Выпуск № 9 (130) | 1949 - страница 13

творчески искать новое, свежее, чтобы быть достойными продолжателями дела великих мастеров русского театра.

Оперетта занимала почетное место в театре Немировича-Данченко с момента его возникновения. «Дочь Анго» Лекока, «Перикола» и «Прекрасная Елена» Оффенбаха, «Корневильские колокола» Планкетта были в числе удачных постановок, осуществленных Музыкальным театром в довоенные годы. Немирович-Данченко очистил оперетту от наслоений пошлости, дурного вкуса, вернул ей ее первоначальное назначение — быть веселой, жизнерадостной музыкальной комедией, иногда сатирически заостренной. В опереттах, поставленных Немировичем-Данченко, искрился смех, действовали живые люди вместо шаблонных опереточных масок.

Станиславский не работал в области оперетты. Но им были поставлены комические оперы «Севильский цырюльник» и «Дон Паскуале».

В своем завещании театру — в письме «Лицо нашего театра» — Немирович-Данченко поставил оперетту на третье место после советской и классической оперы. Однако в современном Музыкальном театре, вопреки заветам учителей, оперетта заняла господствующее положение.

Но, может быть, опереточные спектакли Музыкального театра так хороши, что именно в этой области он нашел свой оригинальный стиль и сказал свое новое слово? К сожалению, то, что нам довелось увидеть и особенно услышать на опереточных спектаклях, глубоко разочаровывает.

Так, например, спектакль «Корневильские колокола» оставляет буквально удручающее впечатление. Исполнение стоит на недопустимо низком уровне. Создается впечатление какого-то промежуточного жанра. Что это — оперетта? Но тогда слишком мало непосредственного веселья, легкости, гротеска и живости. Или это — опера? Но тогда почему же так много слов и так мало музыки? Если еще в 1-м действии музыка и текст сохраняют некоторое равновесие, то, начиная со 2-го действия, музыка Планкетта вынуждена отступать под натиском прозы Николая Эрдмана всё дальше и дальше, на второй и третий планы... И что хуже всего — звучание этой музыки! Жидкий оркестр расходится с солистами, инструменты расходятся друг с другом, солисты расходятся между собой и с оркестром, маленький слабый хор расходится с солистами и оркестром и так далее. За исключением Ю. Прейс, удачно игравшей Жермен, все исполнители срывались и «пускали петухов». М. Федосеева не умеет исполнять «каскадную» роль Серполетты, которая, видимо, не соответствует ее данным. Чем можно объяснить, что И. Петров, удачно исполняющий трудную партию Шванди в опере «Любовь Яровая», срывается в гораздо более легкой арии Вильера из «Корневильских колоколов»? Что это? Небрежное отношение к своему выступлению в оперетте или роковая случайность? М. Матвеев в роли Гренише играл лучше, чем пел, но в целом созданный им образ бледен и невыразителен.

На очень низком идейно-художественном уровне идет и оперетта «Нищий студент». Жанровая неопределенность, вялый ритм, расхлябанное, неряшливое исполнение — все это превращает веселую и темпераментную оперетту Миллёкера в нудный и неинтересный спектакль, оставляющий зрителя совершенно холодным.

Оперетта, музыка которой написана в хорошей венской (штраусовской) традиции, далеко не проста для исполнения. В ней много больших развитых музыкальных сцен. Финалы представляют собой сложные ансамбли, в которых принимают участие все действующие лица и хор. Но ни один из этих ансамблей не проходит благополучно. Хор, оркестр, солисты — всё расползается в разные стороны, всё звучит нестройно и подчас фальшиво. Многие «режиссерские выдумки» явно вредят пению. Лауре (Ю. Прейс) приходится петь, будучи поднятой на руках двумя актерами, или, вскочив на тележку, сразу брать высокую ноту, что, разумеется, отражается на звучании.

Исполнение сольных партий чрезвычайно слабо. Крошечного голоса Н. Тимченко (Владек) с трудом хватает для дуэтов с Лаурой, не говоря уже об ансамблях, в которых его не слышно. М. Гольдина, когда-то удачно справлявшаяся с партией Кармен, срывается в маленькой роли Брониславы.

Перечисленные дефекты не являются чем-то специфическим только для «Ни-

щего студента» или «Корневильских колоколов», — ими грешат и другие опереточные спектакли Музыкального театра.

Не может похвастаться театр и разнообразием опереточного репертуара, в котором мы видим только имена Оффенбаха, Миллёкера, Планкетта, Штрауса, Лекока и снова Оффенбаха. Ни одной советской оперетты! В этом отношении Музыкальный театр значительно отстает от Московского театра оперетты, все время работающего над новыми произведениями советских композиторов.

А, между тем, как много и плодотворно мог бы поработать коллектив Музыкального театра в области советской оперетты! Как много дал бы нашим композиторам тесный творческий контакт с Музыкальным театром, если бы этот последний начал ставить советские оперетты! Возможно, многие из этих произведений оказались бы дискуссионными, но вместе с ними в театр пришла бы живая атмосфера современности, яркая злободневность как в сюжетном, так и в музыкальном отношениях.

Работа театра с такими композиторами, как Дунаевский, Соловьев-Седой, Мокроусов, Блантер, Милютин, и другими нашими песенниками могла бы во многом помочь улучшению и развитию жанра советской оперетты. В эту область Музыкальный театр мог бы внести большой и ценный вклад, если бы она не игнорировалась руководством театра.

В общем сегодняшнее состояние театра далеко не удовлетворительно. Даже самый большой доброжелатель Музыкального театра, если он после перерыва в несколько лет попадает ныне на его спектакли, не может не подвергнуть всю его работу самой резкой и беспощадной критике. Трудно сказать, что хуже: неудовлетворительное состояние музыкальной части (оркестр, хор, солисты), неряшливость постановок и оформления, безответственное отношение многих актеров к своим выступлениям или полухалтурные гастрольные поездки по городам Советского Союза, во время которых 15 человек оркестрантов играют по партитуре без специального переложения? В репертуаре театра 6 оперетт, 5 опер и 2 балета, однако эти цифры вводят в заблуждение. Достаточно просмотреть афишу, составленную на месяц, чтобы убедиться в резком преобладании оперетты над всеми другими спектаклями.

Так, например, в течение апреля 1949 года были поставлены: оперы — «Евгений Онегин» — 1 раз, «Станционный смотритель» — 2 раза, «Любовь поэта» («Сказки Гофмана») — 1 раз, «Любовь Яровая» — 1 раз; балеты — «Берег счастья» — 3 раза, «Доктор Айболит» — 6 раз; оперетты — «Цыганский барон» — 4 раза, «Перикола» — 3 раза, «Корневильские колокола» — 3 раза, «Нищий студент» — 4 раза, «Прекрасная Елена» — 1 раз. На пять оперных представлений, как видим, приходится 15 опереточных и 9 балетных спектаклей.

Из всего богатства русской оперной классики в репертуаре театра только «Евгений Онегин», исполняемый один раз в 1–2 месяца. Западноевропейское классическое оперное наследие представлено... «Сказками Гофмана» Оффенбаха. Советские оперы «Станционный смотритель» В. Крюкова, «Любовь Яровая» Энке, исполняемые чрезвычайно редко, и недавно поставленная «Хозяйка гостиницы» Спадавеккиа не спасают положения, тем более, что назначенный по плану оперный спектакль нередко в последнюю минуту заменяется опереттой.

Одна эта скупая хроника заставляет насторожиться, свидетельствуя о внутренней дезориентированности, об отсутствии своего лица, своего направления у театра.

Сравнительно благополучно обстоит дело с балетами, среди которых заслуженной популярностью детской аудитории пользуется «Доктор Айболит» Морозова.

Постановки советских балетов удаются театру больше, чем постановки советских опер, не говоря уже об опереттах. Причина кроется, видимо, в том, что актеры-певцы в своей профессиональной области стоят на менее высоком уровне, чем артисты балета.

Итак, парадоксально, но факт: балет — самое сильное место в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, никогда в жизни не занимавшихся постановками балетов...

И еще одно выгодно отличает балетные постановки Музыкального театра от оперных и опереточных, — в них участвует молодежь. Почему среди солистов-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание