Татьяна Николаева

Татьяна Николаева принадлежит к самому молодому поколению советских музыкантов. Ее творческий путь, начавшийся совсем недавно, богат и разнообразен, стремителен и ярок.

Николаева родилась 4 мая 1924 года в городе Бежице. Отец ее, врач местной больницы, был страстным любителем музыки и отдавал музыкальным занятиям не меньше времени и сил, чем своей основной профессии. Мать была пианисткой, получившей образование в Московской консерватории. С детства девочку окружала подлинно музыкальная атмосфера. В доме Николаевых часто собирались музыканты, исполнялись квартеты, трио, дуэты, обсуждались волнующие вопросы музыкальной жизни. В этой среде, насыщенной музыкой, способности Татьяны Николаевой раскрылись чрезвычайно рано. Уже в четырехлетием возрасте она немного играла на фортепиано, а пяти лет начала серьезно заниматься под руководством своей матери. В короткое время девочка сделала столь большие успехи, что смогла выступать как пианистка в сольных и ансамблевых номерах. Шести лет Николаева уже с успехом играла «Фантазию-экспромт» Шопена (это было ее первым публичным выступлением), а несколько позднее исполнила в одном из концертов партию фортепиано в трио Мендельсона, заменив заболевшую мать.

Столь ранние успехи, казалось бы, могли вскружить голову юной пианистке, но этого не случилось. Николаева продолжала серьезно заниматься на фортепиано и мечтала о более широком — композиторском музыкальном образовании. Так с детства она научилась добиваться в искусстве не легких, внешне эффектных побед, а подлинно значительных художественных достижений.

Переезд в Москву (в 1937 году) и поступление в Центральную детскую школу при Московской консерватории позволили осуществить то, о чем в раннем детстве она могла лишь мечтать. В Москве Татьяна Николаева сразу же соприкоснулась с лучшими традициями русского пианистического искусства, органически восприняв их у своего учителя — профессора А. Б. Гольденвейзера. Она остро почувствовала, что между ее по-детски наивными музыкальными представлениями и подлинными вершинами искусства — дистанция огромного размера, которую надо преодолевать упорным трудом и взыскательностью.

Николаева работала на редкость целеустремленно, не расходуя свой талант по пустякам, все больше и больше погружаясь в мир музыки. Но она никогда не замыкалась в нем. С интересом училась в школе по общеобразовательным предметам, много и жадно читала. В пионерской организации была одной из самых деятельных пионерок. Ей были чужды какие-либо эгоистические устремления; она стремилась ближе узнать жизнь своей социалистической Родины, понимая, что чем теснее будет она связана с этой неисчерпаемо богатой жизнью, тем богаче и ярче будет ее искусство.

В первый же год Великой Отечественной войны Николаева вступает в ряды Ленинского комсомола и все свои силы отдает общему делу: она часто выступает в концертах для солдат и офицеров, играет в госпиталях.

В Саратове, куда временно переехала Московская консерватория, весной 1943 года Николаева дает свой первый самостоятельный концерт. В программу входят произведения Баха, Бетховена и Шопена. Концерт оставляет сильное впечатление; почти каждому присутствующему в зале ясно, что рождается новое яркое дарование, быть может, еще не до конца выявившее и осознавшее свои силы, но самобытное, смелое и привлекательное.

Первый крупный успех и широкое признание выпали на долю Николаевой в 1945 году. Весной этого года, к 30-летию со дня смерти А. Н. Скрябина, в Москве был организован конкурс на лучшее исполнение произведений Скрябина. На этом конкурсе Николаева, исполнив большую программу, в которую входили Четвертая и Десятая сонаты, этюды ор. 42, «Трагическая поэма», одержала внушительную победу; ей единодушно была присуждена первая премия.

Затем последовала целая серия блестящих исполнительских достижений — концерты в Москве и других городах Советского Союза, поездки со студенческими делегациями в Чехословакию (1946 год) и Финляндию (1947 год), участие в Первом фестивале демократической молодежи в Праге (1947 год), где Николаева получает вторую премию, концертные поездки по городам Польши, Демократической Германии и Австрии (1948–1949 гг.) и, наконец, участие в Международном конкурсе на лучшее исполнение произведений Баха в Лейпциге (1950 год), где пианистка одерживает блистательную победу, завоевав первую премию.

Так за необычайно короткий срок Николаева достигла высоких ступеней пианистического искусства. Она стремительно выросла как музыкант, стала сильнее, настойчивее, увереннее в себе; окрепло ее чувство формы, ее способность тонко анализировать и воплощать в живых образах исполняемые произведения. Николаева уже успела закончить Московскую консерваторию по двум специальностям: по классу фортепиано (у профессора А. Б. Гольденвейзера) и по классу сочинения (у профессора Е. К. Голубева) и закончила аспирантуру при Московской консерватории. Этими успехами она обязана не только своему дарованию, упорству и целеустремленности, но прежде всего тому, что ее воспитало советское общество. Николаева сама говорит об этом с чувством глубокой благодарности: «Страна всегда заботилась обо мне. Своими успехами я обязана прежде всего партии и нашему народу».

Татьяна Николаева — музыкант исключительных способностей с ярко очерченной индивидуальностью. Она обладает редкой, можно сказать, феноменальной, музыкальной памятью, безукоризненным художественным вкусом и тонким умением проникать в самую сердцевину исполняемого произведения. Убедительным свидетельством выдающейся памяти Николаевой является тот факт, что на выпускном экзамене в консерватории и на ответственнейшем Баховском конкурсе в Лейпциге пианистка по выбору комиссии играла любую из сорока восьми прелюдии и фуг Баха и играла превосходно.

Николаева учит новые произведения необычайно быстро. Подчас она готовит к концерту

за несколько дней сложнейшие сочинения. Не удивительно, что репертуар Николаевой, несмотря на небольшой срок ее концертной деятельности, очень обширен и разнообразен. Он включает в себя многие произведения русской классики (три концерта и «Концертную фантазию для фортепиано с оркестром» Чайковского, «Картинки с выставки» Мусоргского, 24 прелюдии Рахманинова, почти все сонаты и этюды Скрябина), ряд произведений советских композиторов (Прокофьева, Шостаковича, Голубева, Ракова и др.) и произведений западноевропейской классики (Бетховена, Шуберта, Шумана, Шопена, Листа и др.). Нельзя сказать, что все эти авторы в одинаковой степени ей близки и одинаково удаются в концертных выступлениях. Но все они находят в лице Николаевой вдумчивого и чуткого художника-интерпретатора.

Искусство Николаевой, порой кажущееся непосредственно эмоциональным и даже несдержанным, на самом деле глубоко продумано. Уже сейчас, находясь только на первом этапе своего творческого пути, пианистка хорошо знает свои цели, разбирается в своих исполнительских приемах и четко определяет систему их взаимоотношений. Она не только ставит перед собой большие задачи, но и умеет их осуществлять. Это умное мастерство, хотя и несвободное от случайностей, целенаправленное и глубоко осмысленное.

Николаева придает большое значение созданию ясного исполнительского плана, поискам основной, определяющей мысли исполнения. Она отлично сознает, что исполнение требует огромной работы мысли, напряженных поисков, переживания и большого умения. Если всего этого нет, то, как хорошо как-то сказала сама Николаева, «в лучшем случае получается хорошо выполненное задание, исполнение не волнует и не оставляет сильного впечатления...»

Правда, далеко не сразу и далеко не всегда удается пианистке облечь эту основную, руководящую мысль в плоть и кровь, сделать ее достаточно живой и образно яркой. Бывает и так, что ее исполнение (особенно это относится к некоторым произведениям Шопена — сонате b-moll, прелюдиям и др.) становится несколько нарочитым и сухим. Случается и так, что само реальное звучание у нее оказывается несколько вялым, блеклым и тусклым, а звуковая палитра — бесцветной и однообразной, что, конечно, препятствует полноценному воплощению руководящей идеи. Но это лишь отдельные случаи, которые заставляют Николаеву с еще большей силой и настойчивостью стремиться к живому, а не абстрактному осуществлению своих замыслов. Николаева всегда идет по пути наибольшего сопротивления, стремясь выявить не только те черты произведения, которые лежат на поверхности, но и те, которые как бы скрыты за внешней оболочкой. Во всем и всегда внутреннее содержание произведения ей бесконечно дороже и ближе внешнего, пусть даже и ярко виртуозного блеска. Она стремится к правдивому, реалистически полнокровному и естественному выражению чувств.

Эти черты исполнительского стиля Николаевой, столь близкие и дорогие советским слушателям, ярко сказываются как в исполнении произведений Чайковского, Рахманинова и Скрябина, так и в исполнении произведений Баха. Бах Николаевой глубоко своеобразен. Это не галантный, слащаво прилизанный Бах, столь милый сердцу салонных виртуозов. Это и не музейный Бах, сухой, скучный и бездушный. Это Бах энергичный и мужественный, впечатляющий жизненным разнообразием эмоций, народностью, глубиной мыслей и чувств. От такого Баха никогда не веет холодом или сухостью, никогда не отдает мертвой схемой и оторванностью от живого мира. Все в нем просто, скромно и вместе с тем выразительно.

Повторяю, исполнительское искусство Николаевой производит особенно сильное впечатление своей цельностью, порожденной не только единством общего замысла, но и ясностью и определенностью частных намерений. В нем всегда чувствуются стройность и широта господствующей мысли.

Возможно, что эти черты исполнительского искусства Николаевой отчасти обусловлены другой стороной ее музыкального дарования — творчеством. С этой стороны Николаева меньше известна советскому слушателю. А между тем произведения ее, тесно связанные с лучшими традициями русской музыкальной школы, представляют большой интерес. Они весьма разнообразны по жанрам и подкупают своей живой непосредственностью. Татьяной Николаевой написаны кантата «Песня о счастье» (для смешанного хора, оркестра и солистки), посвященная 70-летию И. В. Сталина, романсы на слова Лермонтова, Баратынского, фортепианный квинтет, соната, полифоническая триада и вариации (на тему Чайковского) для фортепиано, а также концерт для фортепиано с оркестром, который с большим успехом был исполнен ею в Москве на открытии концертного сезона 1950–51 гг.

Из этих произведений наибольшего внимания заслуживает концерт, написанный с подлинным увлечением и блеском. Конечно, не все в нем одинаково ровно, не все в нем удалось. Но от этого сочинения так и веет свежей силой юности, бодростью и искрящимся задором. Концерт мелодичен, напевен, широк и естественен по развитию, превосходно сделан в пианистическом отношении, хорошо оркестрован. Сочинение это находит у слушателей самый теплый и живой отклик. Оно наглядно свидетельствует о том, что вторая сторона дарования Николаевой не менее значительна, чем первая, и неразрывно с нею связана.

Сейчас Татьяна Николаева находится на пути к полному расцвету всех своих творческих сил. Она непрестанно растет и совершенствует свое мастерство, глубоко сознавая, что чем выше и многообразнее становится искусство, тем больше работы оно требует. Николаева понимает, что ей еще нужно овладеть мудростью и совершенством мастера, у которого сдержанность, расчет и техническое умение идут рука об руку с порывами вдохновения. Она знает, что ей нужно сделать свою звуковую палитру более гибкой, богатой и разнообразной. Нет сомнения, что она достигнет всего этого в самом недалеком будущем. Ибо превосходно ее дарование, свежи ее силы и правилен тот путь, по которому она уверенно идет вперед, — путь передового реалистического искусства.

Я. Мильштейн