Честно говоря, в отношении творческой атмосферы у нас стало гораздо легче. Уже на первом заседании Президиума мы почувствовали новую, свежую струю. Молодежь показала, как ее глубоко волнуют основные проблемы нашей музыкальной жизни. А ведь именно ей принадлежит будущее. И мы верим, что она сумеет разрешить на практике все сложные вопросы, в том числе и вопросы подлинного новаторства.

Жорж Леон (Франция)

Занимая место на этой трибуне, я превосходно сознаю возлагаемую на меня ответственность и оказываемую мне честь. Разрешите мне сперва, только вступив на нее, передать Вам братские приветствия от имени редакции газеты «Юманите».

Получилось так, что я оказался единственным представителем Франции на Вашем съезде. Я уверен, что, приветствуя Вас от имени французских музыкантов, исполнителей, композиторов и музыковедов, я правильно выражу их чувства нерушимой дружбы и глубокий интерес, который они питают к достижениям советской музыки.

Этот интерес неудивителен. Наши самые искренние и самые крупные композиторы никогда не забывали опыта, полученного у Вас Клодом Дебюсси, когда он, будучи молодым музыкантом, встречался с Чайковским и вернулся во Францию вдохновленным примером «Бориса Годунова» Мусоргского.

Наши связи, установленные им тогда, с тех пор не прекращались и с начала XX века оказались очень плодотворными. Французско-русская дружба уступила место французско-советской дружбе. Последняя постоянна и реальна. Я тому свидетель и могу привести много примеров.

Наши композиторы с большим вниманием относятся к Вашей музыке, они с интересом знакомятся с Вашими произведениями, они их обсуждают.

У нас существует, как Вы знаете, большое количество даровитых музыкантов, духовных наследников великих классиков, чьей основной заботой всегда было тронуть слушателя, а не поразить его.

Наши композиторы следуют в этом советам Куперена и Рамо. Но они также стремятся к тому, о чем говорил Поль Элюар: традиции — это в первую очередь изобретения и открытия, они могут погибнуть, если композиторы будут довольствоваться лишь повторениями того, что сделали их предшественники.

Об этом, наверное, и Вы заботитесь, и это определяет Ваши достижения. Но разрешите мне здесь вспомнить, что я критик, говорить как критик и выразить сожаление о том, что советские коллеги не дают нам достаточного материала, который бы нам помог хорошо ощутить Ваши стремления. Я хотел бы здесь в первую очередь пожелать, чтобы советские музыковеды нам говорили о музыке своей страны более глубоко.

Постоянство национальной русской традиции, разнообразие многонациональных традиций советских народов нам понятны, когда нам приходится читать Ваши партитуры. К сожалению, это происходит очень редко, ибо я должен признаться, что мы очень многого не знаем из того, что делают сегодня молодые музыканты Вашей страны, те самые, которые следуют по пути, начертанному Прокофьевым, Шостаковичем, Кабалевским, Хачатуряном и Шапориным. Тут я хочу выразить еще одно пожелание: дайте нам возможность лучше Вас узнать. Наши оркестры готовы Вас принять — я это знаю; существует публика, которая жаждет Вам аплодировать — я Вам это гарантирую.

Проследив за работой Вашего съезда, я вернусь во Францию и буду считать своим долгом поделиться своим опытом. Ваши усилия, Ваши перспективы, Ваши удачи будут понятны и французским музыкантам, которые продолжают поиски по пути, проложенному в былые времена знаменитыми предшественниками. Вы это знаете: музыканты Франции не все занимаются упорным «авангардизмом», который часто оказывается арьергардизмом. Такие композиторы, как Дариус Мийо, Франсис Пуленк, Серж Нигг, Анри Coгe, Оливье Мессиан, не являются догматиками или формалистами. Они часть беспрерывной цепи французских музыкантов, последователей истинных традиций, часть той цепи, которая соединяет Гийома де Машо с Оливье Мессианом, полифонистов Возрождения с Дариусом Мийо.

Я расскажу французским музыкантам, как Вы трудитесь, что Вы предпринимаете, каким образом Вы хотите воспитать слушателей, каким образом Вы подходите к задачам нашего времени. Они Вас поймут. Я им укажу на уровень высокой сознательности, на котором Вы стоите, сочиняя свои произведения. Они поймут, что музыка здесь находится в сердце национальных забот. Они подумают еще, возможно, с завистью, что не существует более благоприятных условий для творчества, чем у Вас. И они поймут, вероятно, что нет лучше свободы выражения, чем та, которая рождена человеческим и социальным прогрессом.

Задача, которую Вы перед собой ставите, грандиозна. Она в масштабе Вашей истории. Та решительность, с которой Вы рассматриваете ее, не оставляет сомнения об удачном исходе ее разрешения. Будучи музыковедом-коммунистом и французским меломаном, я этому радуюсь, ибо знаю, что все мы от этого выиграем.

Счастливой работы, товарищи, и пусть эта работа удовлетворит Ваши пожелания. Желаю Вам удачи.

К 60-ЛЕТИЮ В. Я. ШЕБАЛИНА

Т. ХРЕННИКОВ

Выдающийся художник

Памятная дата, если только и она не просто факт личной биографии того или иного человека, а событие для всей художественной культуры, всегда заставляет задуматься, попытаться понять главное, чем определяется ее значительность. Так и шестидесятилетие Виссариона Яковлевича Шебалина. Казалось бы, деятельность этого замечательного советского композитора, педагога, общественного деятеля столь хорошо всем известна, что остается лишь сердечно, от души приветствовать его. Но вдруг оказывается, что охарактеризовать ее не такто легко и что многое здесь еще нуждается в углубленном изучении и целеустремленной пропаганде.

В самом деле, как, например, коротко обрисовать облик Шебалина-композитора? Лирик? Да, бесспорно! Кто же не знает незабываемых по красоте «музыкального чувства» медленных тем его квартетов, или инструментальных сонат, или опер? Но тут же вспоминаются исполненные истинно драматической силы образы симфонии «Ленин» или музыки к пьесам «Командарм 2» И. Сельвинского и «Баня» В. Маяковского. И найденное — верное — определение оказывается недостаточным. Думаешь о том, что Шебалин достигает подлинных высот в сфере чистого инструментализма — симфонического и камерного, в области вокальных миниатюр? Но ведь не меньшее впечатление оставляет крепкая оперная хватка автора «Укрощения строптивой», где эмоциональная насыщенность мелодики сочетается с жанровой сочностью и достоверностью в обрисовке комедийных ситуаций. Нет, вновь определение оказывается слишком узким.

И так, пожалуй, во всем. Происходит это, конечно, потому, что творчество Виссариона Яковлевича по-настоящему многогранно. Можно написать интереснейшее, высокопрофессиональное исследование о русских его традициях, восходящих к искусству Глинки, Чайковского, Бородина, Рахманинова, Танеева, Мясковского. Об исконно национальной певучести инструментального тематиэма, об изобретательнейшей подголосочной полифонии в знаменитых «русских» увертюрах, хорах, квартетах, симфониях, Фортепьянном трио, кантате «Москва», симфонических вариациях на народную тему «Уж ты поле мое» и т. д. Но крепкая опора на традиции вовсе не делает музыку Шебалина академично-бесстрастной, потому что композитор всегда стремится вслушаться в современный мир, освоить присущие ему формы художественного высказывания — в давних ли песнях о новостройках и промфинплане или в зрелых работах: симфонии «Ленин», опере «Солнце над степью», недавнем цикле романсов на стихи А. Твардовского. Анализируя эти сочинения, хочется гово-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Жорж Леон (Франция)

К 60-ЛЕТИЮ В. Я. ШЕБАЛИНА

Т. ХРЕННИКОВ

Выдающийся художник

Содержание