добились первоклассного исполнения. На чехословацкой сцене поставлены и другие прокофьевские оперы: «Игрок», «Обручение в монастыре», «Семен Котко», «Повесть о настоящем человеке».

«Война и мир» пошла в этом сезоне еще в двух театрах — в Брно (режиссер — М. Вассербауэр, дирижер — Ф. Йилек) и в Либерце (дирижер — Р. Вашата). В каждом из них осуществлена своя сценическая редакция этого произведения.

Новую оперу «Улица дель Корно» Кирилла Молчанова показал театр в Опаве. Эта первая постановка оперы за пределами Советского Союза прошла в присутствии автора, который мог по достоинству оценить высокий уровень исполнения.

Большое число новых советских произведений мы услышали в программах ведущих чехословацких оркестров. Дождался своей премьеры в Чехословакии Четвертый фортепьянный концерт для левой руки Прокофьева, который исполнил немецкий пианист Зигфрид Рапп (ГДР) с оркестром Чехословацкого радио под управлением советского дирижера Огана Дуряна, снова приехавшего к нам и (как прежде) горячо принятого публикой. Оркестр Чешской филармонии познакомил нас с двумя советскими новинками. После «Патетической оратории» Георгия Свиридова, исполненной весной прошлого года, оркестр вместе с замечательным филармоническим хором и тенором Беной Блахутом подготовил поэму «Памяти Сергея Есенина». Нас снова поразил редкий музыкальный талант этого композитора. Его «Патетическую ораторию» услышали теперь и в Братиславе. Прозвучали у нас и первые симфонии А. Николаева и А. Арутюняна, кантата «Двенадцать» В. Салманова. Если к этим трем произведениям еще добавить радиопремьеры Двенадцатой симфонии Д. Шостаковича, Второй симфонии Д. Тер-Татевосяна и кантаты «Песни войны и мира» А. Шнитке, то можно сказать, что чехословацкие любители музыки получили известное представление о творчестве советских композиторов последних лет и смогли убедиться в интенсивности его развития. Несколько слов об исполнении уже известных у нас произведений. Это Скрипичный концерт Шостаковича, который спустя много лет после премьеры сейчас играла во многих городах Чехословакии Галина Баринова, «Молдавская сюита» Н. Пейко. Менее удачно прошло первое исполнение сюиты из балета «Сон балерины» («Мечта») Евгения Глебова (дирижер — Виктор Дубровский).

Выступление советских солистов — актив пражского концертного сезона. Слушатели уже давно оценили высокий уровень мастерства советских концертантов, и не только С. Рихтер, Д. Ойстрах, М. Ростропович, Э. Гилельс, Д. Шафран, Л. Коган, но и молодые советские исполнители всегда встречают горячий прием.

Среди наших новых знакомых хотелось бы отметить пианиста Юрия Айрапетяна, скрипача Рафаила Соболевского и квартет Большого театра, выступления которых сопровождались большим успехом.

Перевела с чешского К. Титова

АМЕРИКА

Ю. ВАЙТРАУБ

К двадцатилетию премьеры седьмой в США

Десятилетие между 1940 и 1950 годами принесло особенно обильный «урожай» советских музыкальных произведений в Америке. Наши слушатели познакомились с музыкой Т. Хренникова, А. Хачатуряна, Д. Кабалевского, Н. Мясковского, Н. Ракова и других. С огромным энтузиазмом были приняты такие произведения, как Фортепьянный и Скрипичный концерты Хачатуряна и сюита из его музыки к «Маскараду», «Кола Брюньон», Вторая симфония и Второй фортепьян-

ный концерт Кабалевского, а также его изумительные фортепьянные пьесы для детей.

В продолжение этих десяти лет, знаменовавших подъем в исполнении советской музыки в Америке, в мои обязанности директора музыкальной корпорации «Ам-рус» (впоследствии музыкальной корпорации «Лидс») входило способствовать ее распространению в западном полушарии. Среди разнообразных материалов, прошедших через мои руки (помимо упомянутых выше), были оперы Прокофьева «Обручение в монастыре» и «Война и мир», его скрипичные, фортепьянные сонаты и великолепная Пятая симфония и, конечно, многие сочинения Дмитрия Шостаковича.

Премьера Седьмой симфонии Шостаковича в Нью-Йорке была самым значительным событием музыкальной жизни Америки.

Описание всех событий, предшествовавших первому исполнению у нас этой симфонии, потребовало бы неизмеримо больше места, чем может предоставить ваш журнал. В то время музыкальная корпорация «Ам-рус» помещалась вся в двух комнатах и имела в своем штате три человека. Несмотря на это, знаменитые дирижеры, газетные критики и журналисты находили дорогу к нашей скромной конторе. Газеты требовали новостей, новостей и еще раз новостей. Журналы требовали волнующих фотографий вроде той, которая запечатлела Шостаковича, дежурящего в качестве пожарного на крыше здания. «Звезда» водевиля просила разрешения использовать эпизод «болеро»¹ из первой части симфонии для эстрадного «трюка». Голливудская киностудия собиралась сделать фильм о жизни Шостаковича и хотела использовать в нем музыку всей симфонии. Я даже ездил в Голливуд, чтобы обсудить этот проект с представителями студии. Но, когда мне стали известны некоторые детали будущей картины, я с облегчением вздохнул, узнав, что Шостакович не дал своего согласия. Этим деятелям кино было недостаточно видеть Шостаковича на крыше горящего здания — они хотели, чтобы у него была перевязана рука, а голова обмотана полотенцами, как будто он получил ранения.

Мы были не из тех, кто «создает» сенсации, но сумели снабдить, и снабдить истинными фактами всех, кто их добивался, а те поспешили их опубликовать.

Как Седьмая симфония была выслана на микрофильме, какие перипетии перенесла эта пленка на пути через океан, — все это, конечно, такой материал, который просто просится под перо репортеров. (Однако им не было известно, что, как говорят, американский корреспондент, который вез микрофильм из Москвы, чуть-чуть не забыл его на одной из остановок. Какая была бы сенсация, если бы он прилетел в Америку с пустыми руками!)

Для газетчиков все это было сплошным бизнесом, а нам, работникам «Ам-руса», фильм принес массу трудностей. Его надо было увеличить, перевести на фотографическую бумагу, достать специальные карандаши, которыми музыканты могли бы на этой бумаге писать. Короче говоря, оркестровые голоса были весьма неудобочитаемы.

Но самый сложный вопрос подстерегал нас, когда дело дошло до дирижера: все буквально, дрались за право встать за дирижерский пульт на первом исполнении симфонии в Америке.

Премьера было обещана Национальной Радиовещательной компании, но летом, когда был получен микрофильм, у НРК не было оркестра: постоянный дирижер — великий Артуро Тосканини — никогда не выступал в Америке летом, и поэтому музыканты были либо в отпуске, либо играли в других городах. Мы слышали, что руководство НРК имело в виду Леопольда Стоковского, как раз в это время летевшего в Нью-Йорк из Калифорнии. Кроме того, у Сергея Кусевицкого был в Танглвуде летний оркестр, и он претендовал на то, чтобы первым исполнить Седьмую симфонию. Вопрос настолько усложнился, что даже высказывалось мнение, не лучше ли отказаться от мысли дать премьеру летом и подождать до осени, когда все американские оркестры будут на месте.

И вот тут-то мы, работники «Ам-руса», пригласили человека, который до того жил спокойно в своем загородном доме, не принимая участия в «битве дирижеров». За свою жизнь он видел много почестей и не стремился к новым. Чем больше мы думали о симфонии, рожденной в войне, тем настойчивее мысль возвращалась к этому старцу, который с самого начала бросил вызов Муссолини и Гитлеру, и тем сильнее было наше убеждение, что именно он должен дирижировать первым исполнением Седьмой симфонии.

Но тут встал новый вопрос: как добиться этого? Как могли мы, не более как агенты по распространению советской музыки, сказать руководителям НРК, что дирижировать Седьмой симфонией должен не кто иной, как Тосканини? Teм более, что сам Тосканини еще и партитуры не видел. Другие дирижеры тоже не видели партитуры. Но мы знали, что Тосканини непременно захочет ознакомиться с ней, прежде чем принять.

_________

¹ Под эпизодом «болеро» подразумевается средний раздел первой части Седьмой симфонии — «Эпизод нашествия». — Прим. ред.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

АМЕРИКА

Ю. ВАЙТРАУБ

К двадцатилетию премьеры седьмой в США

Содержание