Выпуск № 2–3 | 1946 (98)

возможности заложены в советской музыкальной культуре...»

О том, как велик был на фронте интерес к музыке, можно судить хотя бы по тому, что во многих подразделениях нас просили посвятить концерты целиком произведениям Чайковского. Во время исполнения на эстраду летели записки с просьбой исполнить то или иное любимое произведение — Брамса, Шуберта, Бетховена, Чайковского, Бородина.

В общей сложности за 26 рабочих дней бригада дала 66 концертов. Мы уехали в глубоком убеждении, что в Красной Армии можно и нужно исполнять серьезную музыку, что в Действующую армию надо посылать настоящих, больших исполнителей.

Фрицам непонятно

(Из фронтовых впечатлений)

Клавдия Шульженко
Владимир Коралли

Однажды наш ансамбль выступал в авиационном подразделении. После концерта, пожелав гвардейцам новых боевых успехов, мы передали им наказ ленинградцев — сбивать побольше фашистских самолетов. «А мы вам обещаем снова приехать с концертом, как только услышим, что сбит еще один вражеский самолет!»

Нам отвечал прославленный мастер воздушного боя, Герой Советского Союза Василий Голубев: «Вы бы лучше остались у нас, — сказал он, — ведь завтра вам, пожалуй, придется снова приехать. Соревноваться — так соревноваться!»


Артисты Ленинграда — на фронт

Не прошло и дня, как нам пришлось вспомнить о данном обещании. В этот день Голубев и его товарищи в бою с численно превосходящим противником сбили пять и подбили четыре немецких самолета. Вечером мы вернулись в часть. Концерт прошил с небывалым подъемом. Артисты играли, как никогда, вкладывая в исполнение всё свое мастерство и любовь к славным сталинским соколам. Долго длился концерт, а слушатели всё не хотели расстаться с артистами. По просьбе летчиков, техников, мотористов мы исполняли им любимые песни и куплеты. А потом опять взял слово Василий Голубев.

«Я не боялся, что мы не сможем сдержать обещание, которое дали вам, работникам искусства героического Ленинграда, — сказал он. — Этого у нас

не бывает. Другое меня немного смущало: ведь фрицы нас побаиваются! Вот я и думал: вдруг не будут летать в этот день, не удастся с ними встретиться...»

«А вам, — продолжал отважный летчик, — большое спасибо за концерты. Они вливают в нас новые силы для борьбы с врагом. Можете бьгть уверены, что наш счет истребленных фашистских „асов“ будет увеличиваться с каждым днем».

Как приятно и радостно было советскому артисту слышать такие слова! Сознание, что своим: искусством мы вдохновляли красных воинов на победный бой, доставляет каждому из нас подлинное счастье.

Эти чувства, простые и естественные для советского гражданина, были чужды и непонятны нашим врагам. Обслуживая части Действующей Красной Армии Ленфронта, мы присутствовали при допросе пленного немецкого летчика. Переводчик предложил нам задать
пленному вопрос. Мы опросили, обслуживают ли немецкие артисты свою армию, бывают ли они на фронте? Пленный недоумевающе посмотрел на нас, потом на переводчика и, повернувшись спиной, спросил: «Кто эти люди, почему они задают мне такие вопросы?». Пленному объяснили, что мы — советские артисты, выступающие со своим джазом на передовой линии фронта. Немец недоумевающе пожал плечами: «Не понимаю, что вы говорите...» И откуда ему, убийце детей и женщин, понять? Академик читает в землянке на передовой линии лекции для бойцов — фрицу это непонятно. Известный скрипач едет на фронт, чтобы своей музыкой вдохновлять бойцов на героические подвиги, — фрицу это непонятно. Рабочие и колхозники посылают своим сыновьям и братьям танки и самолеты, построенные на свои личные сбережения, — фрицу это непонятно.

Ни одна армия в мире не знает такой заботы, такой любви, какую проявляет советский народ к своей родной Красной Армии.

В нашей стране фронт и тыл слились в одно неделимое целое. И в этом был верный залог одержанной нами победы.

  • Содержание
  • Увеличить
  • Как книга
  • Как текст
  • Сетка

Содержание

Личный кабинет