Обсуждение журнала «Советская музыка»

— Я прежде всего хотел бы установить некоторые факты, которые вчера были освещены неправильно, — сказал музыковед И. Рыжкин (Москва).

Начну с выступления Д. Шостаковича, предъявившего мне очень тяжелое обвинение. По его словам, я своей характеристикой оперы «Война и мир» бросил камень в могилу С. Прокофьева — композитора и человека, которого мы все очень любим и ценим.

В моей статье очень коротко сказано, что опере «Война и мир», при всей ее значительности, свойственны серьезные противоречия. Там говорится: «Творческая работа С. Прокофьева над оперой была в последние годы направлена на преодоление данной противоречивости. Но сковывающее воздействие оперной эстетики модернизма далеко не полностью преодолено и в последней редакции оперы. Свести проблему творческой, стилевой противоречивости этого значительного, весьма интересного, но и очень сложного произведения лишь к “некоторым недостаткам” (каким недостаткам? — вправе спросить читатель редакционной статьи № 1 “Советской музыки” за 1936 г., где говорится о “некоторых недостатках” оперы “Война и мир”, а также ряда других произведений) недопустимо». Есть другая точка зрения, по которой опера «Война и мир» лишена противоречий. Я не могу с такой точкой зрения согласиться, и нет ничего оскорбительного для памяти С. Прокофьева, если я высказал свою. В сущности, Д. Шостакович в своем выступлении отрицал возможность какой-либо другой оценки оперы, кроме той, которая полностью игнорирует свойственные ей противоречия. Разве мы оскорбили бы память Мясковского, если бы признали противоречивой его Шестую симфонию, разве у самых гениальных авторов нет произведений лучших и худших? Разве мы оскорбим память Бетховена, если скажем, что относительно слаба его оркестровая фантазия «Битва при Виттории»? Поэтому выступление Д. Шостаковича я считаю неправильным. Такое отношение к критике делает критику невозможной, ограничивает ее славословием.

Вчера было зачитано также письмо В. Городинского. В нем много неверного, много искаженных фактов. Остановлюсь только на одном вопросе, ответ на другие вопросы дам в приложении к стенограмме.

Речь идет о споре Д. Житомирского и Д. Данилова, начатом на декабрьском пленуме в Тбилиси и продолженном мною в статье. О чем же идет спор? Мы все исходим из положения, что у слушателей существуют разные культурные потребности, различные художественные вкусы. Д. Житомирский отсекает стремление к банальному, пошлому, псевдонародному. Это правильно, но недостаточно, потому что существует и другой отрицательный полюс — декадентская извращенность. Отрицать только декадентские вкусы —

_________

Окончание. Начало см. в № 7 «Советской музыки».

значит потакать пошлым вкусам. Отрицать только пошлую псевдонародную музыку — значит потакать декадентству, открывать дорогу сторонникам атональной музыки. Об этой проблеме и говорил, несколько в иных выражениях, Д. Данилов. Когда Д. Житомирский вновь повторил свой неверный тезис в журнальной статье, я должен был также выступить в прессе и продолжить спор.

Почему в статье Д. Житомирского, во многом интересной, как обычно у этого автора, изобилующей тонкими и ценными наблюдениями, отдельные частные положения, верные сами по себе, подчас служат неверным тенденциям? Автор статьи забывает о необходимости провести разграничительную линию между реалистической и антиреалистической эстетикой. Это разграничение кое-кому надоело, о чем сегодня напомнил Е. Брусиловский, когда говорил о настроениях композиторской и отчасти консерваторской молодежи. Вопрос разграничения этих направлений — центральный вопрос не столько по отношению к статье Д. Житомирского, сколько по отношению к журналу в целом.

В статье Д. Житомирского была высказана общеизвестная мысль: «Нужно отбросить обывательский предрассудок, будто в таких спорах кому-то угрожает опасность дискредитации. Нужно безбоязненно относиться и к тому, что в этих спорах могут быть иногда высказаны дискуссионные суждения, отдельные неточности или ошибки...» Я исходил из этого правильного положения в своей статье, я оспаривал формулировки и точки зрения, высказанные на страницах журнала «Советская музыка». На путь дискредитации стали Д. Житомирский и В. Городинский, что свидетельствует о нетерпимости критики, о стремлении опорочить того, кто осмеливается критиковать статью одного из данных авторов и журнал в целом. Отсутствие аргументов вынудило их прибегнуть к бранному способу спора.

В оценке конкретных явлений, конечно, не сразу можно правильно установить разграничительную линию между тем, что представляет реалистическую эстетику, и тем, что лежит за ее границами. Но только исходя из необходимости такого разграничения, мы можем прийти к истине. Журнал отказался от поисков этой разграничительной линии и стал руководствоваться теорией единого потока. Отсюда и отсутствие на страницах журнала научно-идейной и творческой дискуссии. К тому есть ряд причин: нетерпимость к критике, направленной в адрес журнала или в адрес его основных статей, незаинтересованность в развитии науки (первые шаги в этом направлении сделаны лишь в четвертом номере), стремление уйти от острых вопросов. Редакция не развертывает дискуссию и в тех случаях, когда она располагает для этой цели ценным исходным материалом. Так, в № 7 за 1955 год интересные положения выдвинул А. Хачатурян. «На мой взгляд, — писал он, — к формалистической музыке должно отнести и такие произведения, в которых при известной гладкости письма и внешней благопристойности формы, созданной по всем школьным правилам, отсутствует внутренняя содержательность». Такая постановка вопроса направлена против неправомерно суженного понимания формализма, ограничивающего его лишь крайними проявлениями декаданса XX века. Однако редакция не развернула дискуссию по этому важному вопросу.

Вместо противопоставления двух эстетических систем журнал противопоставляет крупные и средние имена. Это противопоставление дано в статье Д. Житомирского, который пишет: «...когда композитор среднего дарования, не обладающий яркой индивидуальностью, выходит за рамки местного фольклора, он становится и национально безликим». Говорить так — значит отказывать композиторам среднего дарования в праве на новаторство. В письме, зачитанном на вчерашнем собрании, Д. Житомирский излагает эту свою мысль, по существу, иначе, неизмеримо более правильно. Но тогда надо было открыто признаться в исправлении формулировки, а не подменять в ходе дискуссии одну точку зрения другой.

Позабыв о необходимости противопоставлять одной системе эстетики другую, ей враждебную, редакция допускает примиренчество к путаным формулировкам. Конечно, путаная формулировка В. Конен «о неразрывном сочетании на-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Обсуждение журнала «Советская музыка»

Содержание