Выпуск № 2 (207) | 1956 - страница 40

В этом сплаве двойной фуги и уличной песенки, словно в зеркале, отражено демократическое мировоззрение композитора...

В «Волшебной флейте», как ни в одном другом произведении Моцарта, можно проследить, насколько ему удавалось высказывать значительные мысли в простой и образной форме. Интересно вспомнить, что заветным желанием Моцарта было написать оперу на немецком языке, доступную для «людей всякого рода», и воплотить в ней основные черты своего мировоззрения.

Работая над каким-либо произведением, Моцарт всегда очень точно знал, какова традиционная трактовка данной темы, как решили бы ее предшественники или некоторые из современников. А затем он писал так, словно ничто подобное никогда не было создано. Что такое творческий опор с традицией — об этом говорит нам «Волшебная флейта».

До нее Моцарт создал уже двадцать сценических произведений, среди них бессмертные шедевры «Фигаро» и «Дон-Жуан», но он ни разу еще не ставил перед собой задачи написать оперу для публики предместья. И теперь в «Волшебной флейте» Моцарт нашел решение, совсем новое в историческом смысле. Здесь он стремился сделать понятным для своих слушателей глубокое и значительное содержание оперы, стремился к наибольшей рельефности всех действующих лиц. Не придерживаясь обычных стилевых приемов, для каждого действующего лица, для каждого сценического положения он избрал тот стиль, который мог бы наиболее отчетливо выявить содержание и смысл.

Папагено и Папагена — вот образы, наиболее близкие посетителям Виднер-театра, подлинные персонажи венской народной комедии. Подобный музыкальный язык (но, конечно, несравнимого художественного качества) можно было бы найти в произведениях бесчисленных авторов венских народных комедий.

С этим стилем наиболее резко контрастирует партия Царицы ночи. Несомненно, что Моцарт поступал совершенно сознательно, поручая именно этому зловещему персонажу арии в манере opera seria. Насколько приемы последней были непригодны для создания образов живых людей с их искренними чувствами, настолько же хорошо они могли передать бездушие и жажду власти фантастической Царицы ночи.

Для своего Зарастро Моцарт избрал стиль, образцы которого можно было найти только в его собственных масонских сочинениях. Арии Зарастро по своей серьезности, простоте, теплой человечности не имели себе равных в оперной литературе. Новизну звучания Моцарт искал не в усложненности языка; он не нуждался в новых, неслыханных в то время созвучиях либо формах. Напротив, через величайшую простоту, через предельное приближение к народному характеру достигает Моцарт в этой музыке чудесных высот искусства.

Но в «Волшебной флейте» есть и сложность. Чтобы создать верный фон для своей драматургии, чтобы привлечь внимание к важным и значительным вещам, о которых пойдет речь, Моцарт придает увертюре характер, дотоле невиданный в театре предместья: он применяет технику фуги. Сцену «латников» Моцарт сочинил, как хоральную фантазию с исключительно мастерским голосоведением, не избегая и острых созвучий.

Вспомним еще серьезно-возвышенное звучание песнопений жрецов, народный характер хора мальчиков, recitativo aсcompagnato в сцене жреца, все остальные сокровища, собранные в партитуре, — и нам станет ясно, что, поставив перед собой задачу написать оперу для народа, Моцарт использовал все богатство музыкального искусства.

Вся деятельность Моцарта разрушает легенду о том, что великие люди «лишь через сто лет после их смерти» могут быть признаны и поняты. «Фигаро», «Дон-Жуан», «Волшебная флейта», концерты, симфонии, фортепианные импровизации и многие другие произведения еще при жизни Моцарта создали ему славу одного из великих композиторов эпохи.

Имеются сведения, что музыка Моцарта уже тогда звучала в русском домашнем быту. К середине 90-х годов XVIII века в России выходят из печати фрагменты лучших опер Моцарта. В одном из русских изданий 1795 года опера «Свадьба Фигаро» причисляется к лучшим созданиям «сего великого мужа и искусного художника». Даже в США произведения Моцарта исполнялись в годы его короткой жизни¹.

Величие Моцарта основано на своеобразном диалектическом единстве новаторских и традиционных черт. Он новатор, поскольку отражает в своем искусстве идеи передового класса; но он верен и традициям: его оригинальность состоит в том, чтобы быть лучшим, а не иным, чем все другие.

Ему чуждо представление, что «ученое» и «популярное» — это два различных, несоединимых понятия. Искусство Моцарта доказывает нам, что народ готов все понять, если найдутся художники, которые сумеют все сказать ему.

Вопреки тому, что так пылко стремятся доказать буржуазные исследователи, приводя все новые аргументы, Моцарт не «витает над человеческими переживаниями и событиями общественной жизни». Его творчество всей своей сущностью связано с окружающей жизнью, с жизнью его современников. Не «своим собственным законам» следуют его прекрасные творения: они прекрасны и волнующи именно потому, что отражают реальную жизнь...

Перевел с немецкого Георгий Эдельман

_________

¹ О. G. Sonneck. Early Concert Life in America. Leipzig, 1907, стр. 82 и 188.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание