Выпуск № 7 (128) | 1949 - страница 17

Сейчас, когда обсуждаются дальнейшие пути развития советской песни, следует проанализировать некоторые отрицательные явления, вредящие нашему песенному искусству. Речь идет о нежелательных тенденциях ремесленничества и бессодержательного фразерства в творчестве ряда поэтов-песенников.

Перед нами песня Цезаря Солодаря «Голос Москвы», вдохновившая композитора И. Дунаевского. Приведем полностью первый куплет песни и ее припев:

Уже золотыми огнями
Московское небо горит.
Мы песней прощаемся с вами,
— Она над страною летит.
Ей светят ночные созвездья,
С ней шепчется зелень листвы,
И слышат на каждом разъезде
Приветливый голос Москвы.

Припев:

За работу! За работу! —
Трудовые дни нас ждут.
За работу, за работу —
Нас зовет горячий труд!

Образы этой песни произвольны, субъективны, лишены той общезначимости, к которой должен стремиться советский поэт-песенник. В первых строках поэт старательно создает сугубо ночную обстановку, живописуя «золотые огни» московского неба, «ночные созвездия», трогательные прощания и проч., а припев неожиданно призывает... «за работу, за работу!» Неужели же автор всерьез полагает, что это общезначимый образ: «трудовая» песня, призывающая людей ночью приниматься за работу?

Отсутствие печатной критики подобных текстов, неразборчивость композиторов, бездумно пишущих на них музыку, и нетребовательность издательств, к сожалению, позволяют размножать столь слабые стихи в многотысячных тиражах.

Приведем другой пример несуразного, алогичного построения текста. Распространенная песня А. Фатьянова с музыкой В. Соловьева-Седого «Звездочка» начинается так:

Долго ночка длится,
Лютый ветер злится, —
По траншеям нашим бьет крылом.
«Ckoрo ль до рассвета?»
— «До весны, до лета
Мы с тобой, товарищ, доживем».

Что можно уяснить из последних трех строчек текста? По всей вероятности, здесь приведены фразы первых лиц — вопрос и ответ; после стихотворно-повествовательной формы поэт перешел к диалогу. Но этот переход не мотивирован, ибо диалог неизвестно как и из чего возник, и читателю трудно доискаться до его смысла. Один герой спрашивает: «Скоро ль до рассвета?», а другой на этот ясный вопрос отвечает: «До весны, до лета мы с тобой, товарищ, доживем». Получается нечто напоминающее разговор двух глухих из популярного анекдота. А если добавить к этому, что слушатель песни не видит ни кавычек, ни вопросительных знаков печатного текста, станет ясно, какой головоломный ребус предлагает ему А. Фатьянов.

Некоторым песням наших поэтов нехватает поэтической одухотворенности, приподнятости и обобщения, без чего песенное искусство не может существовать.

Перед нами песня А. Жарова «От города до села» (музыка И. Любана). Она посвящена интересному и волнующему событию наших дней — колхозному празднику по случаю сдачи зерна. Но до чего скучно и прозаично описывает поэт картину колхозного праздника! Протокольным взором бесстрастного регистратора окидывает он всё окружающее. Язык стихотворения беден, сух и неряшлив:

1. Мы на праздник всем колхозом
В город ездили с обозом
2. Сдачу хлеба кончив рано,
Повезли зерно сверх плана.
3. Свежим хлебом, овощами
Горожан мы угощали.
4. С честью наш подарок скромный
Принял город подмосковный.
5. Город нам за труд отличный
Отпустил товар столичный и т. д.

Нужно ли удивляться, что такая песня не только не стала народной, но даже не получила какого-либо распространения в эстрадной практике? Удивительно другое: сам Жаров, очевидно, считая эту песню значительной удачей, поместил ее в сборнике своих избранных песен, изданном Музгизом.

Бедность языка, серость и бескрасочность, плоский, безидейный натурализм — черты, непримиримо враждебные русским песенным традициям.

История ли привлекает к себе поэта или любовная лирика, события современности или пейзаж, — содержанием советской песни всегда должны быть живые

мысли и чувства, способные заинтересовать, взволновать людей. Это мысли и чувства современного, передового человека. Таких мыслей и чувств в приведенных стихах Жарова нет: в них — одно скучное и голое описательство. А ведь назначение поэта — «глаголом жечь сердца людей»! Эта формула великого поэта распространяется решительно на все жанры поэзии, в том числе и на песни. Написать такую песню вполне в возможностях А. Жарова; мы знаем его «Заветный камень», «Все мы сегодня матросы» и другие хорошие песни, вдохновившие композиторов на сочинение яркой музыки.

Песенный жанр требует от поэтов высокого поэтического мастерства, бережного, любовного отношения к родному языку, и этого, к сожалению, часто нехватает нашим поэтам, работающим над песнями.

Слушатель ценит лучшие песни поэта А. Софронова — такие, как «Шумел сурово Брянский лес», «Дай руку, товарищ далекий», «Как у дуба старого» (музыка С. Каца), «Краснотал» (А. Новикова), «Сирень-черемуха» (Ю. Милютина) и другие. Эти песни широко вошли в быт народа и в эстрадную практику.

Но вот перед нами шуточная песня Софронова «Три внука», известная в музыкальной интерпретации В. Соловьева-Седого. В песне фигурируют три внука некоей «краснофлотской бабушки»:

Один был хозяйственный,
Другой был всегда волевым.
Стал коком один корабельным,
И вышел другой рулевым.

А третий красою
Морского блистал,
Военной весною
Вдруг боцманом он стал.

Не говоря о том, что эпитеты, характеризующие индивидуальности внуков, весьма неудачны («хозяйственность» и «дельность» не только не исключают волевой характер, но обязательно его предполагают), в песне много ненужных, случайных слов, засоряющих речь. Почему, например, один из внуков «вдруг» превращается в боцмана?

С какой целью в последнюю строку без всякой надобности введен лишний слог — местоимение «он», затемняющее смысл?

Возьмем другую песню А. Софронова — «Заздравную». В ее втором куплете опять бросаются в глаза лишние и бессмысленные слова:

Мы с подругами вновь,
С ними опять повстречались.

Одно из двух: либо — «вновь», либо — «опять», и раз уж указано, что повстречались с подругами, местоимение «с ними» — лишнее.

Процитированные песенные тексты демонстрируют и низкий уровень мастерства и плохой поэтический стиль. У таких поэтов, как А. Софронов, А. Жаров, подобные песни исключение. Если же мы ознакомимся с деятельностью многочисленных дилетантов-текстовиков, подвизающихся в области советской песни, то убедимся, что количество песенного брака недопустимо велико.

Некоторые композиторы и поэты все еще полагают, что поэтический текст песни необязательно должен представлять собой полноценную поэзию, что музыка способна замаскировать пороки стихотворения, страдающего небрежной лексикой, грубыми рифмами и представляющего собой нечто среднее между скучной прозой и слабыми стихами.

Ни один из поэтов, чьи песни мы цитировали, не позволил бы себе напечатать их без музыки, как стихи, ибо знает их литературные дефекты. Считают, однако, что музыкальный- ритм, периодичность строения напева, пластичность, законченность мелодической линии могут всё скрыть. «Ведь поэтические тексты песен, — рассуждают в таких случаях, — не будут жить отдельно от напева, как стихи. Зачем же над ними работать, зачем их отделывать?!».

Все это глубокое заблуждение.

Во время исполнения и слушания песни, поэтический текст и музыка существуют как нечто единое, нераздельное. Из этого, однако, нельзя делать вывод, что хорошая музыка может уничтожить недостатки поэтического текста. И наоборот: плохая музыка остается плохой, с каким бы гениальным поэтическим текстом она ни соединялась. Десятки прекрасных стихотворений русских поэтовклассиков, соединившись с напевами, продолжали и продолжают жить повсеместно — в быту, в сознании народа, также и в качестве стихотворений, независимо от музыки. Они читаются в школах, в клубах, с кон-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание