Наиболее ценными в раннем творчестве Давиденко были его массовые песни и хоры: «Конная Буденного», «Бурлаки», «Море яростно стонало», «На десятой версте от столицы», «Улица волнуется», «Песня о наркоме», обработки песен каторги и ссылки, вокальные произведения для солистов.

Замечательный организатор, Давиденко был фактическим руководителем всех творческих начинаний Проколла. Талантливый педагог-массовик, он легко объединял вокруг себя широкие круги рабочих–любителей музыки. Но дороже и ближе всего ему все-таки была творческая работа. К сожалению, ранняя смерть не позволила полно развернуться его композиторскому дарованию.

Б. Шехтер в отношении творческой активности не уступал Давиденко. Наряду с песнями и хорами он уделял много внимания инструментальной музыке. В годы пребывания в Проколле он написал две фортепианные сонаты, симфоническую поэму, симфонию. И все же наиболее ценными его произведениями тех лет оказались хоры «За Днестром», «По рельсам Сибирской дороги», обработки песен каторги и ссылки, некоторые вокальные произведения для солистов («Когда умирает вождь»). Вместе с Давиденко Шехтер в течение нескольких лет работал над оперой «1905 год».

Много споров и дискуссий в Коллективе было вызвано многочисленными вокальным произведениями младшего из проколловцев, комсомольца М. Коваля. Он писал песни, хоры и циклы песен, большей частью на современные советские темы, иногда на собственные стихи. Эти темы разрабатывались им то в жанре лирической песни («Пастухи», «Ой, ты, синий вечер»), то в характере бытовых зарисовок («Извозчичек», «Беспризорник», «Матрешка», «Я — селькор») или массовых песен («Дальневосточная». «Комсомолочка черноглазая», «Юность» и др.). Он создавал и целые вокальные циклы — «Песни из одиночки», «Из дней великих», позднее — «1905 год», «Про Ленина», «Из далекого прошлого».

Товарищи отмечали большую общественную ценность творчества Коваля, но указывали и на технические несовершенства его произведений. Давиденко считал путь Коваля неправильным, порицая его за склонность к импровизационности, отсутствие органического развития. Шахтер, возражая Давиденко, отстаивал право Коваля на использование свободной, полуимпровизационной формы, нередко определяемой характером текста: «Творчество каждого талантливого челввека идет своими путями, их нельзя штамповать. "Импрессионизм" Коваля — не самоцель, а средство. Его творчество говорит о глубоких переживаниях, созвучных общей линии Коллектива, в этом его достоинство».

Значительное место в творчестве Коллектива занимали немногочисленные, но содержательные вокальные произведения В. Белого. Много творческих удач было и у других композитор ов проколловцев — Чемберджи, Компанейца, Фере. Левиной и других. Яркое впечатление произвели первые показанные в Коллективе пьесы А. Хачатуряна (поэма для скрипки и фортепиано, посвященная «ашугам», и марш для духового оркестра). Старшие проколловцы говорили, что это «яркая и свежая музыка, по эмоциональности и напористости более близкая Проколлу, чем произведения некоторых старых участников Коллектива».

В январе 1927 года, за 10 месяцев до празднования годовщины Октябрьской революции, Давиденко предложил товарищам написать коллективное произведение — ораторию «Путь Октября». Музыка эта должна была быть рассчитана на массового слушателя и на массового исполнителя — участников самодеятельных клубных кружков.

Форму оратории первоначально предполагалось построить по принципу сонатного цикла: первая часть (аллегро) — Октябрь, гражданская война; вторая часть (анданте с траурным завершением) — памяти В. И. Ленина; третья часть (финал) — строительство. Такая сложная форма, конечно, была бы не под силу проколловцам. После просмотра одной из постановок в клубе им. Кожевникова замысел был видоизменен. Ораторию решено было построить в виде монтажа из отдельных самостоятельных номеров, связанных между собой поэтическим текстом ведущего. Самый план тоже несколько изменился. В оратории должно было быть три «звена», рисующих три этапа нашей истории: первое звено — события 1905 года, второе звено — Октябрь, гражданская война, третье звено — социалистическое строительство.

Не дождавшись помощи крупных поэтов, к которым они неоднократно и безрезультатно обращались, проколловцы сами подобрали литературный материал. Вскоре было создано такое количество отдельных номеров для оратории, что вместить их в одно произведение оказалось невозможным. Приходилось из нескольких хоров на один текст или одну тему отбирать лучший. Это было как бы творческое соревнование.

В результате в ораторию были включены произведения девяти авторов: Белого, Брука, Давиденко, Коваля, Левиной, Ряузова, Тарнопольского, Чемберджи, Шехтера. Наиболее цельным получилось первое звено; наиболее пестрым, разностильным — третье. Самыми удачными произведениями были признаны хоры Давиденко — «На десятой версте», «Улица волнуется», песня Белого — «Памяти 26 бакинских комиссаров», хоры Шехтера — «По рельсам Сибирской дороги», «Кровавое воскресенье» и песня Левиной «Буревестник» на известные стихи Горького.

Большим недостатком оратории были неизбежные при коллективной работе пестрота стиля, отсутствие цельности.

Первое исполнение «Пути Октября» состоялось в Малом зале консерватории при участии одного из самодеятельных кружков (хоры и песни шли в сопровождении фортепиано). Для второго исполнения в Большом театре (дирижер Л. П. Штейнберг) была сделана оркестровая редакция, но отсутствие цельного инструментального замысла и неопытность инструментаторов дали себя знать — хор был подавлен оркестровой звучностью.

Другой крупной работой проколловцев была коллективная работа над сборником «Песни каторги и ссылки». Сборник был осуществлен по инициативе Общества бывших политкаторжан. Давиденко и Белый записали от старых революционеров-политкаторжан ряд мелодий и текстов, а обработки песен поручили всем участникам Коллектива. Обработка народных мелодий была новым делом для проколловцев. Возникло много трудностей, связанных с задачей сохранить

и углубить художественную идею и настроения, заложенные в песне.

Спорили, можно ли изменять мелодию в песне. Одни утверждали, что обороты «жестокого романса», встречающиеся в некоторых мелодиях, можно видоизменить, смягчить и сгладить, что не должно быть «музейного» отношения к песням. Другие же считали, что в песнях, записанных от участников революции, не следует ничего изменять, что именно в этих интонациях нередко заключена «душа» песни.

Наиболее удачными оказались обработки Шехтера — «Солнце всходит и заходит», «Слушай» и Давиденко — «Узник», «Загремела труба».

Коллективной работой Проколла были также обработки песен французской революции — «Ca ira» («Все вперед») и «Карманьолы».

Работа над обработками песен приблизила участников Коллектива к изучению народного творчества. Давиденко, один из первых советских композиторов, совершил поездку на Северный Кавказ, где записывал, и обрабатывал народные песни. Хачатурян сделал несколько обработок туркменских и армянских песен. На одном из собраний Проколла состоялась беседа с представителями Туркмении в связи с предполагавшейся коллективной работой над обработками туркменских песен. Многие члены коллектива впоследствии работали в области национальной музыки: Фере — в Киргизии, Хачатурян — в Армении, Чемберджи — в Башкирии, Шехтер — над туркменским и кабардинским фольклором, Белый — над чувашским.

Коллективной работой Проколла был выпуск сборников массовых хоров и песен (вышло два таких сборника), а также создание сборника детских песен и фортепианных пьес для детей.

Последней крупной коллективной работой, предпринятой по инициативе Давиденко, явилась опера «1905 год», рассчитанная на исполнение силами рабочих художественных кружков. Это было уже в 1929 году, когда ведущая группа Проколла, вступив в РАПМ, стала значительно меньше участвовать в творческой работе Коллектива. Более активную роль в Коллективе стала играть группа «молодых»: Хачатурян. Фере, Компанееп, Левина, Чаплыгин, Ряузов, Климентов, Тарнопольский, Брук.

Мысль о создании оперы «1905 год» была принята с воодушевлением, хотя со стороны старших проколловцев (Белый) и раздавались голоса против коллективной работы над оперой.

Либретто, принадлежавшее перу Г. Градова. не отличалось литературными достоинствами. Отдельные разделы либретто были распределены между участниками Коллектива. Наиболее насыщенный драматический эпизод был поручен Хачатуряну, эпизод «Цирк» — Компанейцу, «Пролог» — Бруку, гротесковый эпизод «Сцена в участке» — Ряузову. Кроме них, в работе принимали участие Чемберджи, Фере, Чаплыгин, Климентов. Месснер и частично, в создании хоровых эпизодов, — Давиденко и Шехтер.

Все написанное обсуждалось участниками Проколла совместно с работниками организованного в то время «Театра рабочей оперы». Критика была жесткой. Указывали на несовершенство либретто и на порочность самого метода коллективного труда над оперой, — «из десяти романсов и арий нельзя составить одной оперы». Работа не была доведена до конца. Отдельные отрывки (хоры Давиденко и Шехтера, «Пролог» Брука) были изданы, некоторые — исполнялись в «Театре рабочей оперы».

Собрания Проколла продолжались до 1932 года. Но той яркой творческой жизни, которой жили проколловцы в 1925–1929 гг., уже не было. Это было время засилья в музыкальной жизни группы РАПМ, осуществлявшей порочные пролеткультовские тенденции в советской музыке.

Вступление в РАПМ и активное сотрудничество с группой рапмовских начетчиков и вульгаризаторов принесли огромный вред творческому развитию проколловцев. И Давиденко, и Коваль, и Белый, и Шехтер, связав свою судьбу с РАПМ, перестали совершенствовать свое мастерство и не только не сумели реализовать прогрессивных стремлений ранней студенческой поры, но и в какой-то степени шагнули назад по сравнению с периодом 1925–1929 годов. Лишь ликвидация РАПМ в 1932 году раскрепостила эту яркую в творческом отношении группу композиторов от мертвящих рапмовских влияний.

Прошло около четверти столетия со времени организации Проколла. Для нас теперь ясно, что эта молодежная группа выражала в те годы новые, прогрессивные устремления советской композиторской молодежи.

На одном из «Общественных судов» Проколла, в 1926 году, был получен письменный отзыв о прослушанной музыке за подписью Р. М. Глиэра. Маститый композитор высказал талантливой молодежи следующие пожелания: «1. Почаще проверять свои произведения на том массовом слушателе, для которого они предназначены. 2. Продолжать работу в том же духе, вовлекая в нее всех молодых композиторов. 3. Добавить яркости, гармонической выразительности, естественной декламации в вокальных сочинениях, яркой, сильной мелодики. 4. Искать контакта с массами прежде всего сердцем». Это были действительно сердечные пожелания. Не все они были полностью осуществлены, но самое стремление молодых композиторов творить музыку для народа воспитывало в них новое, подлинно советское отношение к искусству.

Пусть объективно невелики были творческие достижения Проколла. Но в живых, горячих спорах, в радостном общении с массовым слушателем рождались новые эстетические взгляды, создавались, ценные сочинения, сыгравшие свою роль в дальнейших поисках советского реалистического стиля.

Большинство проколловцев с большой теплотой вспоминает о своей работе в Коллективе. Каждый из них развивался своим особым и порой противоречивым путем. Но многих из них объединяло нечто общее. Это — ясно осознанная демократическая тенденция. Не случайно интересы многих сосредоточились впоследствии на хоровой и программной музыке, на опере и оратории (Давиденко, Коваль, Фере, Чемберджи, Кабалевский, Шехтер, Дзержинский). Также неслучаен интерес, проявленный большинством бывших проколловцев к народной, национальной музыке. Это было естественное развитие начал, заложенных в ранние творческие годы.

Проколл, несомненно, внес свою долю в дело воспитания целого поколения молодых композиторов московской школы, подготовил их к активной борьбе за новый советский музыкальный стиль, стиль социалистического реализма.