МУЗЫКАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА

Искусство слова в музыке

Г. АПРЕСЯН

В своем гениальном труде «Марксизм и вопросы языкознания» И. В. Сталин по-новому осветил огромную, ничем не заменимую роль словесного языка как могучего средства социального общения, как орудия общественного сознания. Товарищ Сталин учит, что язык в отличие от других общественных явлений обслуживает все классы общества, что «сфера действия языка, охватывающего все области деятельности человека, гораздо шире и разностороннее, чем сфера действия надстройки. Более того, она почти безгранична»¹.

Эти сталинские указания имеют основополагающее значение для музыкальной культуры, обширная и многожанровая область которой — вокальная — немыслима без словесного языка. Искусство пения не может быть безразличным к тем словесно-поэтическим образам, которые оно перевоплощает в образы музыкальные. Без звукового языка и конкретного текста, без словесного художественного творчества немыслимы песня, хоровая музыка, оратория, опера, оперетта.

Поэзия и музыка уже на ранних ступенях цивилизации выступали вместе. Еще в древнейшие времена человек в процессе труда и в повседневном быту выработал в себе вкус к пению; с помощью слова усиливались музыкальные образы, выражавшие чувства и мысли человека, и, в свою очередь, словесно-поэтические образы углублялись и окрашивались в соответствующие эмоциональные тона с помощью вокальной музыки.

Сталинское учение о социальной функции языка помогает советской эстетике по-новому поставить и решить ряд важных проблем вокальной музыки, выступающей в органическом и постоянном единстве с искусством слова.

1. Поэзия в музыке и музыка в поэзии

Человеческая мысль, как учит товарищ Сталин, возникает и развивается не в оголенном виде, а в языковой оболочке, на базе языкового материала. Человеческая речь, являясь практическим сознанием, выраженным (оформленным) посредством слова, всегда предметна и конкретна. «Реальность мысли проявляется в языке», — пишет И. В. Сталин, и поэтому «оголенных мыслей, не связанных с языковым материалом, не существует у людей, владеющих языком»².

В словах люди оформляют и выражают образы, понятия, представления, отражающие мир и помогающие им познавать его, общаться друг с другом. «Вне этих образов, восприятий, представлений, — учит товарищ Сталин, — мысль пуста, лишена какого бы то ни было содержания, т. е. она не существует»³. Это сталинское положение имеет решающее значение для правильного понимания специфики художественного творчества. Искусство является одной из форм общественного сознания, одним из видов идеологической деятельности людей.

Искусство — образное, художественно-эмоциональное отражение типических и общественно значимых явлений жизни. В специфической, ярко-эмоциональной форме произведения искусства воплощают эстетические взгляды общества, составляющие часть надстройки. Основной категорией искусства, определяющей его специфику, является художественный образ, который предстает в единстве содержания и формы. Образ — средство отображения жизненных явлений в художественно обобщенной, конкретной и чувственной форме. Являясь обобщением, художественный образ действует как носитель определенных мыслей, идей.

Даже такая очень сжатая характеристика сущности искусства, в частности его основной категории — образа, вполне достаточна, чтобы увидеть, какое огромное значение имеет для марксистско-ленинской эстетики сталинское учение о законах мышления. Задача состоит в том, чтобы установить, как же проявляются эти общие законы в сфере художественного познания действительности.

Разумеется, мы далеки от того, чтобы поставить знак равенства между человеческим мышлением вообще и художественным образом. Но вместе с тем мы не видим никакого принципиального различия между тем и другим, так как и мышление и образ — явления одного и того же порядка: они порождены общественной практикой, являются средством познания действительности и воздействия на нее. Вот почему за-

_________

¹ И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. Госполитиздат, 1950, стр. 11.

²Там же, стр. 39 и 45.

³ Там же, стр. 47.

коны мышления распространяются и на всю область эстетических отношений людей к действительности.

Особый интерес в данном случае представляет музыка — один из видов художественного отражения жизни, одна из специфических форм мышления. Дело в том, что музыка — искусство временное, не фиксированное. Будучи художественным воплощением не предметным и не видимым, музыка тем не менее, по примеру фиксированных искусств — живописи и скульптуры, театра и кинематографии, также отражает картины реальной жизни. У музыки, как и у любого другого вида, рода и жанра искусства, имеются свои, присущие только ей, средства образного воплощения, которые выражают музыкальную мысль как специфическую форму общественного сознания.

В пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» Моцарт говорит:

...Намедни ночью
Бессонница моя меня томила
И в голову пришли мне две-три мысли.
Сегодня их я набросал...

Римский-Корсаков, рассказывая о своей работе над оперой «Майская ночь», писал: «Кое-какие музыкальные мысли для оперы этой приходили мне и прежде, но в это лето стали приходить чаще»¹. Ясно, что «две-три мысли» у Моцарта и «музыкальные мысли» в творческом воображении Римского-Корсакова возникли не в оголенном, абстрактном виде, а в образах, в конкретных интонациях, в мелодии, гармонии и т. д.

В свое время Ц. Кюи в одной из своих статей писал о том, что музыкальная мысль состоит из мелодии, гармонии и ритма, подчеркивая ведущую роль гармонии по отношению к мелодии и ритму. Не говоря уже о неправомерности подобного противопоставления гармонических средств мелодии, являющейся основой музыки, мы считаем неправильным сводить понятие музыкальной мысли к совокупности ее выразительных средств. Тут легко можно скатиться на гансликианское, формалистическое толкование сущности музыки. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что любая мысль, идея или эмоция в музыке, как и во всяком другом искусстве, не может существовать вне художественного образа. Чтобы стать действенной и вызывать в слушателе определенные чувства и думы, музыкальная мысль должна быть облечена в эмоциональную форму и восприниматься нами эмоционально. Иначе говоря, понятия образности и эмоциональности в искусстве нераздельны: они представляют две стороны одного и того же явления — специфики искусства.

Разумеется, понятие художественного образа более широко, глубоко и содержательно, чем понятие выразительных средств в искусстве. В музыке образ создается с помощью обширного круга специфических выразительных средств, являющихся формой музыкального (мелодического, гармонического, оркестрового и т. д.) мышления, присущего тому или иному народу.

Что же касается вокальных жанров, то здесь мы вправе говорить не только о музыкальной, но и о словесно-звуковой выразительности. В вокальной музыке образы возникают и развиваются не только посредством музыкально-выразительных средств, но и на базе словесного языка. А если так, то деятели музыки не могут не считаться с требованиями, предъявляемыми слову, его этической и эстетической значимости.

Вокальные жанры представляют собой неразрывный синтез двух начал — музыки и слова. Но они играют неодинаковую роль: ведущее место занимает музыка, поскольку именно она окрашивает вокальное искусство известной настроенностью, определяет силу его непосредственного, чувственного воздействия на слушателей. Однако, если музыка в песне — в вокальном искусстве вообще — осуществляет определенную выразительную функцию, то и словеоный текст, который положен на данную мелодию, отнюдь не является нейтральным элементом. Только люди, проявляющие нигилизм по отношению к слову в вокальном творчестве, могут отрицать, что поэтический текст, словесное содержание в этих жанрах во многом определяет их программность и идейную направленность, конкретизируя образы и значительно увеличивая силу их воздействия на людей.

Известно, что песенная культура многих, если не абсолютного большинства, народов, создававшаяся и шлифовавшаяся веками, всегда была культурой музыкального и поэтического творчества в непременном единстве. Творческая фантазия народа не только с любовью и вдохновением складывала наиболее задушевные и образные мелодии песен, но и создавала тексты, подбирая для них наиболее емкие по содержанию и звучные слова и фразы. Народная песня всех наций и племен, изображая и оценивая явления реальной жизни, отличается богатством эпитетов, слов-символов, всевозможных созвучий, повторов, рифм и т. д., призванных глубже раскрыть конкретное содержание и этический замысел песни и добиться максимальной ее эмоциональности.

Многовековое народное творчество всегда было прежде всего искусством слова и музыки. Можно предположить, что такая миниатюрная и исключительно живучая форма назидательного художественного творчества, как пословица, возникла лишь после того, как народ выработал культуру ритма, музыкального мышления, познал секрет звуковой организации, инструментовки слова и фразы и раскрыл бесконечные возможности социальной функции словесного языка. «На одно солнце глядим, да не одно едим», «Клади навоз густо, в амбаре будет не пусто», «В суд ногой — в карман рукой», «На Феклу копай свеклу», «Тише едешь — дальше будешь», «Чем дальше в лес, тем больше дров», «Своя рука — владыка», «Кому пироги и пышки, кому синяки и шишки» и т. д., и т. п. Пословицы, одни прямо, другие иносказательно, конденсировали в себе трудовой опыт многих поколений, мудрость, реалистическое мышление народа. Эта мудрость оказывалась тем действеннее в общественной практике, чем пластичнее и художественно эмоциональнее была форма ее поэтического воплощения. Важнейшими элементами этой формы являются внутренняя ритмика, рифмовка, а нередко и своеобразная музыкальность фразы.

_________

¹Летопись моей музыкальной жизни. Музгиз, 1932, стр. 149.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА

Искусство слова в музыке

Г. АПРЕСЯН

Содержание