Выпуск № 3 (208) | 1956 - страница 33

ственный руководитель П. Муравский). Народный хор вновь подтвердил свою репутацию замечательного ансамбля. Капелла «Трембита» на этот раз выступила менее удачно (не всегда безукоризненная интонация, форсировка звучности, иногда погоня за внешними эффектами). Снова было отмечено отсутствие на пленуме капеллы «Думка», упорно уклоняющейся от активной пропаганды советского украинского музыкального творчества.

О широкой «волне» программной симфонической музыки, подготовленной к пленуму, говорит перечень хотя бы одних симфонических поэм: Б. Лятошинский — «Гражина», К. Доминчен — «Герои Потемкина», Л. Колодуб — «Великий каменяр», В. Кирпань — «Александр Матросов», Я. Лапинский — «Сталинград», И. Хуторянский — «Поэма», посвященная Великой Отечественной войне. А за поэмами следуют программные увертюры и сюиты Г. Таранова, В. Кирейки, Ю. Щуровского, А. Владимирова, К. Скорохода, Р. Симовича, вокально-симфонические поэмы, сюиты и кантаты С. Людкевича, А. Филиппенко, Г. Майбороды, М. Вериковского, К. Данькевича.

Нет, никак нельзя упрекнуть украинских композиторов в пренебрежении к программной музыке, как нельзя и упрекнуть в «уходе» от больших современных актуальных тем. Но почему же этот раздел творчества оставляет у слушателя ощущение неудовлетворенности и подчас равнодушия?

Необходимо оговориться: особняком стоят два сочинения старейших украинских, композиторов С. Людкевича и Б. Лятошинского. Кантата С. Людкевича «Заповит» для хора и оркестра на слова Т. Шевченко (дирижировал М. Колесса) — сочинение, отмеченное большим мастерством и темпераментом. Композитором как бы заново прочтена бессмертная заповедь великого кобзаря. Кантата проникнута подлинным симфоническим дыханием. Особенно значительна роль симфонического оркестра в драматической кульминации, где дается широкая разработка тематического материала.

Наши дирижеры должны заинтересоваться Кантатой С. Людкевича, а филармонии — включить ее в свои программы. Хочется пожелать автору в двух-трех местах пересмотреть партии сопрано и теноров, поющих в столь высоких регистрах, что создается излишняя перенапряженность звучания.

Симфоническая поэма «Гражина», написанная к столетию со дня смерт A. Мицкевича, безусловно займет важное место в творческой биографии Б. Лятошннского. Волнующий сюжет поэмы Мицкевича, рассказывающей о героическом прошлом польского народа, лег в основу музыкально-драматического повествования, насыщенного широким мелодизмом.

В концертах прозвучали также вокально-симфонические произведения: А. Филиппенко («Дружба воедино»), М. Вериковского («Варшавский цикл»), Г. Майбороды («Запорожцы»), К. Данькевича («На юге Отчизны, где море шумит»). Интересный замысел Г. Майбороды не получил должного воплощения: тематический материал остался «нераспетым», и сочинение «прекращается», не получив естественного и полноценного развития. К. Данькевич назвал свое сочинение вокально-симфонической поэмой. На самом деле это хорошая, широко и торжественно звучащая песня, написанная в куплетной форме и являющаяся пока только зерном поэмы.

Порадовало широкое участие в программах пленума украинской композиторской молодежи. Среди программных сочинений молодых авторов: симфоническая поэма «Александр Матросов» В. Кирпаня, симфоническая поэма «Великий каменяр» Л. Колодуба, Увертюра Ю. Щуровского, посвященная трехсотлетию воссоединения Украины с Россией, Увертюра на народные темы А. Владимирова, Симфоническая поэма И. Хуторянского о Великой Отечественной войне, увертюра «1654 год» B. Кирейки, «Праздничная увертюра» К. Скорохода.

Сочинения эти говорят о хорошей профессиональной подготовке, полученной авторами в стенах Киевской и Харьковской консерваторий. Не все названные авторы равны по дарованию. Отметим широкое симфоническое дыхание в ряде эпизодов поэмы В. Кирпаня «Александр Матросов». Неплохое владение оркестром обнару-

жил А. Владимиров. Конечно, все эти сочинения — пока лишь заявки молодых авторов, к тому же выполненные в большинстве своем под непосредственным (и полезным) влиянием педагогов. Драматургические конфликты разрешаются в большинстве произведений подчас чисто внешними приемами. Ударные и медь — пока основные средства, к которым прибегают авторы для выражения сильных чувств. Тревожит отсутствие у всех молодых авторов своего, оригинального замысла в подаче материала; почему-то они избегают смелого (пусть даже спорного) нарушения привычных канонов, схем, формальных построений. Все названные сочинения написаны в форме сонатного allegro, причем авторы следуют этой форме с удручающей «математической» точностью.

На обсуждении итогов пленума многие ораторы справедливо напомнили молодежи, что у классиков программная музыка получала весьма разнообразные формы: Берлиоз и Лист, Римский-Корсаков и Чайковский, Глазунов и Дебюсси — сколько различных форм находили они для воплощения своих «программ». То же сонатное allegro у классиков всегда было подчинено данному конкретному музыкально-драматургическому замыслу. Как по-разному представлена сонатная форма у Чайковского в «Ромео», во «Франческе», в «Буре»!

В сочинениях же молодых украинских композиторов можно было заранее предугадать появление каждого нового эпизода. Втиснутые в прокрустово ложе сонатного allegro, в каждом сочинении в строгом порядке следуют: вступление, изложение тем, разработка, кульминация, реприза, фанфарная кода. Музыкальная форма как схема довлеет над музыкой, над творческой мыслью.

В результате, прослушав ряд сочинений на столь различные темы, не можешь отчетливо вспомнить ни одного из них (или, вернее, вспоминаешь все вместе, как некое единое «среднеарифметическое» сочинение). Мне кажется, что молодежь должна больше «дерзать», смелее искать новые, творчески индивидуальные формы, которые помогали бы донести до слушателей программный замысел.

К сожалению, опытные мастера старшего поколения К. Доминчен в поэме «Герои Потемкина» и Р. Симович в увертюре «Довбуш» также не избежали схематичности построения; и в этих программных опусах замыслы авторов оказались втиснутыми в привычные схемы.

Вспоминая работы молодежи, нельзя не отметить симфоний А. Канерштейна и М. Копытмана — воспитанников Киевской и Львовской консерваторий. Это тоже в значительной степени еще учебные работы, но работы, в которых авторы сделали серьезную заявку на право говорить языком симфонических обобщений, говорить о глубоких мыслях и чувствах.

Отличное впечатление оставили Вариации для симфонического оркестра студента Харьковской консерватории В. Подгорного. Каждая из вариаций— небольшая пьеса, в которой свободно и разнообразно разрабатывается оригинальная тема отличающаяся благородным, красивым распевом. Лишь в расстановке вариаций есть какая-то «неустроенность» (кульминационная вариация наступает задолго до коды).

Большой успех у слушателей имели симфонические сюиты В. Нахабина и Г. Таранова. Обе сюиты написаны опытными мастерами, хорошо владеющими ресурсами современного оркестра. Блестяще звучит оркестр в сюите В. Нахабина из его балета «Весенняя сказка» (по А. Островскому). «Алтайская сюита» Г. Таранова — результат творческой поездки композитора в районы целинных земель. Это сочинение эффектное, но природа Алтая и быт алтайских тружеников получили в нем несколько внешнее, иллюстративное отражение.

Мы услышали на пленуме фортепианные концерты Б. Лятошинского, М. Гозенпуда, Ю. Знатокова, Вариации для фортепиано с оркестром Г. Финаровского Скрипичный концерт А. Зноско-Боровского. Большое впечатление оставила вторая часть Концерта Б. Лятошинского. Хорошо прозвучали Вариации Г. Финаровского. Отмечу также профессионализм и умелую разработку скрипичной партии в Концерте А. Зноско-Боровского. Тем не менее все указанные сочинения (разумеется в разной степени) оставляют чувство неудовлетворенности. Мне кажется что их ав-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание