Выпуск № 4 (329) | 1966 - страница 10

ли? Чтобы в таких условиях вырваться в театр, требовалось, по всей видимости, какое-то особое стечение обстоятельств и, конечно, — повышенный интерес к спектаклю. Таким, очевидно, и был вагнеровский спектакль, на котором молодая большевичка Елена Усиевич, шестнадцатилетней девушкой ступившая на путь отца — революционера Феликса Кона, встретила Владимира Ильича. Вот как она описывает эту встречу:

«Впервые я увидела Владимира Ильича Ленина в фойе цюрихского оперного театра, на представлении вагнеровских “Валькирий”. Меня тут же познакомил с ним Владислав Германович Краевский, член социал-демократической партии Польши и Литвы, профессиональный революционер. Краевский был большой поклонник Вагнера. Последнего в то время среди знатоков музыки было принято бранить, и меня поразил тот серьезный и уважительный интерес, с которым Ленин, страстно любивший Бетховена, разговаривал с Краевским о произведениях Вагнера, расспрашивал его о некоторых особенностях творчества этого композитора» ¹.

Рассказ, как видите, немногословен, и естественно стремление узнать возможно больше подробностей и о самом спектакле, заинтересовавшем Владимира Ильича, и о его впечатлениях.

С этими вопросами я и обращаюсь к Елене Феликсовне, давно уже завоевавшей признание читателей как острый, талантливый критик, автор ряда значительных публицистических и литературоведческих работ — о Горьком, Маяковском, Н. Островском, польской литературе.

— Разумеется, спустя пятьдесят лет после того, как видела спектакль, будучи тогда к тому же еще очень юной, далекой от театра и музыки, трудно обоснованно и полно охарактеризовать постановку и исполнение, — замечает Елена Феликсовна в ответ на настойчивые мои расспросы о виденном и слышанном. — Но общее впечатление сохранилось определенное. — «Кольцо Нибелунгов» составляло, если можно так выразиться, «золотой фонд» цюрихской оперы. В иной сезон шли все четыре музыкальные драмы этого величественного создания Вагнера, иной год — две-три из них, но представить себе швейцарскую сцену без них было немыслимо. Если реквизит, декорации и прочее оставались более или менее стабильными, то состав исполнителей нередко обновлялся, и «через Вагнера» проходила почти вся труппа... Основная сила театра была не в сценических эффектах, которые навряд ли смогли бы удовлетворить сегодняшнюю аудиторию, а в музыкальной «плоти» спектакля. Мощное звучание оркестра, сильные, выразительные голоса певцов, воспитанных на итальянском и вагнеровском репертуаре, по-настоящему захватывали слушателей, приходивших в большинстве своем не столько смотреть, сколько слушать... Это-то и привлекало в цюрихских вагнеровских постановках — насколько вправе я судить — и такого тонкого, взыскательного любителя музыки и яростного «вагнериста», каким был Краевский, воодушевленно обсуждавший спектакль в беседе с Владимиром Ильичем...

— Никакого личного участия в их беседе я не принимала, — продолжает Елена Феликсовна, — была только немым свидетелем (более близкое знакомство с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной — через вскоре прибывшего в Цюрих молодого большевика, сразу же привеченного Лениным, Г. А. Усиевича; наши совместные прогулки вдоль цюрихского озера и беседы в те часы — все это пришло позднее). Конкретных высказываний Ленина о постановке в памяти не сохранилось, и в этом отношении я могу в какой-то мере лишь повторить уже написанное раньше ¹. Но поскольку можно, судя по тону и характеру беседы, говорить об общем впечатлении, и сама музыкальная драма, и ее исполнение произвели на Владимира Ильича бесспорно сильное, положительное эмоциональное воздействие. Этому не могла не способствовать и приподнятая атмосфера зрительного зала, весьма восторженно —

_________

¹ Е. Усиевич. Из воспоминаний о В. И. Ленине. «Живой Ленин». М., «Художественная литература», 1965, стр. 95–96.

¹ «Прямых разговоров Ленина о художественной литературе я не слышала, хотя из множества отдельных словечек, цитат, шуток видела, что он ее прекрасно знает и любит. Его упоминания о литературе, о музыке, живописи были всегда чрезвычайно осторожны, скромны, он не считал себя специалистом в этой области. А между тем его тонкий и точный вкус во всех областях искусства, полное соответствие литературных взглядов его общему мировоззрению, сам метод его подхода к искусству де-

насколько помнится — принимавшего спектакль. Разумеется, если б удалось найти чьи-либо заметки или рецензии, написанные «по свежим следам» этого события, то можно было бы отчетливей представить себе все его подробности...

«Если б удалось найти»... Елена Феликсовна называет примерную дату памятного спектакля: начало 1916 года, во всяком случае — театральный сезон 1915/16 года. Список газет и журналов, выходивших тогда в Цюрихе, не так уж мал. Однако в каталогах наших крупнейших книгохранилищ они, к сожалению, не числятся (шла мировая война, и почта из Швейцарии в Россию — через враждебную Германию — почти не доставлялась). Единственное исключение в этом смысле — библиотека Института марксизма-ленинизма, где тщательно подобрано уникальное собрание периодических изданий, так или иначе связанных с отдельными этапами биографии Ленина. Среди них, на счастье, обнаруживается и комплект за военные годы наиболее солидной из цюрихских газет — «Нейе Цюрхер Цейтунг», а в нем — и информационные заметки о Штадттеатре, и специальные рецензии на представления «Валькирии».

Знакомство с этими материалами позволяет убедиться в точности и объективности впечатлений Е. Усиевич, в справедливости ее суждений как о цюрихском театре в целом, так и об отношении его к вагнеровским произведениям.

Бросается в глаза прежде всего разнохарактерность репертуара. Здесь можно встретить «Аиду», «Травиату», «Отелло» и «Прекрасную Елену», «Мадам Баттерфляй», «Трубадур», «Сказки Гофмана» и «Веселую вдову», «Богему», «Волшебную флейту», «Кармен» и «Летучую мышь». В «выходные дни» оперной труппы шли спектакли драматические, столь же разностильные по репертуару: «Король Лир» и «Старый Гейдельберг», гауптмановские «Ткачи» и непритязательный фарс «Мой друг Тэдди»...

Издержки военного времени, наплыв разношерстной публики, суета «международного толчка», наложившие свой отпечаток на ритм жизни когда-то чинного Цюриха, сказались и на некотором «послаблении» репертуара Штадттеатра. И все же, как ни пестра была ярмарка названий (в которой, правда, сразу заметен существенный пробел: ни одного русского ¹), нельзя не оценить особого места, завоеванного на этой сцене Вагнером. Здесь, по-видимому, и в самом деле концентрировались основные влечения театра. Этим измерялась его культура. Достаточно сказать, что за один сезон 1915/16 года швейцарцы дали значительно обновленные по сравнению с предыдущими сезонами «Тристана и Изольду», «Валькирию» и «Тангейзера» и заново поставленного «Лоэнгрина».

В самых восторженных выражениях превозносит рецензент искусство Лискен — Брунгильды, которой присуще «чувство стиля, своеобразие трактовки образа, проявившееся в мастерской отделке всех психологических нюансов.. » Столь же высоко были оценены новые исполнительницы партий Зиглинды и Фрики — Вебер и Раблов. Критические замечания вызвал у критика мужской состав. Но и он, как видно, отличался высокой вокально-сценической культурой (Грунерт — Зигмунд, Мильнер — Вотан и в первую очередь Бирот — Гундинг). Особо отмечена в рецензии мастерская игра оркестра. Общий вывод: «...переполненный театр принял спектакль восторженно и наградил исполнителей бурными и искренними аплодисментами» ².

Материалы цюрихской прессы, подкрепляя и конкретизируя рассказ Усиевич, позволяют высказать уверенность, что на этот раз Ленин смог «изменить» той злополучной традиции, которая невольно сложилась у «Ильичей» при посещении зарубежных театров. Об этой грустной традиции с добрым юмором писала Крупская, вспоминая годы эмиграции: «Мы редко ходили в театр. Пойдем, бывало, но ничтожность пьесы или фальшь игры всегда резко били по

_________

лали его мнение неизмеримо более ценным, основополагающим, нежели мнение других, даже наиболее компетентных в этой области марксистов, как, скажем, Г. В. Плеханов или А. В. Луначарский, человек огромного таланта и прямо-таки энциклопедической образованности. Что уж говорить о других» (там же, стр. 98).

¹ Даже гастролировавший весной 1916 года в Цюрихе известный русский баритон Г. А. Бакланов в отличие от своих гастролей 1912 года в Праге (когда, по совету Владимира Ильича, делегаты Пражской партийной конференции совершили своеобразный «культпоход» на «Евгения Онегина» с его участием) ограничился партиями Эскамильо, Амонасро.

² «Нейе Цюрхер Цейтунг» от 23 ноября 1915 года.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание