Выпуск № 5 (90) | 1941 - страница 22

концентрируя в художественной форме то чувство пафоса самопожертвования, которое было свойственно лучшей части народовольцев.

Указанный выше прием создания художественного контраста — между беспокойным характером триольного ритма на одной ноте и идущим затем широким, свободным мелодическим движением, — найденный в «Казни», оказал влияние на целый ряд песен, возникших в течение этого периода. Таковы, например, «По пыльной дороге», «Как дело измены», «Узник».

Больше того, эти интонации пронизывают песни революционного движения не только второго, но и третьего периода, докатываясь до периода гражданской войны, — в песне «Смелее, товарищи, в ногу, теснее сомкнемте ряды...» (не спутывать со «Смело, товарищи»):

Прим. 3

При сравнении этих песен делается совершенно ясно, какую железную жизненную закалку прошли интонации «Среди долины», чтобы просуществовать столетие почти в неизменном виде и послужить фундаментом для целой семьи столь же популярных песен.

Сопоставляя эти песни, ясно видно, как романсный размер 6/8 (по существу — две трехдольные группы) превращался в простую двухдольность, приспособленную для шага, шествия, марша. Впервые это произошло в песне «Не бил барабан перед смутным полком» на текст И. И. Козлова (1779–1840), названной им «На погребение вождя» (перевод с английского, из Вольфа). Но поворот в направлении превращения песни в марш, известной инструментализации интонаций, был сделан чересчур круто: песня оказалась не особенно жизнеспособной. Тем не менее, очевидно, на ее основе и сохранив ее функцию песни траурного шествия, появляется родная всему революционному движению песня «Замучен тяжелой неволей». Здесь — опять возвращение к напевной линии: это широкий, народный, с удобно располагающимися верхними подголосками и басами,

сильно звучащий хор. «Низко мы спину сгибали» — песня о екатеринославских событиях 1898 г. — показывает опять стремление к лаконичности, большей ритмической отточенности переходов.

Интересно, что развитие всей этой группы песен шло настолько единым потоком, что многих из них роднит между собой не только мелодия запева (через общие интонации «Среди долины»), но и общий, сконтаминированный с основной мелодией песни припев (см. «По пыльной дороге» и «Спускается солнце за степи»).

Очень важно также отметить, что песня «Не бил барабан», считающаяся старой военной песней, помимо связи с интонациями «Среди долины» (и, таким образом, с интонациями народнических песен), имеет много общего со всей последекабристской романтической поэзией, в частности, с рылеевским «Ермаком» и лермонтовским «По синим волнам океана...».

Таким образом, историческое развитие песни шло по линии превращения ее из лирической в песню широко-общественную, организующую шествие; из явления, действующего только в области эмоциональной сферы, песня становилась кроме того еще и фактором общественно-политической жизни масс. Обращаю внимание на то, что этот процесс превращения песни, т. е. попытка изменения ее напева, приспособления напева к маршу, происходил, очевидно, в интеллигентской среде, знавшей классическую музыку, интонации которой прочно вошли в ее слуховое сознание. Здесь не трудно обнаружить следы прямого заимствования, например, из Бетховена; так, новый музыкальный материал, внесенный в напев «Не бил барабан», легший в основу напева «Вы жертвою пали» (см. такт 5-й), точно соответствует одной из тем 4-го фортепианного концерта Бетховена¹.

Возвращаясь к песням разночинского периода, необходимо сказать, что образы «воли», «свободы», «шири» и «простора» осмысливались в этот период, как воплощение в песне идеального образа широкого, могучего народного движения, под которым, в соответствии с идеологией эпохи, имелось в виду движение крестьянское. Отсюда преобладание в текстах песен крестьянских образов и общая апелляция текстов к крестьянству; отсюда же фольклоризация стихотворений прежде всего Некрасова, а также Кольцова и Никитина.

Кроме того, «образы» воли являлись в известном смысле выражением одного из центральных лозунгов революционных демократов 50–70-х гг.: самое слово «воля» ассоциировалось с этим лозунгом. Здесь мы подходим к новому циклу песен этого периода. Цикл песен, где так или иначе фигурирует «Волга» (иначе — «Волжский цикл»), возник также в этот период движения. С образом Волги издавна связан определенный круг народнопоэтических ассоциаций: «Волга — воля», позднее Волга — центр крестьянского разинского движения, крестьянской воли.

Этот цикл вновь развивается позднее в связи с новой волной популярности песни «Вниз по матушке по Волге», на основе ее центральной утверждающей интонации — широкого, напряженного размаха мелодии на сексту вверх ².

Эта интонация как бы воплощала в себе образы широты, вольности, свободы, мощи. Подобному впечатлению содействовало и то, что хор в ней звучал особенно мощно, звучно, дружно и напряженно; эта интонация,

_________

¹ Отметим, что «Молодая гвардия» Безыменского («Вперед, заре навстречу») также положена на бетховенскую тему (в свою очередь являющуюся напевом народной песни) из Rondo 1-го фортепианного концерта.

² Как известно, прежде чем принять свой современный вид, напев «Вниз по матушке по Волге» претерпел большие изменения, что прекрасно видно из сравнения, сделанного 3. В. Эвальд, — см. «Песни Пинежья», т. II, стр. 535 (см. прим. на стр. 42).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 3

Содержание