жизнь и иметь возможность учиться. Постоянные материальные невзгоды и лишения надломили силы композитора. Он заболел туберкулезом. Но даже тяжело больной, Калинников продолжал упорно трудиться и создавать музыку, полную света и жизнерадостности.

Жизнеописанию Калинникова посвящены шесть глав книга Пасхалова. Разбросанные в разных местах книги воспоминания автора о своем учителе оживляют повествование. Большой интерес представляют отрывки из писем композитора и другие впервые публикуемые документы. В последней (седьмой) главе дается анализ музыкального языка Калинникова. К сожалению, в ней автор разбирает не все (к тому же небольшое по объему) музыкальное наследие композитора. Пасхалов почему-то оставил в стороне такие произведения, как оркестровая сюита, два интермеццо, музыка к «Царю Борису». Ничего не сказано в книге о своеобразном жанре «музыкальных писем» Калинникова (их свыше пятнадцати).

Нельзя не отметить также, что список сочинений Калинникова составлен недостаточно тщательно. Не указано, например, что музыка к «Царю Борису» издана в переложении для рояля в 4 руки, а сюита напечатана и в партитуре и в четырехручном переложении. «Романс гения» почем-то назван «Романсом Ганны». Пропущен романс на слова Пушкина «Не опрашивай, зачем унылой думой»¹. Наконец, совершенно непонятно, почему «Серенада» для струнного оркестра упомянута дважды: в списке сочинений для большого симфонического оркестра и в списке сочинений для рояля.

Приведенную на стр. 85 таблицу прижизненных исполнений обеих симфоний Калинникова следует дополнить еще двумя исполнениями Первой симфонии: 23 июня 1899 года в Павловске под управлением Н. Галкина и 24 ноября 1900 года в Монте Карло под управлением Л. Иехин.

Свой долгий жизненный путь Пасхалов закончил изданием труда, за который ему будут искренно признательны все, кому дорого имя талантливого русского композитора — Василия Сергеевича Калинникова.

В. Киселев

Очерк о Карловиче

К 75-летию со дня рождения выдающегося польского композитора и музыкального деятеля Мечислава Карловича Музгиз выпустил монографический очерк Игоря Бэлзы.

Написанный со знанием дела, с теплым чувством симпатии к личности и творчеству даровитого, безвременно погибшего музыканта, этот очерк обладает рядом безусловных достоинств. Автору удалось убедительно обрисовать своеобразный творческий облик М. Карловича — человека высоких помыслов, глубоких чувств и большой жизненной энергии. Правильно намечает И. Бэлза и внутренние противоречия в творческой натуре Карловича, которые придали некоторым произведениям композитора отпечаток надломленности и трагизма. Верно охарактеризованы те импульсы трагического восприятия мира, которые долго жили в польской идеологии после разгрома восстания 1863 года (вспомним хотя бы образы этих трагических импульсов в романе Э. Ожешко «Над Неманом»).

В очерке показаны разносторонние связи Карловича с русской культурой (в частности, через глубокое восприятие творчества Чайковского, Тургенева и др. Сжато, но хорошо освещена идейная борьба Карловича с представителями реакции, отмечены, вместе с тем, и противоречия художественных воззрений композитора.

В разборах сочинений Карловича немало верных замечаний, касающихся связей музыки Карловича с польским фольклором, польской народной песенностью и инструментализмом. Очерк написан просто, хорошим литературным языком и тщательно документирован на основании новейших источников.

В книжке имеются и недостатки.

Жаль, что мы не находим в ней обобщающей, итоговой характеристики Карловича. Такая итоговая характеристика (охватывающая и целое и части — выбор сюжетов, мелос, гармонию, формы и т. д.) очень нужна: она, безусловно, придала бы книге большую отчетливость и завершенность. Говоря о противоречиях в натуре Карловича неоднократно, автор все же несколько искусственно затушевывает их. Между тем трагизм творчества Карловича, настойчиво тянувшегося к народности и реализму, к радостному восприятию жизни, «о постоянно угнетаемого мрачными тенями разочарованности и печали, надо было показать во весь рост.

Имеются в книжке и недостатки, связанные с композицией работы. Так, например, вполне понятно и законно намерение автора показать окружение Карловича, наметить «предисторию» его разносторонней деятельности. Но слишком пространные сообщения об отце Карловича, а затем ряд отступлений в сторону характеристики различных польских деятелей несколько дробят изложение, отвлекают внимание читателя от основной темы.

Первый нотный пример (стр. 96–97) выбран удачно: в небольшом отрывке из песни «Грусть девушки», как в капле воды, отражены обаятельная сердечность и щемящая грусть музыки Карловича. С остальными примерами не все обстоит вполне благополучно. Так, пример 9 (стр. 129–130) объективно не содержит тех образов «мужественной борьбы во имя общественно значительных идей», которые усматривает в этой музыке И. Бэлза. Перед нами чистейшая, хотя и не лишенная патетической напряженности, лири-

_________

¹ Этот романс был напечатан в 1916 году в сборнике «В помощь жертвам войны» (издание общества «Музыкально-теоретическая библиотека»),

И. БЭЛЗА. Мечислав Карлович. Музгиз, М.–Л., 1952. Музгиз,

ка. Столь же натянута характеристика («образ гражданской скорби») лирической музыки в десятом примере (стр. 130–131). Тема примера 11 (стр. 135) близка к фанфарным темам Скрябина, и, думается, именно в плане образности Скрябина следовало бы рассматривать ее «призывность».

Жаль, что музыка симфонии «Возрождение», произведения очень важного в творческой биографии Карловича, вообще не отражена нотными примерами.

На стр. 119 автор констатирует отсутствие конфликтности в темах первой части скрипичного концерта Карловича, но не делает должных выводов. Между тем это принципиально важный момент. Следовало бы проследить, насколько конфликтность вообще присуща симфонизму Карловича и прийти в результате к определенным обобщениям.

Остановимся еще на некоторых деталях.

Слова szara droga (стр. 109) правильнее перевести, как «обыкновенный», «обыденный» путь, а не как «простой путь». Слова jaк rycerz w stal zakuly (стр. 111) следовало бы перевести точнее — «как рыцарь, закованный в сталь».

Как уже говорилось, слог книжки И. Бэлзы хорош, но все же маленькие погрешности имеются. Встречаются тяжеловатые фразы и выражения. Допускаются ошибки в употреблении времен. Приведем пример (стр. 11). Вместо написанного «он часто приезжал в Москву и Петербург, встречаясь со обоими русскими друзьями», надо было бы: «он часто, приезжая в Москву и Петербург, встречался со своими русскими друзьями».

Заметим еще, что перенос примечаний в конец книги затрудняет чтение, отвлекает внимание. Нехорошо также, что издательство не позаботилось о польском шрифте и заменило его обычным латинским.

Несмотря на отмеченные недостатки, монографический очерк о М. Карловиче в целом заслуживает положительной оценки. Он будет способствовать расширению знаний о Карловиче среди советских читателей. Добавим, что книжка И. Бэлзы изящно издана. Полагаем, что ее портативный, карманный формат должен послужить образцом для серии подобных же монографических очерков.

Ю. Кремлев

Популярные брошюры — «Лекции»

Серия «В помощь слушателю», издаваемая Музгизом, объединяет брошюры двух жанров: «Пояснения» и «Лекции».

Если задача брошюр-пояснений заключается в том, чтобы помочь слушателю глубже понять лучшие произведения музыкального искусства, то задача брошюр-лекций — много шире. Они должны оказывать помощь не только слушателям, но и периферийным лекторам, которые нуждаются и в материалах для лекций и в методических указаниях.

Разумеется, двоякое назначение брошюр-лекций создает для авторов известные трудности. В них нужно коротко, доступно и, вместе с тем, достаточно содержательно и полно изложить материал: дать биографические сведения, перечень произведений данного композитора, охарактеризовать его место в истории музыкальной культуры, определить значение его творчества для нашего времени. При этом нельзя миновать те сложные проблемы реализма и народности музыкального искусства, которые сейчас горячо обсуждаются в музыковедческой среде.

Первое, что бросается в глава при знакомстве с серией, — это отсутствие в ней внутреннего единства и четкости поставленной задачи. Объединяющими моментами служат лишь внешние данные: объем (около печатного листа), формат, обложка.

К созданию «Лекций» издательство привлекло, главным образом, авторов, уже выпустивших в свет солидные труды на данную тему. Так, брошюры о Шопене и Римском-Корсакове написаны А. Соловцовым, о Чайковском — Б. Ярустовским, о Танееве — Г. Бернандтом, о русской советской песне — И. Нестьевым и т. д. К сожалению, некоторые авторы старались лишь сжать свой труд до нужного для брошюры объема, зачастую не очень заботясь о том, кому предназначается данная лекция. План серии в целом определен не издательством, а индивидуальной тематикой тех или иных авторов. Иначе чем объяснить, что в «Лекциях» недостаточно представлена западноевропейская классика, что, за исключением работ И. Нестьева и Л. Данилевича, нет брошюр о советской музыке, нет брошюр о музыке стран народной демократии?

Видимо, издание серии осуществлялась до известной степени самотеком. Редакция не проявила инициативы, не привлекла широкого круга авторов для paзработки новых тем, нетребовательно отнеслась к выполнению поставленной задачи.

Среди рецензируемых брошюр только одна может быть названа лекцией — это книжка И. Ремезова о Глинке. Биография Глинки, разбор его произведений изложены ясно и понятно; удачно привлечены отрывки из произведений Пушкина, Рылеева:, Л. Толстого; в конце брошюры даны примерная программа концерта и краткие пояснения к исполняемым произведениям. Послесловие содержит ряд методических указаний лекторам.

Остальные брошюры-лекции не содержат ни программ, ни методических советов лекторам, ни перечня произведений композитора, ни самых кратких библиографических сведений. Брошюры в большинстве своем представляют

_________

Л. СИНЯВЕР. Бетховен. А. СОЛОВЦОВ. Фредерик Шопен. И. РЕМЕЗОВ. М. И. Глинка. И. МАРТЫНОВ. М. П. Мусоргский. А. СОЛОВЦОВ. Н. А. Римский-Корсаков. Б. ЯРУСТОВСКИЙ. П. И. Чайковский. Г. БЕРНАНДТ. С. И. Танеев. Т. ПОПОВА. Русская народная песня в русской классической музыке. И. НЕСТЬЕВ. Русская советская песня.