роли, стремление к чистоте композиции, чтоб держать на высоте и оркестровое исполнение.

Вот те несколько мыслей, которыми мне захотелось поделиться перед съездом наших композиторов.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ХУДОЖНИКА

Г. СВИРИДОВ

Великие классики мирового музыкального искусства завещали нам необычайно высокое, я бы сказал, благоговейное отношение к задачам музыки, к ее предназначению. Вспомним замечательные слова Бетховена: «Музыка должна высекать огонь из мужественной души…»; «Музыка является более высоким откровением, чем всяческая мудрость и философия…»

Я глубоко верю, что без такого взгляда на искусство ничего значительного. в нем создать нельзя.

Сказать миру новое слово, «слово любви и дружбы» (Мусоргский) —вот благороднейшая задача советской музыки, ее историческая миссия. Пусть у нас появится больше произведений на самые разные темы и в самых различных жанрах: от опер до песен, от симфоний до эстрадных пьес для отдыха. Все они — если написаны содержательно, мастерски и со вкусом — нужны в нашей музыкальной жизни.

Но история предъявляет нам главный счет: рассказать о грандиозных событиях, свидетелями и участниками которых мы явились за последние десятилетия, о небывалом перевороте в жизни и сознании многомиллионного народа.

Советские композиторы уже внесли свой вклад в решение этой задачи, но он еще недостаточен. И разнообразная по характеру и содержанию музыка, вплоть до самой легкой, развлекательной, может процветать только при том условии, что оплачивается главный счет истории: создаются произведения о самом важном в жизни народа, произведения, которые утверждают высокое идейное назначение советской музыки, ее место в мировой культуре.

Я убежден, что в недалеком будущем должны появиться новые произведения такого рода — эпопеи о героической борьбе русских революционеров, о Великой Октябрьской социалистической революции, о гигантских событиях советской эпохи. Велика в связи с этим ответственность композиторов.

Как важно всем нам, и особенно молодежи, осознать эту ответственность — воспитать в себе отношение к искусству, как к делу в высшей степени серьезному, не побоюсь сказать, священному!

Не будем же стремиться к легкому успеху и искать легких путей: их нет в настоящем искусстве. Надо быть убежденным в правоте своего дела, в нужности того, что творишь и о чем мечтаешь, — и трудиться, дерзать, гореть в творчестве, пробиваясь к истине.

*

Наша недавняя история и современность дают для творчества богатейший материал, какого не имел, вероятно, ни один художник прошлого. Этот материал — жизнь народа в великую эпоху общественных преобразований. Но, как мне кажется, не всегда и не все композиторы

обращаются к жизни, как к источнику музыкального творчества. Порою, слушая новые произведения, испытываешь двойственное чувство: музыка как будто и хорошая, написана талантливо, культурным музыкантом, с интересом слушается, но... светит отраженным светом. Она родилась не из жизни, а из музыки же, как результат впечатлений от музыкальной литературы.

Не всегда в наших произведениях присутствует то качество, которое можно было бы назвать «первозданностью»: открытие в самой жизни каких-то новых черт, еще никем из художников не подмеченных, или же новый взгляд на уже известные стороны действительности. Достичь этой первозданности чрезвычайно трудно, но без нее музыка обречена на топтание на месте. Конечно, в каждую эпоху бывают (и, видимо, должны быть) музыканты, которые выполняют скромное, но полезное дело: закрепляют и пропагандируют новаторские достижения предшественников и современников. Но нельзя забывать о более высокой дели — об открытии нового, о необходимости в меру сил стремиться к этому. Путь здесь может быть только один: идти от жизни, стараясь честно передать ее суровую, неумолимую и прекрасную правду.

Стремление воспроизвести правду жизни средствами музыки неизбежно должно привести к обогащению музыкальных форм. Иногда в ответ на призыв к новаторству можно услышать опасения, что такие поиски чреваты ломкой классических форм, отстоявшихся в веках. Те, кто так рассуждает, смешивают форму со схемой. Действительно, в музыке есть ряд композиционных схем, доказавших свою жизненную устойчивость, например, сонатное аллегро, фуга, четырехчастный сонатно-симфонический цикл; есть также (ряд устойчивых принципов гармонического языка, оркестровки и т. п. Но у каждого произведения большого художника — своя форма, она определяется неповторимостью содержания, замысла, идеи сочинения. Поэтому она единична и тогда, когда композитор следует известной классической схеме. Девять первых частей симфоний Бетховена — это девять различных форм, хотя схема везде одна. Глинка когда-то мудро заметил, что нельзя отвлеченно говорить об оркестровке Бетховена: в каждой его симфонии свой оркестр. То же можно сказать о симфониях Д. Шостаковича: в каждой из них оригинален оркестровый замысел, своеобразна трактовка сонатной схемы и симфонического цикла.

По существу, так же должен ставиться вопрос о всех музыкальных жанрах. Ведь каждый классик искал своего «решения» оперы, оратории, романса, квартета; да и в советской музыке можно было бы указать примеры переосмысления ряда жанров.

Но и на этом останавливаться нельзя. Не отказываясь от применения установившихся форм и жанров, вместе с тем надо, мне кажется, искать и создавать новые — во имя правдивого отображения непрерывно меняющейся жизни. Никто лучше Мусоргского не выразил этой мысли: «Художественная правда не терпит предвзятых форм; жизнь разнообразна и частенько капризна; заманчиво, но редкостно создать жизненное явление или тип в форме, им присущей, не бывшей до того ни у кого из художников». И никто лучше самого Мусоргского не осуществил в творческой практике этот принцип.

В наше время жизнь развивается быстрее, чем когда бы то ни было, и на основе нового содержания неизбежно должны рождаться новые формы, которые послужат лучшему воплощению небывалых еще образов, взятых из жизни. Особенно значительных результатов можно ждать в вокальной музыке. Если слово поэта вводит в неизведанные музыкой области жизни, а поэтическая форма свежа и органична, ком-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ХУДОЖНИКА

Г. СВИРИДОВ

*

Содержание