Выпуск № 11 (240) | 1958 - страница 73

его руководителя сэра Томаса Бичэма в концерте из произведений Рихарда Штрауса. Тогда меня поразили неограниченные виртуозные возможности коллектива, огромная свобода исполнения в соединении с бережным отношением к авторскому тексту. Прошлой зимой я встретился с оркестром за дирижерским пультом и имел возможность узнать его в процессе работы. За две репетиции я смог тщательно отрепетировать программу, включавшую Пассакалию Баха, Скрипичный концерт Сибелиуса и Десятую симфонию Шостаковича.

Репертуар Парижской Оперы очень велик: французская, русская, немецкая классика, произведения современных композиторов. Наибольшее впечатление произвел на меня спектакль «Гибель богов» под управлением Ганса Кнаппертсбуша. Масштабность мышления, высокий эмоциональный тонус, возвышенная патетика, мастерский расчет кульминаций (Кнаппертсбуш сумел найти в опере единственную точку максимального напряжения — кульминацию траурного марша) позволили дирижеру достигнуть очень больших высот в трактовке этой оперы. Успеху спектакля способствовали талантливые исполнители партий Брунгильды (Астрид Варнай), Зигфрида (Ганс Брейер) и Альбериха (Алоис Пернесторфер).

Очень приятное воспоминание оставили спектакли — «Кавалер Роз» Р. Штрауса и опера-балет Ж. Рамо «Галантная Индия», впечатляющий пышностью декоративного оформления (автор его — талантливый художник Жорж Вакевич, известный москвичам по спектаклю «Гамлет» в постановке Питера Брука). Мне кажется, что оба эти произведения могли бы быть с успехом поставлены на нашей сцене.

В «Жар-птице» Стравинского очень хороши декорации Наталии Гончаровой (в особенности «Зачарованный сад» и апофеоз), создающие поэтичную атмосферу русской народной сказки и органично сливающиеся с музыкой Стравинского. Этого, к сожалению, нельзя сказать о хореографии, которая лишь ослабляет впечатление от партитуры, формально иллюстрируя сюжетные положения.

В Париже я побывал на спектакле Американского Балетного театра. Вызывает чувство сожаления, что усилия талантливых актеров направлены на решение подчас бессмысленных задач, поставленных перед ними балетмейстером. В результате возникают такие балеты, как «Сцены из жизни английских пуритан» на музыку «Просветленной ночи» А. Шёнберга, абстрактный балет на музыку камерного Концерта Э. Шоссона и т. д. Здесь можно отметить полное эмоциональное несоответствие между музыкой и хореографией (при наличии абсолютного ритмического тождества).

В Брюсселе на Всемирной выставке были представлены лучшие артистические силы почти всех стран мира. Здесь можно было услышать Венский и Берлинский филармонические оркестры под управлением Караяна, Мадридский, Лозаннский, Варшавский и Будапештский оркестры, посмотреть спектакли Пекинской, Загребской и Пражской опер, побывать на концертах выдающихся скрипачей мира, принимавших участие в Международном Фестивале имени Эжена Изаи. К сожалению, из-за большой занятости, я смог посмотреть в Брюсселе только выступление «Интернационального балета маркиза де Куэвас» и оперу Вивальди «Верная нимфа» в исполнении итальянских певцов и камерного оркестра «Палаццо Питти» под управлением Анджело Эфрикяна.

«Интернациональный балет маркиза де Куэвас» — широко известная постоянно гастролирующая труппа. В ее составе много известных артистов, пришедших из разных европейских театров. Программа спектакля включала «Сюиту в белом» на музыку Э. Лало в постановке С. Лифаря (известную москвичам по гастролям балета Парижской Оперы), «Сомнамбулу» на музыку и сюжет оперы Беллини в постановке Ж. Баланчина, «Парижскую жизнь» Оффенбаха в постановке Л. Мясина и балет «Болезнь века», ставящий целью пародирование джаза.

Наилучшее впечатление произвел талантливый балет Ж. Баланчина «Сомнамбула», в котором автор продемонстрировал богатую фантазию, творческую изобретательность и незаурядную музыкальность. На следующий день после спектакля группа артистов Большого театра встретилась с Леонидом Мясиным — известным балетмейстером дягилевской труппы. Помимо своей деятельности в качестве хореографа,

Мясин известен и как виртуозный танцовщик, один из лучших исполнителей заглавной роли в «Петрушке» Стравинского. В беседе с нашими артистами Л. Мясин дал очень высокую оценку спектаклям Большого театра и проявил глубокий интерес к театральной жизни в Советском Союзе. Он выразил надежду приехать в СССР со своими спектаклями.

Опера Вивальди «Верная нимфа» была обнаружена итальянским дирижером Анджело Эфрикяном в Туринской Национальной библиотеке два года тому назад, и теперь впервые увидела свет. Эта незатейливая пастораль, повествующая о любовных переживаниях мифологических персонажей, была, в общем, хорошо исполнена итальянскими артистами, к сожалению, не всегда точно интонировавшими.

Концерт Леопольда Стоковского в Театре Елисейских Полей в Париже был для меня вдвойне интересен, поскольку в этот вечер дирижер выступил с прославленным оркестром Французского радио и телевидения. Программа давала возможность оркестру проявить себя в самых различных стилях. Очень добросовестно исполнив Токкату и фугу Баха и Первую симфонию Брамса (правда, несколько суховато, что в значительной степени зависело от прочтения этих партитур дирижером), оркестр полностью «раскрылся» в сочинениях французских авторов, с ослепительным блеском сыграв «Альбораду» Равеля и сюиту Жака Ибера «Гавани мира».

В парижской церкви XIV века Сен-Шапель, известной своими витражами, летом проходил цикл концертов хоровой музыки. В исполнении отличного Венского камерного хора под руководством Ганса Гиббесбергера я слушал гениальные творения Палестрины и Баха, а также пять вдохновенных хоров a cappella Антона Брукнера. Следовало бы включить эти произведения в репертуар наших хоровых коллективов.

Во время гастролей по Федеративной Республике Германии я имел возможность ознакомиться с сочинениями современных немецких композиторов. Особенно понравились мне партитуры Вернера Эгка и Карла Амадеуса Хартманна. «Искушение святого Антония» Эгка написано как циклическое произведение, состоящее из 13 маленьких «новелл» для меццо-сопрано, струнного квартета и струнного оркестра, — это работа зрелого мастера, проникнутая тонким юмором, по стилю напоминающая некоторые произведения Бенджамена Бриттена (сюита «Иллюминации»). Для произведений Хартманна характерна глубокая эмоциональность, сочность гармонического языка, богатство оркестровой палитры. Любопытно обращение Хартманна к стихам Уолта Уитмэна в его Первой симфонии. Два других известных мне сочинения Хартманна — Четвертая симфония для струнного оркестра и Концерт для альта и фортепьяно с оркестром — также представляют значительный интерес.

Произведения додекафонистов Клебе, Фортнера и Генце трудно отличить друг от друга, как по технике письма, так и по их эмоциональному тонусу. «Отличительные признаки» можно усмотреть лишь в составах оркестра порою достаточно экстравагантных (так цикл Клебе «Римские элегии» написан для голоса в сопровождении рояля, чембало и контрабаса). Написанная в 1957 году Восьмая симфония Дариуса Мийо — очень жесткое, угловатое сочинение. Манера оркестрового письма нарочито «корява». Упомяну также о Серенаде для струнного оркестра американского композитора Джорджа Антейля — приятной, жизнерадостной пьесе, говорящей о большом вкусе ее автора...

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание