посланного клавираусцугу и партитуре «Бориса Годунова» (издание Бессель, 1896), так как предисловие это известно только сравнительно незначительному числу лиц, имеющих у себя клавираусцуг [...]

К вышеприведенному предисловию могу прибавить еще следующее: что касается сцены под Кромами, то пропуск ее зависел всецело от дирекции Московской частной оперы; в издании же моей обработки эта сцена помещена, но не в конце оперы, а перед сценой смерти Бориса, согласно первоначальному намерению автора, так как, по убеждению моему, после сцены смерти Бориса никакая другая сцена в опере Мусоргского немыслима»¹.

Впоследствии Римский-Корсаков глубоко осознал величие гениальной народной картины под Кромами. В беседе с музыкальным деятелем П. Карасевым, сравнивая народные сцены «Псковитянки» и «Бориса Годунова», Римский-Корсаков сказал: «Сцены веча я теперь так бы не написал: она слишком закруглена, в ней уж чересчур много стройности, даже речи отдельных лиц в ней вставлены в рамки. По-моему, идеальная народная сцена — это сцена из "Бориса" под Кромами: в ней именно есть эта некоторая беспорядочность, характерная для народных сцен»².

Римский-Корсаков выполнил свое обещание привести в порядок наследие Мусоргского. В. Стасов писал, перефразируя слова Пимена «Исполнен долг, завещанный от бога»: «То, что Римский-Корсаков нынче сделал, это именно не "труд", а "долг", который он глубоко в себе чувствовал и который много лет носил в груди своей»³.

В. Стасов был совершенно прав. Свою работу над оперой Мусоргского Римский-Корсаков рассматривал как выполнение долга, и притом долга не только личного, но и общественного. В письме к Е. Петровскому композитор писал: «При обработке "Бориса" мною, конечно, руководила не личная моя дружба к покойному автору, а величайшее восхищение перед его музыкально- сценическим композиторским дарованием»⁴.

Римский-Корсаков сделал попытку завершить и третью оперу Мусоргского «Сорочинскую ярмарку». Об этом свидетельствуют не только его беседы с Ястребцевым и Стасовым, но и сохранившиеся наброски партитуры некоторых сцен «Сорочинской ярмарки». В. Стасов в письме Н. Финдейзену (2 июня 1895 г.) сообщал, что Римский-Корсаков собирается дать на сцене второй акт «Сорочинской ярмарки». Однако этого своего намерения Римский-Корсаков не осуществил.

Римский-Корсаков много сделал как инструментатор «Ночи на Лысой горе», как редактор «Женитьбы» и романсов Мусоргского. Он предпринял работу и по оркестровке «Картинок с выставки». В архиве композитора, хранящемся в Рукописном отделении Ленинградской Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина, находятся наброски партитуры нескольких пьес из «Картинок с выставки».

Римский-Корсаков неустанно боролся за то, чтобы наследие Мусоргского стало достоянием широких масс слушателей. И еще при жизни он мог убедиться, что его великий труд не пропал даром.

_________

¹ «Новости и Биржевая газета», 12 марта 1899 г.

В опущенном нами тексте предисловия Римский-Корсаков курсивом выделил последние строки: «Настоящее издание не уничтожает собой первого оригинального издания, и потому произведение Мусоргского продолжает сохраняться в целости в своем первоначальном виде».

² «Русская музыкальная газета» № 49 за 1908 г.

³ «Новости», 1 декабря 1896 г.

⁴ «Советская музыка» № 12 за 1952 г., стр. 70.

НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

Революционная песня в Грузии

А. МШВЕЛИДЗЕ

В 1905–1907 годы пламя Первой русской революции распространилось почти по всей Грузии — от живописной кахетинской долины до неприступных гор Сванетии.

В борьбе народа с царским самодержавием большую роль сыграла революционная песня. Передовые поэты Грузии — А. Церетели, Важа Пшавела, Ш. Мгвимели, И. Евдошвили — живо откликались на революционные события тех лет. Их лучшие стихи проникнуты верой в победу народных масс («Долой», «Кинжал» А. Церетели, «Что же ты приуныл, герой» Ш. Мгвимели, «Друзьям», «Первое мая» И. Евдошвили и др.). Не случайно эти стихи пользовались популярностью в народе и часто звучали на демонстрациях.

Революционные стихи и песни создавали и рядовые участники политической борьбы. К сожалению, песни эти в свое время не записывались, и далеко не все из них сохранились в памяти народа.

Одной из первых революционных народных песен Грузии была «Песня бедняков», получившая широкую известность в восьмидесятые и девяностые годы прошлого века. Она бытовала главным образом в среде городских рабочих и мелких кустарей Восточной Грузии. Вот один из вариантов этой песни, записанной в начале двадцатых годов нашего столетия:

Запись К. Поцхверашвили

По стилю и характеру «Песня бедняков» близка напевам старого Тбилиси. Авторами и популяризаторами таких напевов были городские певцы-ашуги, сочувственно относившиеся к революционному движению рабочих. «Песня бедняков», основанная на широко бытовавших интонациях и ладовых оборотах, встретила живой отклик в народе.

Песня состоит из двух контрастных куплетов. Скорбно-лирическая мелодия первого куплета соответствует тексту, повествующему о тяжелой доле бедноты. Иным настроением отмечен второй куплет, мелодия которого выдержана в четком ритме (6/8); ее стремительное движение гармонирует энергичным, волевым образам текста:

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

Революционная песня в Грузии

А. МШВЕЛИДЗЕ

Запись К. Поцхверашвили

Содержание