Вторая большая ритмическая волна содержится в эпизоде, посвященном кровавой расправе. Здесь господствует темп ускоренного строевого марша нарочито механического движения и бездушного характера. Как результат столкновения двух основных разделов второй части, возникает третья часть симфонии в жанре марша похоронного.

Третья часть совершенно исключительна по силе своей выразительности. Если бы мы не были скованы условностями поведения в концертном зале, то должны были бы встать и слушать эту музыку стоя, ибо она наполнена для нас священным содержанием. Музыка эта возбуждает чувство бесконечного преклонения перед бессмертными революционерами, проложившими путь нашей свободе, нашему счастью.

Именно в этой части происходит решающий перелом в развитии ритма симфонии. Новый ритмический элемент зарождается еще на основе жалобных интонаций и развивается в красивейшей мелодии струнных. Рост ее приводит к мажорным оборотам, напоминающим фразу «И водрузим над землею красное знамя труда» из песни «Смело, товарищи, в ногу». Это пунктирный ритм двухдольного (ямбического) либо, — что особенно характерно, — трехдольного (анапестического) строения.

Анапестический пунктирный ритм яркой линией проходит сквозь всю историю героической революционной музыки: от песен французской революции конца XVIII века, от «Марсельезы» к Бетховену, все творчество которого пронизано этим ритмом.

От Бетховена пунктирный ритм, как средство воплощения героических образов, ярче всех унаследовал Шопен, что, вероятно, обусловлено было также наличием этого ритма в польской народной музыке.

Утверждение революционного духа в русской народной песне привело к решительной смене дактилических элементов XIX века — пунктирным ритмом боевых песен рабочего класса в нашем веке. П. Лепешинский писал о том, как В. И. Ленин в кругу соратников решительно протестовал против пения жалобных, тягучих песен и в противовес им запевал призывные мелодии революционных рабочих гимнов.

Пунктирный ритм, отражающий вызревание героического начала из образов страдания и покорной жалобы, с поразительной рельефностью завоевывается Шостаковичем в его новом замечательном произведении. Первая же фраза финала (начало песни «Беснуйтесь, тираны!»), построенная на пунктирном ритме в его ямбической и анапестической формах, дает заряд всей части, многообразно развивающей эти элементы. Финал знаменует вступление в борьбу, борьбу трудную и драматическую.

Иногда встречаешь любителей спокойной жизни, которые боятся борьбы, считают ее делом трудным и неприятным. Но Пушкин устами своего героя провозгласил: «Есть упоение в бою!» Но Маркс на вопрос «Ваше представление о счастье?» ответил: «Борьба!» Героическая борьба во имя светлых идеалов есть нечто истинно высокое и прекрасное. Прекрасен не только идеал, прекрасна и мужественная борьба за его достижение. Певцами драматической, героической борьбы были Бетховен и Чайковский. В их музыке прекрасны не только достижение благородной цели, но и борьба во имя этой цели, ради нее. И если Пятая симфония Бетховена кончается картиной победы, то его же Лунная соната завершается примерно так же, как и Одиннадцатая симфония Шостаковича или фильм «Потомок Чингисхана». Рождается колоссальной мощи поток освободительных сил, полный отваги, воли и уверенности в победе, в грядущем достижении которой не может быть сомнений. Недаром Шостакович назвал эту часть «Набат». А. Я. Коц, слова которого положены в основу хора «9 января», в другом стихотворении писал:

«...Нет, не мир и не любовь, —
Там нужен мощный клич восстанья,
Там нужно немощную кровь
Зажечь огнем негодованья...
Там нужно ненависть борца
Вдохнуть в заснувшие сердца,
Давно привыкшие к смиренью,
И в час возмездья роковой
Забить в набат и звать на бой —
К освобожденью!»

Это еще призыв к борьбе за освобождение, а не картина достигнутой победы. Завоевание победы придет позже и потребует еще много жертв и героического революционного труда.

М. И. Калинин в одной из бесед, говоря об освободительном движении пролетариата, выдвинул перед деятелями советского искусства замечательную задачу: «в исключительно ярких красках показать историю этой борьбы, где тысячи людей погибали в борьбе за высокие идеалы...». «...Я не сомневаюсь, — говорил он, — что недалек тот день, когда появится крупнейший художник, который на этом благодарном материале создаст величайшую драму...»

Одиннадцатая симфония Д. Шостаковича вызывает в памяти эти прекрасные слова.

Музыка ее, написанная в канун 40-летия Великой Октябрьской революции, проникнута чувством горячей сыновней любви к родному народу, благоговейным восхищением его героическим прошлым, безграничной верой в его неисчерпаемые силы.

НА ПУТИ ОСВОЕНИЯ ГЕРОИЧЕСКОЙ ТЕМЫ

Ю. КЕЛДЫШ

Одиннадцатая симфония Д. Шостаковича — бесспорно одно из самых выдающихся событий нашего музыкального искусства за последние годы. Музыка симфонии впечатляет с огромной силой, захватывая и покоряя слушателя своей эмоциональной мощью, драматизмом, яркостью образов.

Но не только эти качества хочется подчеркнуть, говоря о новом произведении замечательного мастера. Большая эмоциональная взволнованность, сила и напряженность выражения, острота контрастных сопоставлений — это черты, характерные для творчества Шостаковича вообще. Именно поэтому музыка его никогда не оставляет слушателя равнодушным. Как немногие композиторы, Шостакович владеет даром «брать в плен» аудиторию с первого раза.

Вместе с тем многие его произведения вызывают горячие и острые споры. До сих пор, например, среди нашей музыкальной общественности не сложилось более или менее единого отношения к таким сочинениям Шостаковича, как Восьмая и Десятая симфонии. Здесь приходится встречаться с самыми крайними суждениями — от восторженного панегирика до полного и категорического неприятия.

Острота и страстность споров, ведущихся вокруг творчества Шостаковича, обусловлены прежде всего тем, что он ставит в каждом своем

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

НА ПУТИ ОСВОЕНИЯ ГЕРОИЧЕСКОЙ ТЕМЫ

Ю. КЕЛДЫШ

Содержание