ПРЕДСЪЕЗДОВСКАЯ ТРИБУНА

О нашем творчестве

Янис ИВАНОВ

Близок день, когда советские композиторы соберутся на свой съезд, чтобы горячо, страстно обсудить вопросы музыкального творчества.

Знаменательный день! С прошлого съезда много воды утекло, жизнь шагнула далеко вперед, а нам, советским музыкантам, не пристало отставать от задач, которые она перед нами выдвигает. Накопилось много новых впечатлений, помыслов. И вот в канун съезда хочется поговорить о том, что, по-моему, не может не волновать всякого мыслящего художника. Я имею в виду некоторые особенности нашего творческого процесса, о котором, правда, говорить нелегко, но нужно.

...Передо мной листы нотной бумаги. В сознании уже вырисовываются музыкальные образы, навеянные жизнью. Я начинаю писать, и вдруг происходит то, что знакомо, вероятно, многим моим товарищам: в какой-то миг, незаметно для меня самого, в творческий процесс начинает вмешиваться «технология», и рука моя фиксирует не совсем то (а иногда и совсем не то), что было задумано. Вступают в свои права законы голосоведения, гармонического мышления, формообразования, я увлекаюсь оркестровыми красками, а порой даже и сама тональность вдруг начинает отвлекать меня куда-то в сторону... И тут я говорю себе — стоп! Надо подумать, надо подчинить технологию замыслу, надо представить себе, как воспримет эту музыку слушатель, какие струны его души ответят тому, что я написал.

Может быть, эта мысль покажется и наивной, но я твердо убежден — советский композитор должен быть не только хорошим музыкантом, но и умным, чутким человеком, способным улавливать душевные движения, проникать во внутренний мир своих современников. В этом залог успеха. Решая десятки и сотни мелких технических задач, он не должен ни на мгновение упускать из вида главную цель — взволновать слушателя, рассказать ему о той напряженной, прекрасной творческой жизни, которой живет советский народ.

Наша вина и наша беда как раз в том и заключается, что мы не всегда умеем вовремя сказать себе «стоп!», подумать и с новыми силами взяться за последовательное, целеустремленное воплощение ясной и четкой идеи-образа. Ведь многие произведения получались неудачными

только потому, что технология, к тому же не всегда хорошо освоенная, приходила в противоречие с замыслом, а иной раз и просто уничтожала его. Ловко придуманные звукосочетания, «фингерзацы» губят идею — вот это и есть формализм! А бывает и наоборот — мелодическая идея-образ, не подкрепленная профессиональным умением, остается в эмбриональном состоянии, и тогда дело не идет дальше одного или нескольких более или менее удачных эпизодов, а целого опять нет...

Ум и чуткость композитора должны, мне кажется, выражаться не только в умении вглядеться, вслушаться в жизнь и найти в ней прекрасное. Ум и чуткость композитора должны проявляться и в самом процессе организации, оформления материала, в непрестанном строгом самоконтроле.

Пусть не подумают, что я призываю к тому, что принято называть «голой рассудочностью». Нет! И порыв, и вдохновение, и страстное увлечение самим процессом творчества — все это необходимо. Но при этом ни на миг нельзя упускать из вида конечной, общественно-художественной задачи. Это путь трудный, порой даже очень трудный, но единственно верный, ведущий прямо к цели. Творчество С. Прокофьева и Д. Шостаковича, сколь ни различны эти два больших художника, как раз свидетельствует, на мой взгляд, не только об их великих талантах, но и о том, что они — умные и чуткие советские художники, в творчестве которых наша жизнь звучит в полный голос.

В связи с технологией композиторского ремесла мне хотелось бы заметить и другое. Не стоит, по-моему, отворачиваться от достижений талантливых зарубежных мастеров — и у них есть чему поучиться. Ведь не случайно в последнее время у нас в концертах и по радио зазвучали многие произведения Дебюсси и Равеля, Стравинского и Онеггера, Респиги и Мийо и других авторов. В творчестве каждого из них есть не только достоинства, но и недостатки, пусть даже весьма существенные. Но наивными представляются мне опасения, будто наша композиторская молодежь, знакомясь с творчеством зарубежных мастеров, может поддаться чуждым влияниям и, как говорится, потерять свое лицо.

Советская композиторская школа прошла такой большой путь и приходит к съезду с такими прочными достижениями, что чуждые «влияния» не смогут ее сбить с правильного пути. А преимущества более близкого знакомства с музыкой, которую некоторые переусердствовавшие музыкальные деятели в течение многих лет именовали «формалистической» — эти преимущества несомненны.

Пусть наша палитра будет еще более богатой и многокрасочной. В руках умного и чуткого советского композитора, умело отобравшего лучшие средства выразительности, включая и те, которые найдены зарубежными мастерами, все будет подчинено одной, главной цели — найти и раскрыть в звуковых образах самую суть нашей героической советской жизни.

Я твердо верю, что съезд поможет нам всем разобраться и в тех проблемах, которые я тут затронул, и в десятках других, может быть, не менее существенных. И еще в одном я уверен — в том, что к сороковой годовщине великого Октября большая семья советских композиторов придет с новыми, художественно яркими, впечатляющими произведениями, которых с нетерпением ожидают миллионы советских слушателей.

г. Рига

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ПРЕДСЪЕЗДОВСКАЯ ТРИБУНА

О нашем творчестве

Янис ИВАНОВ

Содержание