Ай-да царь, ай да царь,
Православный государь!
Прижимает локти,
Забирает в когти.
Ай-да царь, ай-да царь,
Православный государь!
Судьи все жандармы,
Школы все казармы.
Ай-да царь, ай-да царь,
Православный государь!¹

В этой песне декабристы высмеивали пристрастие императора к иностранцам и его преувеличенную любовь военной муштре, парадам и смотрам.

Н. А. Маркевич в своем «Дневнике»² рассказывает, что Пушкин напевал эту сатиру декабристов (в несколько ином текстовом варианте) «на голос» песни из «оригинального оперы-водевиля с хорами и танцами», соч. П. Н. Семенова, «Удача от неудачи», многократно ставившегося в Петербурге и в Москве, начиная с 1817 года. «Музыка из польских песен аранжирована Ленгардом»³ .

В октябре текущего года нам посчастливилось, наконец, разыскать в Центральной музыкальной библиотеке в Ленинграде оркестровые партии водевиля (случайно зарегистрированные под титлом его подзаголовка «Приключение в корчме»)⁴.

Еще теснее с окружающей действительностью соприкасается песня Рылеева и Бестужева «Ох, тошно мне», написанная ими «на голос» чрезвычайно популярного городского романса со словами Ю. А. Нелединского-Мелецкого, взявшего за мелодическую основу украинскую песню «Дивчина моя»⁵.

Стихи декабристов, положенные на очень популярную неприхотливую мелодию⁶, своим со-

Пример

держанием в ярких красках рисуют тяжелую подневольную жизнь крепостных крестьян. В них высказывается недовольство поборами помещиков, несправедливостями и стяжательством земских судов, царскими налогами и дорожной повинностью. Песня декабристов должна была производить сильное впечатление на взволнованные и возбужденные крестьянские массы в годы, когда в различных губерниях России то и дело вспыхивали восстания крепостных против своих помещиков. «Хотя правительство всеми силами старалось истребить сии песни, — вспоминает Н. А. Бестужев, — но они были сделаны в простонародном духе, были сделаны слишком близки к его состоянию, чтобы можно было вытеснить их из памяти простолюдинов, которые видели в них верное изображение своего настоящего положения и возможность улучшения в будущем»⁷.

Стремление передовых кругов общества в начале XIX века к самобытности русской культуры, к национальному самоопределению сказывается, несомненно, и в тенденциях декабристов, выраженных, правда, еще чрезвычайно неровно, робко и половинчато. Пытаясь приблизиться к народу, декабристы избирали для своих песен и народные напевы, причем они, оставляя в стороне «хороводные», «плясовые» и даже «протяжные» песни, останавливались на «подблюдных», как на песнях, наиболее впечатляющих, в которых с особой силой сказывались настроения уныния и тоски, вызванные крепостным гнетом. Подблюдные песни, предназначенные для обряда гаданий на святках, поются тихим, таинственным голосом; к каждому стиху прибавляется: «слава». Приводим музыкальный пример народной «подблюдной» песни «Кузнец» со словами Рылеева и Бестужева⁸ :

Нес кузнец
Три ножа,
Слава!

Первый нож
На бояр, на вельмож,
Слава!

Второй нож
На попов, на святош,
Слава!

А молитву сотворя,
Третий нож на царя,
Слава!

Пример

_________

¹ Приводим песню в. варианте «Записок декабристов» Д. Н. Завалишина — см. К. Рылеев, Полное собрание стихотворений, изд. «Сов. писатель», Л., 1934 г., стр. 508.

² Неопубликованная рукопись хранится в ИРЛИ (Пушкинский дом).

³ П. Арапов, Летопись русского театра, СПБ, 1861 г., стр. 251.

⁴ Мелодия в записи С. А. Бугославского, опубликованная нами условно («Музыкальный мир Пушкина», Музгиз, 1950 г., стр. 161), является вольным перепевом пансионских куплетов Глинки «Подинспектор Колмаков».

⁵ Песня «Дивчина моя» более известна по первому стиху: «Ой, гай, гай, гай» — см. «Собрание русских народных песен» Н. А. Львова — И. Права, ч. I, вариант, повторенный А. Варламовым, а также сборник «40 малороссийских трехголосных песен», сост. Г. М. Концовичем, М, 1904 г., вып. I, стр. 25.

⁶ Нотный пример приводится из «Песенника Герстенберга и Дитмара», 1877 г. Песня «Скучно мне» в ином мелодическом варианте и с совершенно иным текстовым содержанием, посвященным осаде и взятию крепости Варна в 1828 году, записана с голоса солдат, участников кампании, — см. Г. М. Попов, Боевые песни русского солдата, СПБ, 1893 г., стр. 203–205, а также иной музыкальный, «гвардейский», вариант песни о том же батальном эпизоде в сборнике Е .К. Альбрехт и Н. X. Вессель, Собрание солдатских, казацких и матросских песен, 1886 г., стр. 20, № 29.

⁷ «Воспоминания Бестужевых» стр. 78.

⁸ Нотный пример заимствован из сборника Н. X. Весселя и Е. К. Альбрехта «Гусельки», СПБ, 1876 г., стр. 46.

«Кузнец», по свидетельству А. А. Бестужева, принадлежит к наиболее распространенным песням декабристов¹. «Рабство народа, тяжесть притеснения, несчастная солдатская жизнь изображались в них простыми словами, но верными красками»² .

Музыкальные записи «подблюдных» песен крайне редки. Интересно отметить, что в нашем современном крестьянском быту даже в самых отдаленных уголках Советского Союза «подблюдные» песни не поются, и вовсе не оттого, что изжил себя обряд святочных гаданий, уходящий корнями к суевериям глубокой языческой древности, а просто потому, что характер звучания этих песен соответствовал настроениям тоски и уныния, рожденным подневольной жизнью и отошедшим в прошлое.

К сожалению, не все песни декабристов дошли до нас. Так, например, «подблюдная» песня «Вдоль Фонтанки-реки квартируют полки, слава!» сохранилась только в двух строфах, да и то предположительно:

Где ни свет ни заря,
Для потехи царя
Рьяно,

У Фонтанки-реки
Собирались полки
Piano...

Несмотря на усиленные поиски, до сих пор не удалось установить мелодическую основу популярнейшей песни Рылеева «Ах, где те острова» с прибавлением к ней «Ты окажи, говори». Это обстоятельство тем досаднее, что данную песнь дважды цитирует в своих письмах Пушкин (к брату в январе 1824 года и к Жуковскому в апреле 1825 года), оба раза применительно к Александру I; кроме того, на ту же мелодию он написал свою «игрецкую песню»³ «Ах, в ненастные дни», использованную Чайковским в последней картине «Пиковой дамы»⁴ .

Пушкин хорошо знал сатирические песни декабристов, часто напевал их, и, кроме того, в том же характере написал еще какие-то политические «ноэли». В письме к брату от 20 декабря 1824 года Пушкин тревожился за судьбу одного своего пропавшего послания: «Тут я по глупости лет прислал тебе святочную песенку... а ничуть не забавно мне попасть в крепость pour des chansons» (за песни, — Л. Г.). Подобно декабристам, он не оставлял в покое своей сатирой императора Александра, «подсвистывая ему до самого гроба»⁵ .

Говоря о декабристах, нельзя не говорить о Пушкине, — до такой степени переплелись их внутренние устремления, до такой степени близка идейная сущность их деятельности. Основное различие заключается в том, что Пушкин всей своей жизнью, внутренним человеческим обликом, а главное, великой силой своей поэзии был близок народу. Впитывая живительное начало творчества народного, он стал подлинно народным поэтом. Декабристы же, делая робкие попытки приблизиться к широким массам, в своей деятельности не сумели органически слиться с ними. В статье «Памяти Герцена» В. И. Ленин писал: «...мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа, но их дело не пропало»⁶ .

Оторванность декабристов от основных движущих сил страны, нечеткость и растерянность в решении конкретных вопросов революционного движения в России сказались, естественно, и на вопросе, рассматриваемом нами: мы видим в песнях декабристов яркую и острую сатиру, подрывающую подгнившие устои самодержавия, мы видим обличение и гнев, стремление к разрушению существующего строя, но мы не видим в них моментов положительных, утверждающих. Декабристы ничего конкретного не предложили народу взамен уничтожаемого, и это отразилось на их песенном творчестве. Создание положительной, патетической народной песни, утверждающей героику борьбы, создание гимна, преисполненного великой правды революционного пафоса, было им не под силу. Не под силу оказалась эта задача и последующему поколению русских демократов, революционеров-разночинцев. И только могучее движение всей народной массы во главе с пролетариатом привело к победному завершению величайшей в истории мира революции, которая вызвала к жизни прекрасные героические песни борьбы и победы, песни радости и народного счастья. Нельзя забывать, что движение декабристов было первой попыткой вооруженного восстания против гнета самодержавия. Это было отмечено В. И. Лениным 9 января 1917 года: «В 1825 году Россия впервые видела революционное движение против царизма»⁷.

Мы, советские люди сталинской эпохи, бережно храним поэтическое и культурное наследие, оставленное декабристами. Чтобы расширить наши представления об их жизни, творчестве и борьбе, мы пытливо вникаем в его содержание, терпеливо пытаемся разыскать все, что можно, в пыли архивов, на бесчисленных полках библиотек.... Мы ценим декабристов, их самоотверженный подвиг и восхищаемся их борьбой за освобождение от оков самодержавия, гордимся лучшими представителями передовой русской культуры — первыми революционерами нашей великой Родины. «Мы любим свой язык и свою родину..., — писал В. И. Ленин в 1914 году. — Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательству подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великоруссов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов...»⁸ .

¹ Сборник «XIX век», М., 1872 г., кн. 1, стр.354. 

² «Воспоминания Бестужевых», стр. 78.

³ Три упомянутые песни в связи с общностью их поэтической формы, несмотря на различие содержания, до самого последнего времени зачастую принято ошибочно соединять в одно произведение.

⁴ Об этих песнях Рылеева, Пушкина и Чайковского подробнее сказано в нашей работе «Музыкальный мир Пушкина», 1950 г. стр. 86–87, 157–160. Приведенная в книге нотная запись с голоса писателя Б. М. Лапина (стр. 158) может быть отнесена к эпохе декабристов лишь предположительно.

⁵ Из письма Жуковскому (январь 1826 г.).

⁶ В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 14.

⁷ В. И. Ленин, Соч., т.  23, стр. 234.

⁸ В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 85.