Выпуск № 2 (207) | 1956 - страница 78

деятелях представляют исключительный интерес для всех, кто хочет познакомиться с историей русской музыкальной культуры.

Первое издание «Летописи» вышло год спустя после смерти автора (в 1909 г.), и немедленно понадобилось второе издание,— оно появилось в 1910 году. Следующие три издания вышли после Великой Октябрьской социалистической революции — в 1928, 1932 и 1935 гг. Редактор первых двух изданий — вдова композитора Н. Римская-Корсакова. Редактор трех советских изданий — сын композитора А. Римский-Корсаков.

Шестое и седьмое издания «Летописи» вышли в 1955 году. Как и первые пять изданий, они подготовлены близкими композитору музыкальными деятелями — его сыном В. Римским-Корсаковым и его учеником А. Оссовским.

Шестое издание представляет собой один из томов Полного собрания сочинений Римского-Корсакова, выпускаемого Музгизом. Это академическое издание, предназначенное для специалистов, вышло небольшим тиражом (1.000 экз.). Седьмое издание, рассчитанное на более широкий круг читателей (тираж — 9.000 экз.), отличается от шестого лишь несколько сокращенным справочным аппаратом.

Работа, проделанная редакторами новых изданий А. Оссовским, В. Римским-Корсаковым и редактором издательства Е. Гордеевой, заслуживает весьма положительной оценки. Новые издания «Летописи» стоят на более высоком научном уровне, чем предшествующие.

Начать с того, что читатель впервые знакомится с полным текстом «Летописи». В первых изданиях делались сокращения по воле самого автора, который настаивал на том, чтобы «Летопись» вышла в свет в полном виде лишь после смерти некоторых упоминаемых в ней лиц. В настоящее время редакторы получили возможность восстановить купюры, неизбежные в первых изданиях. К тому же автор «Летописи» не успел подготовить ее к печати; поэтому Н. Римская-Корсакова вынуждена была в некоторых случаях внести в текст книги свои поправки. Редакторы новых изданий, сохраняя там, где это необходимо, литературную правку Н. Римской-Корсаковой, приводят (в примечаниях) и текст авторской рукописи.

Комментарии к новым изданиям «Летописи» содержательны и интересны. Как известно, Римский-Корсаков допустил в своей книге ряд неточностей в датах, в именах, в описании некоторых событий. Он сам не раз говорил своей жене, что «Летопись» при подготовке к печати потребует проверки и уточнения дат. Эту работу выполнили Н. Римская-Корсакова и В. Ястребцев; однако не все ошибки «Летописи» были ими замечены. А. Римский-Корсаков в изданиях, вышедших под его редакцией, указал некоторые не замеченные ранее ошибки, но и он обнаружил не все неточности. И лишь в рецензируемых (шестом и седьмом) изданиях все сообщаемые сведения с чрезвычайной тщательностью проверены по периодической прессе, по мемуарам, по пометкам на рукописях произведений Римского-Корсакова, по различным архивным материалам.

К третьему изданию книги А. Римский-Корсаков составил краткий хронограф жизни композитора за период, не освещенный в «Летописи моей музыкальной жизни» (сентябрь 1906 г. – июнь 1908 г.). Этот хронограф ныне значительно расширен, пополнен важными сведениями, интересными выдержками из переписки композитора, из неопубликованных воспоминаний В. Ястребцева и других документов. Редакторы поместили в рецензируемых изданиях «Дневник» Римского-Корсакова (впервые опубликован Институтом истории искусств Академии наук СССР в 1954 году). Хотя в «Дневнике» всего несколько кратких записей (1904–1907 гг.), он представляет собой существенное дополнение к «Летописи».

Давая положительную оценку редакторской работе, мы не можем не отметить все же некоторых ошибок и упущений.

Не вполне четко разграничены в новых изданиях функции примечаний и именного указателя. Сведения, приводимые в примечаниях, иногда дублируются в указателе. В примечаниях приводятся, например, биографические данные о родных РимскогоКорсакова, о Ф. Канилле; в сокращенном виде они повторяются в именном указателе. Иногда сведения, приводимые в указателе, были бы более уместны в примечаниях. Например, лишь один раз в «Летописи» упоминается чешский певец И. Лев, исполнитель партии Руслана в пражской постановке «Руслана и Людмилы» под управле-

нием М. Балакирева. Целесообразнее было бы дать сведения о нем не в указателе, а в примечаниях, в прямой связи с упоминанием его имени автором «Летописи».

Странное впечатление производят краткие «однословные» характеристики некоторых крупных музыкантов, данные в именном указателе. Читатель, например, узнает из указателя, что Шопен — «великий польский композитор и пианист». Против этого возражать не приходится. Но на той же странице имена Шуберта и Шумана приведены без аннотаций. Что может подумать неискушенный читатель? Что Шуберт и Шуман — не великие композиторы? Ганс Рихтер назван «известным дирижером», зато имя всемирно прославленного Артура Никиша приведено без всякой характеристики. В указателе часто встречается определение: скрипач-виртуоз, пианист-виртуоз. Отнюдь не ясно, что означает эта приставка. Что подумает, например, читатель, узнав, что Канилле — «пианист-виртуоз», Антон Рубинштейн — «выдающийся пианист» (не великий, а только выдающийся), а Николай Рубинштейн — просто пианист?! Такого рода недоумения указатель имен вызовет немало.

Думается, что в следующем издании «Летописи» целесообразно изменить тип указателя. Аннотации-характеристики (в тех случаях, когда они нужны) лучше перенести в примечания — здесь они могут быть более обстоятельными. А именной указатель, освобожденный от аннотаций, лучше было бы соединить (как это сделано А. Римским-Корсаковым в пятом издании «Летописи») с указателем произведений.

К сожалению, в новых изданиях «Летописи» нет вступительной статьи редактора, дающей характеристику этому выдающемуся музыкально-историческому документу. Нельзя забывать, что многие (особенно молодые) читатели седьмого издания впервые возьмут в руки «Летопись», и она вызовет ряд вопросов, на которые они не найдут ответа.

Известно, что некоторые суждения Римского-Корсакова о тех или иных явлениях искусства были окрашены оттенком субъективности. И об этом должна была рассказать читателю дельная вступительная статья.

Представим себе, что читатель «Летописи» ознакомится с крайне резкой характеристикой, данной автором Г. Ларошу: «Симпатии, выражавшиеся ему [Ларошу] членами беляевского кружка, мне непонятны. Многие были с ним на ты, точно прошлого у него не существовало. А прошлое это было далеко не красивое. Хорошо, что приговоры его не исполнялись и пророчества его не сбывались. Деятельность его состояла из кривляний, лжи и парадоксов, как и деятельность его венского оригинала. [Э. Ганслика]» (стр. 228).

Заинтересовавшись этой характеристикой, читатель, вероятно, обратится к аннотированному указателю. Там он прочтет следующее: «Ларош Герман Августович (1845–1904) музыкальный критик, профессор истории музыки Московской консерватории (1867–1870 и 1883–1886) и Петербургской консерватории (1872–1879); автор выдающейся работы «Глинка и его значение в истории музыки».

Такая аннотация, в сопоставлении с цитированными строками «Летописи», вызовет удивление читателя и явно его не удовлетворит. Можно, конечно, представить себе более полную аннотацию-характеристику, вскрывающую противоречивость облика Лароша. Но в данном случае самое важное — объяснить отношение к Ларошу РимскогоКорсакова. А это было бы удобнее всего сделать во вступительной статье, в связи с характеристикой эстетических воззрений Римского-Корсакова.

Нужно сказать, что во введении к третьему изданию «Летописи» отношение Римского-Корсакова к Ларошу охарактеризовано достаточно убедительно. «В известных коротких, но исключительных по резкости строках Н. А. высказывает свой взгляд на этого деятеля [Лароша], — пишет автор введения А. Римский-Корсаков. — Доказывать, что с точки зрения исторической справедливости необходима существенная поправка к этому отзыву, значит — ломиться в открытую дверь. Но чтобы в свою очередь не впасть в несправедливость и понять психологический источник взгляда Н. А. на Лароша, надо проследить всю историю отношений Лароша к новой русской школе — историю, подробности которой нами сейчас основательно забыты. Только тот, кто стоял так сугубо близко к новой русской школе, как Н. А., и принимал ее судьбы так горячо к сердцу, как он, мог так остро чувствовать Лароша, как враждебную и

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание