдельные стороны. Например, вполне правомерно (и вполне убедительно) Ю. В. Келдыш сравнивает идейную тематику симфонии, тему революционного движения с претворением ее в других, сочинениях Шостаковича — камерных, симфонических, хоровых.

Многие исследователи справедливо обратили внимание на сходство эпизода расстрела с маршем из Седьмой и токкатой из Восьмой симфоний Шостаковича. Интересно отметить, что сравниваемые отрывки написаны в трех различных схемах: тема с вариациями, трехчастная форма, фуга. Становится трудно предугадать, какую форму изберет Шостакович, если еще раз вернется к аналогичной художественной задаче. Тем более, что и до сих пор никто пока не смог что-либо верно предсказать относительно будущих произведений Шостаковича. Фантазия замечательного композитора всегда оказывается куда богаче воображения пророков.

По поводу финала

Некоторые товарищи критикуют финал новой симфонии главным образом за то, что в нем нет победного завершения; они, кроме того, не находят точного (единичного) толкования содержания симфонии за пределами ее программных названий. Другие, напротив, вовсе не желают считаться с этими названиями, ограничиваясь обобщенным представлением о содержании произведения.

Скорее всего, это происходит потому, что симфония великолепно сочетает и единичную конкретность, и широкую обобщенность образов.

Для тех, кто хочет уточнения, я предложил бы переименовать две последние части: если вторая часть называется «9 января», пусть третья назовется «10 января», а четвертая — «11 января».

10 января 1905 года В. И. Ленин, находившийся в эмиграции, узнал о кровавых событиях, происшедших накануне в Петербурге. Потрясенная этим сообщением группа революционеров во главе с В. И. Лениным запела траурную песню «Вы жертвою пали». 11 января в газете «Вперед» появилась статья Ленина. «Начинается восстание, — говорилось в ней. — ...Кипит уличный бой, воздвигаются баррикады, трещат залпы и грохочут пушки. Льются ручьи крови, разгорается гражданская война за свободу...»

Образ восстания и есть господствующий образ финала Симфонии!

«Лозунгом рабочих стало: «смерть или свобода!» — писал В. И. Ленин. Это и есть центральная мысль, основной вывод финала Одиннадцатой симфонии. Здесь изображается начало нового этапа в русском освободительном движении. Недаром В. И. Ленин назвал революцию 1905 года генеральной репетицией грядущей победоносной революции. Вместе

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ТРИБУНА

КРАТКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ ОБ ОДИННАДЦАТОЙ СИМФОНИИ

А. ДОЛЖАНСКИЙ

О сравнении с другими произведениями

По поводу финала

Содержание