Выпуск № 5 (282) | 1962 - страница 24

своей сущности музыка ведь не изменилась, а споры в 1960 году были вызваны в первую очередь ее сущностью — самой направленностью развития творческой манеры композитора.

Симфония Тер-Татевосяна прозвучала лишь в магнитофонной записи (кстати, очень жаль, что исполнялась старая запись, в которой не учтены изменения, внесенные композитором в разработку и финал). Вполне возможно, что не всех убеждает музыкальная драматургия симфонии, ее общая концепция, отдельные образы. Но для определения ее жизненности и действительной ценности надо, чтобы она звучала в широкой слушательской аудитории. Именно такое требование абсолютно справедливо раздавалось с трибуны съезда. Не случайно при обсуждении этих произведений на съезде больше акцентировалась общественно-этическая сторона — после их повторного исполнения невольно задумываешься: не слишком ли легко мы иногда решаем судьбу нового талантливого сочинения (талантливость симфонии Тер-Татевосяна, как и сонаты Бабаджаняна, не оспаривалась никогда), торопясь создать вокруг него определенное общественное мнение?

Совсем в другом «ключе», чем все названные здесь произведения, написана симфония Г. Егиазаряна «Раздан». Это образец лирико-жанрового симфонизма. Новаторские поиски в этом сочинении не так активны. Но привлекают светлая лиричность и местами даже пасторальность музыки, вызывающая ассоциации с некоторыми шубертовскими образами, ее искренность и яркая национальная определенность. Пожалуй, основной недостаток симфонии — ее «многословность» и — местами — некоторая перегрузка оркестровой звучности.

Из других инструментальных сочинений отмечу талантливый Концерт-поэму для скрипки Э. Арутюняна, привлекательные Сонату и Концерт для виолончели А. Худояна, строгую по стилю, лаконичную Фортепьянную сонату Л. Аствацатряна, изящно и со вкусом оркестрованную Балетную сюиту А. Аджемяна, скромные по замыслу, но приятно звучащие «Ноктюрн» и «Рапсодию для скрипки» Э. Багдасаряна.

Радостные впечатления от армянской инструментальной музыки омрачаются, однако, тревожным сомнением: не слишком ли много глубокомысленных вступлений, драматических главных партий, многозначительных пауз, лейтмотивных вторжений? Всегда ли это глубокомыслие обусловлено и оправдано авторским замыслом? Не начинает ли появляться в армянском симфонизме некий драматургический и образный штамп? Такого рода сомнение возникло у меня в связи с исполнением Симфонии Г. Овунца. Квартет того же автора оказался гораздо интереснее и естественнее по музыке. Претензия на большую значительность, чем того заслуживает характер музыки, есть, по-моему, и в первой части Фортепьянного квинтета Э. Хагагортяна, привлекающего в целом живостью и выразительностью образов (особенно в последующих частях).

Вокально-симфонические циклы

Три показанных на съезде вокально-симфонических произведения написаны в разных жанрах и разными авторами, но все они посвящены одной теме — Родине, прошлому и настоящему Армении.

Наиболее яркое впечатление оставила уже знакомая московскому слушателю вокально-симфоническая поэма А. Арутюняна¹ «Сказание об армянском народе» (тексты песен А. Граши). Мы вновь узнали в поэме удивительную общительность и демократичность светлого таланта А. Арутюняна, его умение говорить о серьезном, значительном просто и доступно. Здесь захватывает рельефная выразительность тем, колоритное звучание оркестра, чуткое и гибкое ощущение ритма, всегда отличающее произведения этого автора (напомним хотя бы скерцо из Симфонии).

Если же подходить к «Сказанию» с самыми высокими критериями соответствия замысла его осуществлению (а только таких критериев заслуживают талант и мастерство Арутюняна), то произведение в целом можно упрекнуть в некотором снижении тонуса от глубокого эмоционального «замаха» первой части к финалу. Музыка последних частей мало что прибавляет к знакомому нам облику автора «Кантаты о Родине» и Симфонии.

Вокально-симфонический цикл А. Тертеряна «Родина» (на слова Ов. Шираза) представляет собой пять вокальных миниатюр, объединенных

_________

¹ Кстати, А. Арутюнян, пожалуй, единственный из яркой плеяды композиторов, о которых говорилось вначале, сохранивший свою прочную приверженность к вокальным жанрам.

сквозной идеей: Родина и жизнь неразрывны. Эта общая идея подчеркнута и драматургически — так, характерная интонация из первой песни приобретает обобщающее значение, а ее трансформации придают своеобразную симфоничность циклу. Вокальная партия, интонационно близкая армянской народной музыке, хорошо сочетается со скупым и выразительным оркестровым сопровождением. Жаль, однако, что нам не удалось послушать второй вокально-симфонический цикл Тертеряна (на слова Е. Чаренца).

К Е. Чаренцу, замечательному революционному поэту Армении, «армянскому Маяковскому», обратился в своей оратории «Страна Наири» и В. Котоян. В музыке его есть эмоциональная непосредственность, «открытость». Но вместе с тем многое в его произведении вызывает возражение. Прежде всего, можно ли назвать ораторией произведение, в котором вся смысловая нагрузка передана чтецу, а хор и солисты поют лишь вокализы? Но дело не только в этом. Сам характер музыки, ее интонационный строй, замкнутый в кругу привычных лирических и жанровых интонаций, не соответствует, как мне кажется, очень активной и очень современной лексике поэзии Чаренца. Так возникает противоречие между стихами и звучащей вслед за ними (или одновременно с ними) музыкой, тем более, что партии хора и оркестра недостаточно разработаны, а иногда и просто примитивны.

К сожалению, в этих трех произведениях, таких различных по значимости и художественному качеству, вновь проявилась известная односторонность в воплощении темы прошлого Армении. Я имею в виду столь частое в армянском искусстве стремление подчеркнуть прежде всего глубокий трагизм судьбы народа, безысходные горести гарибов-скитальцев.

Да, история дореволюционной Армении была поистине трагической. Но каждого, кто знакомится с ней, поражает и другое: удивительная жизнеспособность, стойкость и эпическая суровость народа, сумевшего сохранить Родину, создать домашний очаг среди голых камней и скалистых гор и пронести через века бедствий, гнета и разрушений не только сокровища своей культуры, но и жизненный оптимизм, и живой, действенный юмор. Эту многогранность облика, только и дающую истинное представление об Армении, мне думается, еще предстоит воплотить армянским композиторам.

Вокальные и музыкально-сценические произведения

Мы прослушали множество песен, романсов и хоров. А захватили по-настоящему очень немногие. Прежде всего, великолепные шесть романсов А. Степаняна на слова Сармена — редкий в музыкальной литературе образец философской лирики. Выразительный рисунок вокальной партии, гибко сочетающий речитативность и песенность, лаконичность, отшлифованность, — их отличительная черта.

Совсем в другом плане написана песня Арт. Хачатряна «Саят-Нова», воскрешающая традиции ашугских песен с их импровизационным вступлением, ярким запевом и свободно разворачивающейся мелодией. Запомнились также два романса Г. Читчян («Дороги» и «Не говори», явно продолжающий традиции Р. Меликяна), миниатюра А. Худояна «Все для тебя», некоторые хоры a cappella (в особенности оригинальный по фактуре хор К. Закаряна «А вдруг...»), отдельные песни.

И все же в целом от вокальных концертов осталось впечатление интонационного и эмоционального однообразия и... бедности. Будто бы дух новаторства и художественных исканий, характерный для других жанров, и не коснулся песенно-романсового творчества. Подавляющее большинство авторов песен и романсов замкнулось в кругу привычных и часто стертых интонаций любовно-лирических и плясовых мелодий, а фактура сопровождения (особенно в песнях, показанных на концерте 15 февраля) словно остановилась на уровне творчества 20–30-х гг.

В известной мере те же недостатки свойственны, на мой взгляд, и опере А. Бабаева «Арцваберд». В ней много привлекательной музыки, естьи ярко выразительные эпизоды: сцена плача в первом акте, баллада Тороса и песня о Ленине во втором и некоторые другие. Вместе с тем и в «Арцваберде», особенно в речитативах, ощущается инерция интонационного мышления, — ощущается тем в большей мере, что написана опера на современный сюжет. Именно эта инерция привела к недостаточной индивидуализации музыкальных

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание