Выпуск № 8 (213) | 1956 - страница 22

Поэтому разговоры о необходимости «привыкать» к новаторству музыкальной формы — малоубедительны. То, что отталкивает публику в «новаторстве», всегда лежит за пределами узко профессиональных новшеств и имеет прямое отношение к внемузыкальному или внеживописному содержанию музыки или живописи. Так, например, к приемам атонализма или кубизма привыкнуть нетрудно, но к бедности или извращенности содержания атоналистского или кубистического искусства привыкнуть невозможно.

Важнейшей целью критики остается выяснение объективного содержания произведения, т. е. соотнесение его с действительностью, с восприятием действительности современниками. Конечно, и в тех случаях, если критик приближается к выяснению объективного содержания искусства, возможны, даже обязательны серьезные споры. Один скажет: «Вы нашли содержание этого произведения пессимистичным; ну, что же, я приветствую пессимизм!» Другой скажет: «Вы установили, что это произведение сентиментально; пускай, я за сентиментальность!» Но во всех подобных случаях споры будут лишь об отношении к факту, а не о понимании самого факта. Стремясь по мере сил к установлению объективного содержания музыки, критика достигает максимально возможного беспристрастия.

У нас часто говорят, что критика должна быть доброжелательной. Это, конечно, верно — при том условии, что под доброжелательностью не разумеют того же всеприимства. Мы можем и должны избегать враждебности, но не можем и не должны избегать столкновения мнений.

С наступлением идиллического покоя развитие критики неизбежно прекратилось бы. А такого прекращения не следует ожидать и в самом отдаленном будущем, так как различия темпераментов и вкусов всегда будут давать живейшие поводы для критических споров.

Вопрос о достоинствах и недостатках подлинно ценного искусства никогда нельзя решать механически. Недостатки такого искусства являются как бы тенями достоинств. Без этих недостатков не было бы достоинств, как без теней нет света. «Идеальное» произведение, способное удовлетворить всех, не удовлетворило бы никого: ведь люди так устроены, что ценят особое развитие тех или иных дорогих им качеств.

Эту истину нередко не понимают или не хотят понять критики. Под недостатками нередко мыслят нечто второстепенное, несущественное, похожее на опечатки в книге. А суть всяких недостатков лежит гораздо глубже. В героическом искусстве обычно недостает нежности или изящества, в грациозном — силы, в чувствительном — твердости, в задушевном — возвышенности, в суровом — мягкости и т. д.

Критика, отмечающая только положительное и не видящая недостатков, является не критикой, а простым поощрением. Критика, способная правдиво и беспристрастно отмечать как достоинства, так и недостатки, полнее всего осуществляет свою задачу. Критика, видящая только недостатки, одностороння. Но в той мере, в какой она видит их правильно, пользу такой критики отрицать нельзя. Так, например, Ларош и Чайковский не заметили, не оценили многих достоинств музыки «Могучей кучки». Но они верно указали ряд недостатков кучкизма и помогли как современникам, так и потомкам осознать эти недостатки. С другой стороны, Стасов и Кюи и не заметили и не оценили многих достоинств музыки Чайковского; но недостатки этой музыки были ими замечены во многом верно, что способствовало установлению истины.

Лишь в одном случае критика становится пагубной и вредоносной — в том случае, когда она претендует на самоуверенное теоретическое и практическое навязывание своих мнений, на администрирование. При-

меры такой критики не раз имели у нас место. И в подобных случаях происходило более или менее серьезное обеднение художественного — теоретического и практического — опыта, обеднение, невосполнимое никакими заменами.

Говоря о «противоположных» задачах принципиальности и гибкости, непреклонности и доброжелательности критики, следует, конечно, всегда помнить большие трудности подобного сочетания противоположностей. Но эти трудности есть трудности необходимые, обязательно присущие всем задачам жизни. Конечным, надежным критерием их в каждом случае может быть, разумеется, лишь чувство меры. Как только подобное чувство меры нарушается, критика начинает уклоняться в ту или другую сторону. Она становится или вульгарно «направленческой», самоуверенно диктующей те или иные правила и безоговорочно порицающей любое инакомыслие, или анархической, ставящей знак равенства между любыми направлениями, только бы в них заключался какой-то профессиональный интерес. Но все же между первым и вторым видами критики есть существенная разница. И если в наиболее острые периоды борьбы «направленческая» критика оказывается трудно избегаемой, то в периоды более мирного и спокойного развития критика «анархическая» не может стать в какой-либо мере образцом. Таким образцом должна быть только критика ясных, отчетливых принципиальных взглядов, упорно их отстаивающая, но чуждая всякого администрирования и склонная на основе чувства меры уважать различные склады искусства.

В настоящее время перед нашей музыкальной культурой стоят задачи обогащения родов и видов творчества, разнообразия и щедрости творческих проявлений. В этих условиях особый смысл получает соревнование критических взглядов не на основе вражды направлений, но на основе настойчивых поисков объективной истины. Разбираясь в существе ряда дискуссий последних лет, легко заметить, что поводом их большею частью служила не столько непримиримость явлений по существу, сколько непримиримость мнений об этих явлениях — благодаря решительному нарушению принципа объективности в сторону неумеренных похвал или порицаний.

Человек может не любить ворон, но он никогда не станет так ожесточаться в своей нелюбви, как в случае, если ему будут доказывать, что ворона птица с чудесным, красочным оперением и мелодичным голосом. И обратно — он может любить пав, но ему не придется с особой и, может быть, чрезмерной горячностью настаивать на своей любви, если он не встретит попыток доказать, что наряд пав сер и бесцветен, а поступь их угловата и неуклюжа.

Меньше всего нам хочется призывать критику к бесстрастности и безликости. Страстность (а в значительной степени и пристрастность) в критике неизбежны. Но, в конце концов, она действительно хороша только тогда, когда ведет к установлению справедливости, когда пыл полемики имеет своим конечным результатом спокойствие истины.

Ведь можно глубоко любить что-либо, но хорошо видеть недостатки любимого. И, наоборот, можно ясно видеть достоинства нелюбимого. Именно к таким выводам о любимом и нелюбимом должна тяготеть критика. Тогда она, сохраняя непосредственность и искренность суждений, вместе с тем избежит их односторонности.

В дальнейших очерках мы будем стремиться к такой искренности и определенности взглядов, не претендуя, однако, ни на осуждение, ни на канонизацию разбираемых явлений.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание