Выпуск № 5 (234) | 1958 - страница 7

Много работает в оперном жанре молодой Витаутас Клова, успешно дебютировавший историко-эпической оперой «Пиленай». Первую оперу написал одаренный Витолис Баумилас: его «Утопленница» уже ставится на сцене Каунасского театра. В этой бытовой деревенской драме (по одноименной повести А. Венцуолиса) есть удачные жанровые эпизоды, обнаруживающие меткую наблюдательность автора и живое чувство юмора; есть и страницы привлекательной народной лирики. Вместе с тем остро напряженный сюжет — о девушке-страдалице, загубленной косным бытом, — требовал более сильных драматических эмоций — как в вокальных партиях, так и, особенно, в симфоническом развитии...

Наряду с оперным — непрерывно пополняется и литовский балетный репертуар. Вслед за новаторской работой Ю. Юзелюнаса — балетом «На берегу моря» (из жизни рыбацкого колхоза) появилась хореографическая легенда Ю. Индры «Аудроне», воскрешающая далекие времена борьбы литовских рыцарей с тевтонами-крестоносцами. Музыка Индры прозрачна, легка; литовские танцевальные напевы получили в ней живое и вполне современное преломление. Балет-сказку «Эгле, королева ужей» пишет Э. Бальсис; идею нового национального балета обдумывает Ст. Вайнюнас.

Говоря о новой литовской опере, а также и о программном симфонизме, нельзя не коснуться одной животрепещущей проблемы, волнующей сегодня многих советских музыкантов, — проблемы воплощения современной тематики.

Было бы несправедливо утверждать, что эта большая задача не находит своего решения в творчестве литовских мастеров. Мы ясно ощущаем дух нашей эпохи, жизненные устремления современников и в лучших непрограммных произведениях (например, в концерте Бальсиса, Симфонии Вайнюнаса), и в превосходных обработках народных песен, где обаятельное искусство литовского крестьянства как бы по-иному осмыслено, заново прочтено глазами современных советских художников. Дух современности ясно слышится порой даже в тех произведениях, сюжеты которых повествуют о далеком прошлом. Это можно было ощутить, например, в народных хорах оперы «Даля» или в жизнерадостных деревенских танцах балета «Аудроне».

И все же нельзя не пожалеть о том, что в новых произведениях слишком мало прямых сюжетных связей с современной действительностью. Мы вовсе не против исторической тематики в опере и балете — тем более, что история литовского народа глубоко захватывает своей пламенной и романтической героикой, — но, согласитесь, — когда два вечера подряд на сцене Вильнюсского театра фигурируют одни и те же устрашающие мантии меченосцев XIII–XIV веков — это становится навязчивым...

На Пленуме не прозвучало ни одного романса, ни одного программно-симфонического произведения на тему, непосредственно связанную с современностью или с недавним революционным прошлым литовского народа. Среди программных сочинений преобладали образы старинных сказок или пьесы на некие абстрактные сюжеты — наподобие симфонической поэмы «Юргинас и Рамуне» А. Рачюнаса (ни в печатных пояснениях, ни в устных беседах так и невозможно было установить — кто такие Юргинас и Рамуне и какие события воплощены в этой поэме).

Только в произведениях Ю. Башинскаса (оратория «Дуб» на слова П. Гауле), А. Кленицкиса (оратория «К счастью» на слова Ю. Янониса), в хоровой балладе «Мать» В. Лаурушаса заметны непосредственные сюжетные связи с современностью, с образами революционной

борьбы литовского народа. Но обе названные оратории — при наличии отдельных ярких эпизодов — неровны по музыке, в значительной мере декларативны. Такова общая беда многих советских ораторий — боязнь конкретной образности, живой театральной сюжетности, подмена реального человеческого образа — условной символикой или напыщенной декларацией. А ведь в Литве есть замечательная современная поэзия, представленная именами Людаса Гиры, Саломеи Нерис, Петраса Цвирки, Антанаса Венцловы. Думается, что более чуткое, вдумчивое воплощение шедевров литовской революционной поэзии могло бы значительно обогатить тематику и образный строй вокальной, а подчас и симфонической музыки.

Советская Литва живет интересной, увлекательной, кипучей жизнью: резко меняется лицо городов и сел, растут новые люди, складывается новое, социалистическое мировоззрение. И очень жаль, что в литовской музыке так редко можно ощутить непосредственное отражение этой новой сегодняшней жизни литовского народа. Какой это неисчерпаемый кладезь благодарных тем для оперы и оратории, для романса и музыкальной комедии, для всех иных жанров! Конечно, под современными сюжетами следует разуметь не только то, что рождено событиями сегодняшнего дня. Надо полагать, что и события Великой Отечественной войны, и героика революционного подполья в годы буржуазной Литвы, и памятные события 1905, 1918 годов дали бы немало поводов для создания увлекательных и сильных музыкальных произведений, способных активно содействовать коммунистическому воспитанию народа.

Знакомясь с произведениями вильнюсских товарищей, приходишь к выводу, что в современной литовской музыке намечаются различные творческие линии, различные стилистические тенденции. Это вполне естественно, как естественно и то, что между носителями этих различных художественных устремлений происходят принципиальные эстетические споры, иногда скрытые, иногда открытые. Без таких плодотворных споров, без здорового творческого соревнования вообще невозможно успешное движение искусства вперед.

Одна из этих линий связана с упорным исканием новых средств музыкального выражения для раскрытия нового современного содержания. Другие же авторы, стремясь к той же цели, придерживаются более традиционных средств, более привычных норм музыкальной выразительности. Видимо, обе эти линии вполне закономерны: было бы неверно утверждать, что, скажем, путь Скрипичного концерта Э. Бальсиса — единственно правильный и что метод, применяемый, скажем, В. Кловой в его опере «Пиленай», — устаревший и ненужный. Такая категоричность суждений была бы очень опасной.

Плодотворный опыт русской советской музыки доказывает, что могут отлично существовать рядом, как бы соревнуясь друг с другом, такие разные явления, как, например, Десятая симфония Д. Шостаковича и опера Ю. Шапорина «Декабристы», балеты С. Прокофьева и музыка его первого учителя Р. Глиэра. Наличие разных индивидуальностей, разных творческих манер только обогащает нашу многообразную советскую музыкальную культуру. Однако при этом важно соблюдать одно условие: как бы индивидуальна ни была творческая манера автора, его произведения должны быть сделаны в полную меру художественного мастерства и таланта — без искусственного формалистического услож-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание