Выпуск № 2 (207) | 1956 - страница 10

Исполнителями обычно бывали мой отец, братья А. и Б. Стасовы, двоюродная сестра Н. Пивоварова. А когда затевались вокальные вечера, то в них принимали участие моя сестра Варвара и зять — Н. Березкин. Они пели, например, дуэт Марии и Вильяма из «Ратклифа» или что-нибудь из «Дон-Жуана» Моцарта. В квартетах участвовали, кроме двух вышеупомянутых певцов, муж и жена Меликенцевы (он — тенор, она — контральто).

По воскресеньям музицировали у дяди Владимира Васильевича Стасова; здесь бывали М. Балакирев, Н. Римский-Корсаков, Ф. Шаляпин, А. Глазунов, Ц. Кюи, Ф. и С. Блуменфельды.

У нас устраивались своеобразные репетиции концертов Русского Музыкального Общества, а позднее «Русских концертов», организованных М. Беляевым. По получении программы дома проигрывались основные пьесы предстоящего концерта. Очень часто вместе с отцом (который был одним из основателей Русского Музыкального Общества, состоял его почетным членом и имел постоянный билет на все его концерты) я посещала генеральные репетиции и благодаря этому в концерте могла лучше следить за исполняемым произведением. Помню, мне довелось тогда слышать выдающихся дирижеров А. Никиша и Ф. Вейнгартнера.

Длинной вереницей встают в памяти исполнители, и в первую голову А. Рубинштейн. Он играл у нас, когда мне было всего три года. Впоследствии, когда в одном из концертов Русского Музыкального Общества Антон Григорьевич исполнил «Симфонические этюды» Шумана, мне стало ясно, что я уже слышала эту вещь именно в его исполнении. Вернувшись домой, я спросила отца, играл ли А. Рубинштейн «Симфонические этюды» у нас дома в 1876 году. Отец ответил утвердительно. Вот какое впечатление на детский ум произвела его игра!

Вспоминается выступление Г. Бюлова с листовским Концертом, Иосифа Гофмана с Четвертым концертом А. Рубинштейна и многими другими произведениями. Слышала я И. Падеревского и Софию Ментер и других гастролеров. Из скрипачей особенно запомнился Э. Изаи, который и в симфоническом концерте РМО и в своих сольных концертах поражал блестящей техникой и необыкновенно сочным звуком. Очень любила я слушать наших виолончелистов К. Давыдова и А. Вержбиловича.

У отца был абонемент в Мариинский театр (ныне Оперный театр имени С. М. Кирова). Первая опера, которую я услышала, была «Руслан и Людмила»; мне было тогда всего семь лет, и естественно, что самое большое впечатление на меня произвели тогда волшебные картины (особенно четвертый акт — в садах Черномора). И сейчас в памяти ярко встают декорации В. Гартмана и лезгинка, исполненная знаменитой балериной Марией Петипа. Хорошо помню исполнителей этого и более поздних спектаклей: Руслана — И. Мельникова, Фарлафа — Ф. Стравинского, Финна — П. Лодия, Людмилы — Е. Мравину, Ратмира — М. Славину и М. Долину. Дирижировал этой (и другими русскими операми) Э. Направник.

С новыми операми русских композиторов я сначала знакомилась в фортепианном исполнении отца, а потом уже на сцене. Хорошо помню первые представления «Князя Игоря» и «Пиковой дамы», «Града Китежа», «Боярыни Шелоги» с «Псковитянкой», «Ночи перед Рождеством» к «Садко». Тогда же я узнала оперы — «Лоэнгрин» и «Тангейзер» Вагнера, «Пророк» и «Африканка» Мейербера, «Фауст» Гуно, «Кармен» Бизе и многое другое. В первом представлении «Князя Игоря» Игоря исполнял Л. Яковлев, а Владимира Галицкого пел К. Серебряков. Ког-

да в этой роли выступил Федор Шаляпин, зал оперного театра просто замер; в кулуарах заговорили:

— Да это же замечательная ария, а до сих пор мы ее и не слышали как следует.

Ф. Стравинский и Г. Угринович создали незабываемые типы Скулы и Ерошки; все позднейшие исполнители меня уже не удовлетворяли.

Ф. Шаляпин — Иван Грозный в «Псковитянке» Римского-Корсакова особенно потрясал в сцене въезда в Псков и в сцене оплакивания убитой дочери.

Вообще о Федоре Ивановиче можно рассказывать очень много. Как-то в воскресенье он зашел к В. Стасову; совместно с Ф. Блуменфельдом, который сел за фортепиано, они исполнили всего «Бориса Годунова» Мусоргского, причем Ф. Шаляпин пел и играл за всех исполнителей. Изображая сцену в корчме, он схватил салфетку и, повязав ею голову, как платком, представил корчмарку. Он показал, как надо играть эту сцену, а затем — как ее обычно играют артистки. Впечатление было незабываемое.

Сохранилась в памяти премьера «Пиковой дамы» Чайковского. Огромное впечатление произвела на меня музыка сцены в казарме, — она затмила все остальное при первом прослушивании оперы.

Из певиц очень хорошо запомнилась Ф. Литвин, исполнявшая Наташу в «Русалке» Даргомыжского. Эта артистка обладала огромным голосом и удивительным мастерством выразительной декламации. Необыкновенный голос был у Э. Сонки; я хорошо помню ее в роли Юдифи в опере А. Серова того же названия. К сожалению, внешность артистки не соответствовала ее голосу (она была очень маленького роста).

Хочется сказать о замечательных концертах М. Олениной д’Альгейм, певшей цикл «Песни и пляски смерти» Мусоргского. Это было незабываемое по художественности и глубокой правдивости исполнение.

Мои музыкальные воспоминания неотделимы от фигуры дяди — Владимира Васильевича Стасова. Он часто бывал у нас и увлекательно рассказывал о новых произведениях русских композиторов, о том, что он прослушал у М. Беляева. Помню и его «заказы» нашим домашним музыкантам — сыграть то «Пляску смерти», то «Годы странствий», то сонату «По прочтении Данте» Листа. Он очень любил также слушать Баха, Бетховена, Берлиоза.

По настояниям Владимира Васильевича А. Молас не раз ставила у себя дома «Каменного гостя» Даргомыжского, и мы всей семьей бывали на этих спектаклях. У нее же исполнялись и отдельные сцены из «Анджело» и «Ратклифа» Ц. Кюи. Чудесно пела А. Молас романс Ц. Кюи «В колокол, мирно дремавший» на слова А. Толстого.

К памяти Глинки, которого В. Стасов знал с молодых лет, он относился, как к святыне. Помню, как в юбилейный день (27 ноября) первых представлений и «Сусанина» и «Руслана» Владимир Васильевич решил поднести сестре великого композитора Л. Шестаковой огромную звезду из пестрых лент, на которых были вышиты любимые мотивы из спер Глинки. На мою долю выпало вышить мотив «Чудный сон» из «Руслана».

Как я уже говорила, музыка у нас дома процветала; вспоминаются в связи с этим характерные моменты — как Владимир Васильевич слушал ее. Вот, например, играют Шестую симфонию Чайковского. В. Стасов сидит с закрытыми глазами: он все забыл, целиком погрузившись в эти удивительные звуки. Или исполняется «Богатырская симфония» Бородина, и Владимир Васильевич рукой подчеркивает знаменитые бородинские «клеванья».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание