позитор может вполне естественно прийти к созданию необычной музыкальной формы, своеобразного жанра.

Перспективы обогащения вокальной музыки представляются мне поистине необозримыми.

Накануне Второго Всесоюзного съезда советских композиторов каждый, кому дороги интересы советской музыки, задумывается над ее судьбами и перспективами. Будем же неизменно помнить о высокой ответственности, возложенной на нас народом. Будем стремиться к тому, чтобы советская музыка заняла достойное место в духовной жизни нашего народа.

О КРУГОЗОРЕ

Г. НЕЙГАУЗ

Произведения искусства, особенно новые, требуют изучения и пропаганды. Чем своеобразнее искусство, тем более внимательно надо всматриваться и вслушиваться в него. Мне кажется, что мы делаем это далеко не достаточно.

К советской музыке порой относятся с опаской и недоверием. В этом в большой степени виновата пресса, несправедливо принижавшая (или замалчивавшая — как случилось, например, с Десятой симфонией Д. Шостаковича) значение многих замечательных сочинений. Виноваты и мы — исполнители, недостаточно активно пропагандирующие лучшее, что создается. Между тем — и в этом я вполне согласен со Святославом Рихтером, выступившим недавно на страницах журнала, — «фонды» советской музыки очень богаты, гораздо богаче, чем можно заключить по концертным программам и афишам музыкальных театров. Мы, например, давно не слышим превосходных Одиннадцатой и Семнадцатой симфоний Н. Мясковского. Почему? Нельзя так небрежно относиться к произведениям наших композиторов.

Если взять советскую фортепианную музыку, и здесь можно назвать немало ценных, хороших произведений. Упомяну хотя бы девять сонат С. Прокофьева, сонаты и мелкие пьесы Ан. Александрова, прелюдии Д. Кабалевского и Д. Шостаковича, пьесы Н. Ракова, концерты Е. Голубева, сонаты и концерты С. Фейнберга, произведения Юл. Крейна. Цикл прелюдий и фуг Д. Шостаковича я считаю сочинением классическим. Концертная практика наших крупнейших пианистов и огромный успех этого цикла у слушателей убедительно доказали, что обвинения его в сухости, абстрактности и прочих грехах были беспочвенны. Студенты-пианисты с большим удовольствием и, я бы даже сказал, энтузиазмом работают над прелюдиями и фугами.

Быть правдивым, творчески смелым и новым — обязанность всякого истинного художника. Чтобы быть услышанным, он должен суметь выразить по-своему, по-новому даже то, что уже не раз было высказано.

А мы часто грешим боязнью новаторства, ограниченной «ортодоксальностью» вкусов. Пониманию и правильной оценке новаторства в искусстве может препятствовать не только недостаточная музыкальная культура, но и некий профессиональный пуризм. Культурнейший и тонкий музыкант А. Лядов, например, даже у Шопена находил неопрятное голосоведение и гармоническую грязь —там, где гениальный компози-

тор пользовался оригинальными, новыми выразительными приемами. Что это, как не проявление пуризма?

Многие произведения великих мастеров прошлого опрокидывают ремесленные правила и схемы. У Баха в Wohltemperiertes Klavier есть такой оборот: в предпоследнем такте, перед тоническим трезвучием до мажора, в разных голосах звучат одновременно ля-бемоль и ля. «Грубейшее перечение!» — воскликнул бы какой-нибудь ревнитель благозвучия и ложно понимаемой красоты, обнаружив такое перечение в современном произведении. А Бах пользовался этим приемом совершенно спокойно, и он был прав. Любой самый смелый прием уместен, если он художественно оправдан и действительно необходим автору. И нельзя навязывать школьные правила и нормы творцу, произвольно ограничивать его художественные искания.

Большая наша беда состоит в том, что мы недостаточно воспитываем восприятие не только у широкой публики, но и у молодых музыкантов-профессионалов. Наши концертные и учебные программы составлены так, что искусственно сужают круг их художественных представлений.

Я бы сказал, что здесь мы ведем себя, как субъективные идеалисты: то, чего не признаем, не существует вообще. Но факты упрямы. Десять лет концертные организации, вопреки логике, знать не хотели Н. Метнера. С этим досадным недоразумением, слава богу, покончено. Все же «под сомнением» остается еще многое из того, что может звучать, — например, лучшие сочинения Хиндемита и некоторых других современных композиторов. Далеко не вся музыка Хиндемита умозрительна и формалистична, как привыкли утверждать по большей части те музыканты, которые ее совсем не знают; я недавно слушал его сюиту «Художник Матис» и лишний раз убедился в том, что это — произведение яркое, живое, эмоциональное и доходчивое.

Воспитывая молодых композиторов и исполнителей, надо стремиться дать им как можно более широкий музыкальный и общекультурный кругозор, приучить к самостоятельности суждений. Я убежден, что хороший музыкант должен знать всю музыку прошлого и настоящего, чтобы суметь критически строго и верно ее оценить. Эстетические позиции в искусстве у образованного, мыслящего музыканта гораздо крепче, чем у того, кто пользуется готовыми мнениями и многое знает только понаслышке.

Кажется, все это — бесспорные истины. Но в действительности мы часто поступаем иначе, боязливо ограждая молодого музыканта от разных «нежелательных» впечатлений (причем порой в категорию «нежелательных» попадают и явления очень ценные, интересные). Такая мелочная опека вызывает у молодежи чувство протеста и в конечном итоге приводит как раз к обратным результатам.

Некоторые молодые музыканты из числа наиболее пытливых и любознательных с жадностью устремляются на «запретное», манящее, между прочим, и этой своей запретностью. Они погружаются в партитуры новейших западных композиторов и, кокетничая своим увлечением, доходят до того, что начинают называть «устарелыми», «сбрасывают с корабля современности» Бетховена, Шопена и Чайковского. Такая нездоровая реакция не возникла бы, если бы названные партитуры не попали в число соблазнительно недоступных, неизвестных и вообще если бы воспитание было шире, полнее, многограннее...

Узость, ограниченность вкусов, отсутствие большой музыкальной культуры немыслимы для настоящего артиста-исполнителя. Эти свойства отрицательно скажутся на всей его творческой практике, на испол-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

О КРУГОЗОРЕ

Г. НЕЙГАУЗ

Содержание