Выпуск № 12 (157) | 1951 - страница 17

на русский язык достать было невозможно — таким образом для русского читателя она была засекречена.

Книга представляет собой серию очерков об отдельных казахских народных музыкантах прошлого, написанных в бойкой, развязной манере. Научная, профессиональная ценность этих очерков не выдерживает никакой критики.

Вся книга от первой до последней страницы пронизана реакционной националистической идеологией, направлена ко всяческой идеализации феодальной старины и дикого кочевого быта, к возвеличению султанов, баев — заклятых врагов казахского и русского народов.

Жубанов для «красного словца» любит обращаться к прекрасным белоснежным горам Ала-Тау: «Много видел на своем веку седоголовый Ала-Тау! Очень много. Если бы можно было заставить его говорить, многое рассказал бы старый Ала-Тау. Он повел бы плавную речь, далеко уводя слушающего вглубь истории. Он рассказал бы не только о казахе, но и о многих других народах. Ала-Тау сказал бы, что видел татаро-монголов, видел самого Шингиса (Чингисхана), Аксака Темира (хромого Тамерлана). При этом немного похвалился бы недоступностью и непроходимостью своих вершин и непременно упомянул бы о том, что ни Аблай, ни Кенесары и Наурзбай не смогли преодолеть их. Затем он показал бы свои перевалы и долины, каждая из которых полна прошедших событий. Наконец он рассказал бы о выросших у его подножий героях, о печальных эпохах, об акынах и певцах. Если бы Ала-Тау мог рассказать...»

Но, как известно, горы неразговорчивы. За них говорит с позиций буржуазного национализма Жубанов, и, если бы горы действительно могли говорить, они обрушили бы свой справедливый гнев против реакционных высказываний Жубанова.

Приведенная выше цитата характерна. Жубанова привлекают далекие глубины древней истории. На протяжении всей книги он смакует образы прошлого, восхищаясь отсталостью старой казахской культуры, смешивая в единый поток и прогрессивное и реакционное. Грубо попирая истину, он утверждает, будто казахский народ воспел в своих песнях душегубов-завоевателей Тамерлана и Александра Македонского (Жубанов пишет: «казахские домбристы подняли их на щит») и возвеличил заклятых врагов казахского и русского народов, султанов Кенесары и Наурзбая Касымовых.

Говоря о панисламистских реакционных восстаниях и их вожаках из среды феодальной казахской знати, Жубанов доходит до чудовищного извращения истины, утверждая, будто бы «яркие, героические образы вождей этого восстания (Кенесары и Наурзбая), отображенные в кюях, навсегда сохраняются в сознании народа». Эту клевету разоблачает в своей статье казахский композитор Мукан Тулебаев:

«В своей книге, — пишет Тулебаев, — А. Жубанов извращает историю казахского народа. Он отрицает прогрессивное значение присоединения Казахстана к России, не считается с тем, что в то время существовало две России — Россия царя и помещиков и Россия русского народа, что передовая культура русского народа оказала огромное прогрессивное влияние на казахский народ.

Автор книги всячески идеализирует феодальное прошлое Казахстана. Тоскуя по «былому кочевому простору» и якобы утраченной народом свободе, А. Жубанов называет период добровольного и мирного присоединения Казахстана к России (при хане Абулхаире) «трагической и мрачной эпохой» в истории казахского народа, а самого Абулхаира обрисовывает как изменника и предателя. Зато действительных изменников и предателей родного народа А. Жубанов возвеличивает. Так, к числу «легендарных героев», чьи образы якобы вдохновляли казахский народ на борьбу за лучшее будущее и навеки запечатлены в памяти народной, он относит известных своей жестокостью врагов казахского и русского народов, султанов Кенесары и Наурзбая Касымовых и даже монгольского завоевателя Тамерлана.

Известно, что казахский народ ненавидел и проклинал Кенесары и Наурзбая Касымовых, пытавшихся оторвать его от великого русского народа, в общении с которым был единственный путь национального самосохранения и возрождения казахского народа... Борьбу реакционных элементов казахского общества XVIII и XIX веков против России автор квалифицирует как борьбу за свободу и независимость

казахского народа. Грубо искажая исторические факты, он утверждает, что казахский народ посадил ,на коней и направил против России своих преданных батыров.

Не следует думать, что подобные высказывания случайны и объясняются лишь незнанием подлинной истории казахского народа. Вся книга «Казахские народные композиторы» от первых до последних страниц выдержана в буржуазно-националистическом духе» ¹.

Сейчас, когда вредоносная сущность книги разоблачена общественностью Казахстана, сам Жубанов вынужден признать правильность предъявленных ему обвинений. На совещании в ССК ему пришлось раскрыть «метод», с помощью которого он фальсифицировал облик казахского народного творчества, приписывая ему несуществующие реакционные черты: «Найдя два-три примера среди 6000 записей казахских песен и кюев, я привел их как голос народа, обращенный к Кенесары и Наурзбаю, тем самым извращая действительность доказательствами, не имеющими отношения к исторической правде. При глубоком анализе оказывается, что в целом море песен казахского народа нет ни одной песни, сложенной в честь Кенесары и Наурзбая (примеры, приведенные мною, — только кюи)».

В перечислении того, что мог бы рассказать «седоголовый Ала-Тау», конечно, нет даже упоминания о совместной освободительной борьбе русского и казахского народов, приведшей к счастливой и свободной жизни трудящихся Казахстана, зато глухо и туманно сказано о каких-то «печальных эпохах».

Из всей книги ясно определяется, что «печальные эпохи», о которых горюет Жубанов, — это период исторического закрепления дружбы русского и казахского народов.

Он сознательно искажает историю, подбирая факты таким образом, чтобы вызывать недоброжелательство по отношению к русской культуре. Так, например, он смакует цитату из песни реакционных акынов — байских прихлебателей, в которой говорится о русском городе Оренбурге:

Он из камня, русский город Мунанай,
Его гибели нескоро ожидай.

Предателей родины Жубанов рисует как «преданных батыров», а казахских народных музыкантов показывает «тоскующими по утраченной народом свободе» и «стремящимися ободрить упавший духом народ образами его легендарных героев».

Какие это «герои», мы уже знаем — имена их повторяются Жубановым неоднократно. Он прославляет в своей книге даже малозначительных акынов, если только их поступки соответствуют основной направленности книжки. Он называет «сыном народа» вора и бездедьника Имам-Жусуна лишь за то, что он был врагом русских, возводит в «геройство» угон скота у русских крестьян акыном Балуан Шалаком и т. д. Одно из произведений явно националистического содержания он называет «воззванием к народу, сочиненным сознательным художником».

Жубанов настолько фетишизирует старинную казахскую народную музыку, что пытается приписать отдельным народным музыкантам качества чуть ли не «сверхгениев». Он кичливо противопоставляет искусство акынов величайшим достижениям мирового музыкального искусства. Так, оценивая творчество народных музыкантов Курмангазы и Биржана, он утверждает: «Оба они по эмоциональной силе и глубине народности заслуживают такой же оценки [разрядка наша — Ред.], какую Ромен Роллан дал Бетховену, назвав его сверхчеловеком».

Еще один пример подобных кичливых аналогий: «Ыхлас стремится создать программную музыку. Разумеется, это стремление рождено в нем главным образом его огромной музыкальной интуицией, чутьем, а не теоретическим осознанным намерением, как это было, например, у французского композитора Берлиоза, известного своей программной музыкой. Ыхлас не знал музыкальной науки. Зато он отлично знал свой инструмент и твердо верил в его возможности выразительного звучания».

Прогрессивные казахские музыканты, чье творчество испытывало на себе благотворное воздействие великой русской культуры, получают в книге Жубанова ложные, искаженные характеристики.

«Подгоняя под лживую историческую концепцию музыкальную культуру казахского народа, А. Жубанов фальсифицирует

_________

¹ Мукан Тулебаев. «О неправильном направлении в музыковедении Казахстана». «Казахстанская правда» от 28 сентября 1951 года.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание