Выпуск № 2–3 (98) | 1946

Это совершенно новое слово, новый сгусток настроений. Здесь я усматриваю лучшие традиции романтизма, его фантастики, воздушности, таинственности, чувствую какие-то связи со знаменитым «Сном в летнюю ночь», — хотя средства выражения совершенно иные и вполне современные. В этой, вариации достигается необычайная стремительность движения. Быстрые смены смелых гармоний создают причудливый динамический ковер, красочный и яркий, подобный освещенному солнцем лугу, покрытому цветами. Но неотступно владеет восприятием и вторая внутренняя эмоциональная линия — таинственности, даже некоторой ирреальности. Быть может, секрет этого явления лежит в характере звучания мелодии — стаккато; быть может, в остроте своеобразных динамических сопоставлений, — скорее всего, и в том, и в другом.

Этому материалу противустоит другой, развивающийся далее, — бодрый, поступательный, уверенно зовущий вперед. Он светоносно ярок, благодаря изложению в H-dur, т. е. в наиболее мажорной системе по отношению к F-dur и в наиболее мажорном — лидийском — ладе этой системы. Озаренная жизнерадостностью, наконец, свободно вырвавшейся наружу, развивается лирика этой вариации. То она идет в ярком E-dur (также мажорный полюс к F), то переходит в мрачноватый Des. Отмечу, что звуки е и des в системе F являются взаимно гармоничными, и это говорит о поразительной органичности изложения и о чуткой интуиции художника.

Но вот в этот мир врываются скорбные интонации с двойным форшлагом, очень схожие с интонациями начала первой вариации:

В самый разгар веселья возникает первая такая интонация, потом еще и еще, и цепенеет всё. Замирают две скрипки и альт, виолончель пытается спеть бодрую попевку, но голос ее иссякает и превращается в раздробленный органный пункт. На сменяющемся басу f–es появляются две надрывные интонации — на des и на е (аналог тональному плану), обрывки начала поступательной темы, и после этого смятения наступает реприза.

Ее лик преображен: движение интенсифицировано, оно должно снять, казалось бы, налет мрака, который показался в средней части. Но концепция оказывается сильнее фактуры; это движение не увлекает, кажется внешним, и слушателя не покидают мрачные предчувствия.

И действительно, после затухания этого движения наступает пятая вариация — Funèbre:

Именно этот мрачнейший Funèbre приготовлялся скорбными интонациями четвертой вариации. Без этого логического завершения они не были бы достаточно мотивированы. В этой вариации, являющейся драматической кульминацией всего произведения, скорбь дается словно ушедшая внутрь. Минорность этой кульминации затушевана. Это вновь — психологическая глубина, это — прошлое, это — дань художника ужасам мира, его страданиям, но без всякой ораторской жестикуляции, без бурного проявления скорби. Так, часто, сдержанное, уходящее внутрь чувство, не стремящееся к внешним проявлениям, — более глубоко и искренне, чем показное, стремящееся к широкому изъявлению.

Обратим внимание на трансформацию моторной интонации предыдущей вариации: дробление второй четверти, в сочетании с непрерывным движением, создавало там неуклонную поступательность; здесь это дробление, при застывшей второй половине такта, исторгает эмоции скорби, боли и страдания. Автор проявил здесь, в этой детали трактовки ритма, большую силу изобретательности, направленной к достижению художественного результата.

Средняя часть вариации — Animato — по внешним признакам довольно традиционна. Мелодия первой скрипки сурово печальна, в ней

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание