в связи с постановкой ее во Вроцлаве. Так же в связи с постановкой «Бахчисарайского фонтана» Силезской оперой в Катовицах и в Бытоме в № 5–6 за 1951 год напечатана статья Ю. Михаловского об этом балете Асафьева. В журнале упоминается о постановке советских оперетт: «Вольного ветра» Дунаевского в Лодзи и «Беспокойного счастья» Милютина в Люблине. Наконец, в № 7 за 1951 год помещена статья С. Лиссы «С. Прокофьев», отмечающая его 60-летие.

Помимо отдельных статей, обширные материалы о музыкальной жизни в СССР, о работе ССК печатаются по-прежнему в специальном отделе хроники («Музыкальная жизнь в СССР») и в довольно регулярно публикуемых обзорах советской прессы.

Наконец, целям укрепления польско-советской дружбы служат материалы, регулярно освещающие исполнение в Польше произведений советских композиторов: например, отчет «Деятельность опер и филармоний в месячнике польско-советской дружбы» (№ 2 за 1951 год) и обзор А. Бей «Советская музыка в Польском радио» (№ 7–8 за 1950 год). Тем же целям служат и материалы, свидетельствующие о внимании советской общественности к новинкам польской музыкальной культуры (обзор «Советская пресса о выступлениях ансамбля “Мазовше”» в № 7 за 1951 год).

«Музыка» смогла уделить относительно небольшое внимание прошлому польской музыкальной культуры. Помимо уже упоминавшейся статьи И. Ямпольского о Венявском, журнал опубликовал письма Балакирева о Шопене (статья Г. Таубе в № 7–8 за 1950 год) и в № 2 большую статью С. Шумана «Остроумие и ирония Шопена», несомненно заинтересующую читателей. Шопену посвящена также биографическая статья К. Кобылянcкой о чешских друзьях композитора (№ 1 за 1951 год); наконец, в № 9 за 1950 год помещена заметка «Шопен как преподаватель» в разделе «Мелочи из прошлого», по-прежнему публикуемом время от времени Т. Охлезским.

Творчество Монюшко нашло на страницах «Музыки» отклик только в связи с постановкой во Вроцлавском театре оперы его «Парии», которую сам композитор считал лучшим из своих оперных произведений (статьи Т. Шелиговского и В. Дзедушицкого в № 3–4 за 1951 год).

Ряд статей посвящен музыкальному наследию Баха, Верди, Лорцинга.

Просматривая регулярные хроникальные заметки о музыкальной жизни Польши, можно находить все новые и новые свидетельства интенсивного развития польской музыкальной культуры. Порой даже досадно на редакцию, когда она ограничивается несколькими скупыми строками в изложении фактов, заслуживающих самого пристального внимания. Так, например, было бы в высшей степени интересно узнать более подробно о развитии в Польше хорового дела. Какое участие в этом хоровом движении принимает СПК, какова направленность этого движения? Об интереснейшей инициативе преподавателей и студентов Высшей музыкальной школы сообщает заметка из г. Сопота об организации там бесплатных музыкальных консультаций, о поисках талантливых самоучек-любителей, достойных профессионализации. Хотелось бы, чтобы «Музыка», сообщая о достижениях, об инициативе передовых строителей польской музыкальной культуры, подхватывала эту инициативу, содействовала бы ее популяризации!

Сообщения из областных центров Польской Республики говорят об оживленной деятельности филармоний: Познанской филармонией дано за год 122 концерта (90 тысяч слушателей), Краковской — 91 концерт (более 100 тысяч слушателей). О строительстве нового здания оперного театра пишут из Гданьска, об открытии постоянной оперы — из Кракова. Многочисленны сообщения о концертах советских исполнителей, упоминания о постоянном артистическом общении между Польшей и другими странами народней демократии.

Короткая заметка об организации симфонического оркестра в Варшаве имеет и пространный комментарий в виде обширной статьи А. Яцковского «По поводу музыкальной жизни столицы» (№ 3–4 за 1951 год): автор указывает, что перестройка музыкальных коллективов велась такими медленными темпами, что в самый разгар концертного сезона на несколько месяцев почти приостановила концертную жизнь Варшавы.

Интересно сообщение из Дунинова об организации там детского оркестра (возраст участников не старше 16 лет), уже успевшего завоевать популярность у населения.

Из постановок произведений польских композиторов сообщается о премьерах оперы В. Рудзинского «Янко-музыкант» (в Бытоме) и балета старейшего польского композитора Л. Ружицкого «Пан Твардовский» (в Варшаве).

Весьма интересен и богат фактами регулярный отдел «Обзор польской прессы». Достаточно просмотреть его, чтобы убедиться, с каким вниманием откликается польская пресса на важнейшие проблемы музыкальной культуры. Как видно из газетных выдержек, приводимых в журнале, разные органы польской прессы, столичной и областной, живо откликаются на события музыкально-концертной жизни, дружно участвуют в обсуждении острых проблем музыкального творчества.

Трудно охватить в сжатом очерке все глубоко интересные материалы, опубликованные в рецензируемых номерах «Музыки». Но и из сказанного, полагаем, видно, каким содержательным и целеустремленным стал журнал, понемногу превращающийся в боевой штаб музыкальной культуры новой, демократической Польши.

Само собой разумеется, что содержательность и рост журнала «Музыка» — прямое следствие стремительно быстрого развития культуры и искусства, впервые в истории ставших достоянием широких народных масс Польши.

«За мир и за счастье народов»

(Кантата Сальвадора Бакариссе)

Выдающийся чилийский поэт, энергичный борец за мир Пабло Неруда в один из своих приездов в Москву познакомил советских композиторов с кантатой Сальвадора Бакариссе «За мир и за счастье народов».

Сальвадор Бакариссе, прогрессивный испанский композитор, эмигрировал во Францию после установления в Испании фашистского режима. Оторванный от своего народа, испытывая тяжелую нужду, он все же не прекращает своей творческой деятельности.

Кантата «За мир и за счастье народов» написана С. Бакариссе в 1950 году на текст известного прогрессивного испанского поэта Рафаэля Альберти. Согласно авторскому примечанию, кантата может быть театрализована и исполнена в виде небольшой оперы-балета. Написанная для чтецов, солистов, смешанного и детского хоров и симфонического оркестра, кантата представляет собой ряд более или менее самостоятельных эпизодов, исполняющихся, однако, без перерыва.

Автор стремился в своем произведении противопоставить мрачным, тягостным образам войны, смерти и разрушения светлые образы мира и жизни. Как естественный итог столкновения и борьбы этих контрастных образов рождается финал кантаты — утверждение света и жизни, торжество великой идеи мира во всем мире.

Замысел этот решен автором в плане несколько отвлеченной символики («персонажи» кантаты — Мир, Война, Жизнь, Смерть), сочетающейся, однако, с большой конкретностью поэтического текста (указания на годы, когда происходит «действие», — 1939, 1945, указания на США как на очаг агрессии, на СССР как на оплот мира и т. д.).

В соответствии со своим замыслом автор использует и развивает контрастные приемы музыкальной выразительности. Образы жизни, света, мира воплощены в музыке диатонической, мелодически ясной, ладово-гармонически устойчивой и определенной, с преобладанием светлого мажора, с ясными приемами оркестровки. Образам войны, смерти, напротив, свойственны исключительное преобладание хроматизма, угловатость, отсутствие напевности в мелодике, жесткость и напряженность гармоний, вязкость и мрачность оркестровых приемов.

Такой замысел представляется вполне правомерным и даже реалистическим по своим тенденциям. Однако в художественном его воплощении автор, несомненно, допустил ошибку. Исходя из верного намерения противопоставить отрицательные образы кантаты образам положительным, он, как мне кажется, переступил грань художественности, и «отрицательные образы» перерастают в «отрицательные качества» самой музыки, которая порой превращается в звуковой хаос, в нагромождение шумовых эффектов.

Уже в первом эпизоде, повествующем о том, как «на мир движется свастика», со всей очевидностью сказываются эти отрицательные стороны кантаты. Так, фугированная часть этого эпизода построена на столь надуманной, интонационно уродливой теме и развивается в таком линеарно-графическом плане, что в итоге возникает ощущение полного сумбура, лишенного всякой силы художественного выражения и не могущего служить воплощением образа, задуманного автором.

В такой же манере, обнаруживающей склонность автора к атональному и политональному мышлению, написаны и другие эпизоды кантаты, связанные с образами войны и смерти. Музыка этих картин полна парадоксальных звучностей и производит отрицательное впечатление.

Совершенно иначе написаны автором отдельные эпизоды, связанные с образами мира, жизни. Уже во втором фрагменте кантаты (1945 год, победа над фашизмом) появляется светлая, ясная диатоническая тема мира, решительно противостоящая «хроматическому сумбуру» первого эпизода.

Наилучшее впечатление производят два фрагмента кантаты — детский хор и финал. Особенно это относится к детскому хору — светлому, чистому и прозрачному, с большой выразительностью и художественной простотой воплощающему образы счастливого, ничем не омраченного детства, во имя которого должны быть напряжены все усилия борцов за мир. Этот привлекательный эпизод свидетельствует о подлинной одаренности автора и о его больших, хороших творческих возможностях.

Заключительный хор кантаты — торжество мира во всем мире — также содержит ряд привлекательных черт. Ярко оптимистический характер этого хора и его симфонического завершения вполне соответствует программному замыслу автора, как соответствуют этому замыслу и все композиционные приемы, примененные здесь. Все построение хоровой партии подчинено цели внушить слушателям веру в торжество великой гуманистической идеи мира во всем мире, торжество света, жизни и радости.

Таким образом, общий замысел кантаты не оставляет никаких сомнений в глубокой прогрессивности творческих намерений автора, в его передовых идейно-политических устремлениях. К сожалению, как уже было сказано, ошибочность в решении отрицательных образов сочинения снижает его художественную ценность, задерживает его на полпути между формализмом и реализмом.

Лучшие эпизоды кантаты свидетельствуют о талантливости автора, о его хорошем владении композиторской техникой и заставляют нас отнестись с большой симпатией и сочувствием к нему — и как к художнику, и как к передовому человеку, борцу за мир.

Дм. Кабалевский