Выпуск № 3 (208) | 1956 - страница 21

изведению безупречную национальную характерность. Думаю, что это далеко не так. Часто приходится, к сожалению, наблюдать обратное: народная песня, искусственно «пересаженная» в музыкальную ткань оперы, что говорится, «не звучит». И народности она не придает — только напоминает о существенном различии между оперным произведением и простой песней. На мой взгляд, правильно будет, когда отдельный фрагмент оперы станет песней, а не песня станет оперным фрагментом. В «Тихом Доне» И. Дзержинского наиболее яркий фрагмент оперы стал песней, был подхвачен массами.

Мне вспоминается разговор с М. Шолоховым и Б. Асафьевым в Большом театре в период подготовки «Поднятой целины» И. Дзержинского. М. Шолохов был чем-то недоволен, что-то в опере ему не нравилось. Он сказал:

— Песен наших мало. Не слышу я в опере казачьих песен...

— Только ли в этом дело? — возразил я. — Выходит, если послать сейчас на Дон фольклориста, чтобы он записал песни, и вставить их в оперу, — произведение улучшится?

— Думаю, что да, — ответил М. Шолохов.

Б. Асафьев не согласился с этим. Он сказал, что великие художники, обращаясь к сюжетам из жизни других народов, зачастую обходились без чисто этнографического элемента. Главное для них заключалось в верности духу народности.

В конце концов мы все сошлись на том, что каждому жанру — свое. Оперу не следует превращать в свод народных песен. Народные элементы могут быть использованы, но не обязательно в прямом, а скорее в художественно опосредствованном виде.

Все чаще я возвращаюсь к мысли о создании театра современной оперы. Он просто необходим! Это должна быть творческая лаборатория советской оперы. Кто в первую очередь обязан заняться этим? Союз композиторов, конечно. Все, что пишется в оперном жанре, должно быть проверено перед «выходом» на большую сцену.

У нас много талантливых композиторов, способных создать интересные оперные произведения. Мы многого ждем от нашего замечательного музыканта Д. Шостаковича. Он давно ходит, как говорится, вокруг оперы: оратория, хоры, музыка к фильмам, наконец, недавно прозвучавший вокальный цикл «Из еврейской народной поэзии» — это все произведения, близкие оперному жанру или ведущие к нему. Мне думается, что Д. Шостаковичу нужен для оперы сюжет шекспировского размаха, глубокий по мысли, остро драматичный.

Отличные новые оперы могли бы создать А. Хачатурян, Ю. Шапорин, Г. Свиридов, Д. Кабалевский, В. Шебалин, Л. Книппер, М. Коваль, И. Дзержинский. Нас порадовало появление оперы Д. Кабалевского «Никита Вершинин». Позволю себе высказать одно только пожелание: чтобы композитор не «приглушал» те струны своего таланта, которые звучат у него особенно свежо и чисто. Это — лирика и комизм.

Глубоко верю я в оперное дарование Т. Хренникова. И «В бурю» и «Фрол Скобеев» полны интересных и смелых находок. Жаль только — композитор мало пишет. Оправдывают это тем, что он ведет широкую общественную деятельность. Впрочем, это плохое оправдание. Композитор должен творить неустанно, отдавая музыке эсе свои силы, иначе талант его начнет угасать.

Можно назвать и имена других композиторов, зрелых и более молодых, способных двинуть вперед нашу оперу. Это Б. Чайковский, О. Так-

такишвили, Кара Караев, М. Вайнберг, К. Хачатурян и другие. А скольких еще я не знаю!.. Важно поддержать всех композиторов, обращающихся к оперному жанру. Оперу невозможно создать вне широкого общественного внимания.

Наши театры должны подумать и о забытых операх, достойных идти на сцене. Это «Война и мир», «Дуэнья» С. Прокофьева, «Кола Брюньон» Д. Кабалевского.

Оперный театр, чтобы быть действенным творческим организмом, должен обладать высшей степенью профессиональной культуры. Никто не станет оспаривать высокий исполнительский уровень лучших постановок театров Москвы, Ленинграда, Киева, Риги. Но все-таки нельзя утверждать, что эти театры достигли желаемого мастерства. Затянувшиеся сроки репетиционного периода объясняются чаще всего... недостаточным профессионализмом артистов. Дирижеры зачастую тратят много времени на то, чем им вовсе не нужно заниматься, — на разучивание партий с певцами.

Мне вспоминается большой оперный дирижер Э. Направник. Многие несправедливо считали его «сухарем», педантом. Этот музыкант ввел в театре строжайшую творческую дисциплину. Театр был для него храмом искусства. Я не запомню случая, чтобы на спевку к Э. Направнику артист мог явиться, не зная своей партии (кстати, раньше оперный певец не имел концертмейстеров и готовил партии сам). Э. Направник, слушая артиста, не занимался с ним школьными уроками, как это нередко ныне бывает, а делал лишь самые общие замечания. А об уровне спектаклей, подготовленных Э. Направником, говорить не приходится — это было настоящее, высокое искусство.

Такие же высокие профессиональные требования Направник ставил перед оркестром и хором бывшего Мариинского театра. Однажды из Германии приехал известный дирижер Ф. Моттль. Его пригласили продирижировать в бенефис оркестра «Тристаном и Изольдой». Спектакль этот был ранее разучен и поставлен Э. Направником. Думали, сколько дать репетиций дирижеру. Десять, двенадцать? Моттль пришел на первую репетицию, стал пробовать некоторые сцены. Через двадцать минут он, восхищенный, поехал домой к Направнику, поблагодарил его и сказал, что ему не нужны репетиции.

— Оркестр понимает меня, словно я дирижировал с ним годы, — удивлялся Моттль. — Какая точность, верность стиля, художественная дисциплина! Ведь это одна из труднейших оперных партитур!..

То, что так удивило немецкого дирижера, было результатом высокого профессионализма, мастерства.

Мы говорим о многообразии искусства, о различных творческих течениях, стилях и т. д. Но всегда ли мы осуществляем на практике эти положения? Многим нашим дискуссиям, творческим спорам не хватает широты взгляда. Богатство форм и жанров искусства почему-то пытаются свести к «правильным» или «неправильным» произведениям, установить некий «табель о рангах» применительно к творчеству.

Не могу не вспомнить в связи с этим беседы с С. М. Кировым, состоявшейся после спектакля оперы Д. Шостаковича «Нос», которая вызвала остро противоречивую реакцию у зрителей. С. М. Кирову опера не понравилась, но говорил он об этом очень просто, не раздраженно.

Во время беседы, на одно мое, как видно, неверное замечание о том, что нельзя ориентироваться только на неподготовленных слушателей,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание