трудничать с большевиками, что он будто бы «поворачивался спиной к собеседнику, если к нему обращались со словом “товарищ”».

Ю. Арбатский бесстыдно приписывает Глазунову, которого он нагло называет «недоразвитым ребенком», слова, явно заимствованные из хулиганского лексикона. Наконец, он сообщает сенсационную новость: Глазунов не бежал немедленно из Советского Союза только потому, что его удерживала любовь к Шостаковичу, которого он не больше и не меньше как «..спас от голодной смерти, отдавая ему львиную долю своего пайка»...

Что Глазунов высоко ценил дарование Д. Шостаковича и оказывал ему всяческую поддержку, — это хорошо известно и подтверждено свидетельствами, опубликованными в советской печати. Но также общеизвестно, что с первых же дней после победы Великой Октябрьской социалистической революции А. Глазунов продолжал активную деятельность как директор Петроградской, а затем Ленинградской консерватории, как дирижер и участник многих музыкально-просветительных мероприятий. В Советском Союзе имеются тысячи живых свидетелей, того, с какой энергией и любовью он вел эту работу. В советских архивах хранится обширная переписка Глазунова с советскими музыкальными деятелями (например с М. Штейнбергом), из которой видно, что этот большой музыкант и патриот всей душой рвался на родину и только тяжелая болезнь помешала его возвращению.

В «труде» Ю. Арбатского содержится немало злобных инсинуаций в адрес Р. Глиэра, Д. Шостаковича и других советских композиторов.

По Арбатскому оказывается, например, что после 1936 года Шостакович стал создавать произведения, лишенные индивидуальности, плоские и трафаретные. Но что это за произведения? — спросит читатель. Это симфонии с Пятой по Одиннадцатую, Квинтет, все шесть смычковых квартетов, Концерт для скрипки с оркестром и т. д. — иначе говоря, именно те сочинения, которые доставили Шостаковичу славу во всем мире.

Вряд ли стоит дальше приводить материалы из пасквиля Ю. Арбатского. Его автор разоблачает себя, как круглый невежда, сфабриковавший некий миф о «секретном архиве музыкальных первоисточников» и пытающийся на этой мути сколотить себе дурно пахнущий политический капиталец. Не следует забывать, конечно, и о долларах, полученных за «разоблачительную» фальшивку от фирмы Г. Ширмер.

Нет нужды останавливаться и на анекдотически беспомощных философско-эстетических потугах Арбатского. Каждая фраза его рассуждений о марксизме, о романтизме, о творческих проблемах современного музыкального искусства разоблачает предельно низкий уровень умственных способностей автора, взявшегося не за свое дело.

Грубая, топорная работа полицейского шпика Арбатского не может не вызвать чувство отвращения у каждого честного человека. Тем не менее журнал «The Musical Quarterly» охотно ее напечатал. Любопытно, как бы реагировала американская общественность, если бы в зарубежной печати появилось сенсационное «разоблачение», утверждающее, на основании «секретных документов», что, скажем, повесть «Том Сойер» написана вовсе не Марком Твеном, но... Мопассаном, или, что Лонгфелло свою гениальную «Песнь о Гайавате» списал у Клопштока? В какое же смешное и жалкое положение поставил себя журнал, пожелавший во что бы то ни стало выступить с антисоветской фальшивкой!

Первостепенное значение русской музыкальной культуры, выдающиеся достижения лучших советских композиторов общелрцзнаны. И никаким «полицейским музыковедам» не удастся поколебать любовь и уважение миллионов зарубежных любителей музыки к музыкальному искусству нашей страны.

* * *

Когда настоящая статья была уже подготовлена к печати, редакция получила сведения из Чехословакии о том, что Юрий Арбатский снискал себе печальную известность в Праге в период немецко-фашистской оккупации как заядлый нацист, сотрудничавший с гитлеровцами. После освобождения Чехословакии Арбатский, бросив в Праге семью, бежал за границу.

Трудно приходится, видимо, главному редактору журнала П. Лангу, если он вынужден пользоваться услугами подобных фашистских подонков.

На конкурсе имени Казальса

М. Ростропович

В октябре 1957 года в Париже произошло событие, которое останется знаменательной датой в истории мирового виолончельного искусства. В течение пяти дней в концертном зале Гаво в присутствии многочисленной публики шло состязание молодых виолончелистов, приехавших из разных стран Европы, Америки и Азии. Это был первый Международный конкурс виолончелистов имени Пабло Казальса, организованный в честь восьмидесятилетия со дня рождения великого музыканта. Особый блеск и выдающееся значение этому конкурсу придавало присутствие самого Казальса, одного из самых крупных художников-исполнителей нашего времени.

На мою долю выпала высокая честь представлять в жюри виолончельную школу Советского Союза. Эта неделя в Париже дала мне много ярких, незабываемых впечатлений, о которых я попытаюсь рассказать читателям.

Коротко — об участниках конкурса, о составе жюри и о ходе состязания.

В конкурсе приняло участие сорок молодых виолончелистов. Наиболее многочисленную «команду» выставила Франция — одиннадцать человек. Советский Союз был представлен виолончелистами Татьяной Прийменко, Валентином Фейгиным и Алексеем Лазько. Первый и второй туры конкурса шли по строго определенной обязательной программе. Третий тур предоставлял участникам право выбора из числа восьми концертов — Ф. Э. Баха, Гайдна, Шумана, Дворжака, Онеггера, Эльгара, Буске и Лаваня.

В состав жюри, работавшего под председательством маститого французского виолончелиста Поля Базелера, вошли всемирно известные музыканты, в том числе — Энрико Майнарди (Италия), Гаспар Кассадо (Испания), Милош Садло (Чехословакия), Морис Айзенберг (США), Пьер Фурнье (Франция), Джон Барбиролли (Англия).

Конкурс был организован на средства, собранные друзьями и почитателями Пабло Казальса в Мексике, Франции, Каталонии, Италии, Швейцарии, Англии, США и других странах. В состав почетного комитета вошли известные музыканты и видные общественные деятели, среди них —

Группа членов жюри и лауреатов конкурса.
Среди них — П. Казальс, М. Ростропович, П. Базелер, Г. Кассадо, М. Садло.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

На конкурсе имени Казальса

М. Ростропович

Группа членов жюри и лауреатов конкурса. Среди них — П. Казальс, М. Ростропович, П. Базелер, Г. Кассадо, М. Садло.

Содержание

Группа членов жюри и лауреатов конкурса.
Среди них — П. Казальс, М. Ростропович, П. Базелер, Г. Кассадо, М. Садло.