Выпуск № 3 (136) | 1950 - страница 36

А. П. Юшневский

П. Н. Свистунов

Вечером все мы собрались вместе, достали где-то бутылки две-три шипучего и выпили по бокалу за июльскую революцию и пропели хором марсельезу. Веселые, с надеждой на лучшую будущность Европы, входили мы в Петровский завод»¹.

М. Н. Волконская, жена декабриста С. Г. Волконского, дополняет в своих записках сообщение Басаргина. «На последней станции перед Петровским... мы узнали об июльской революции; всю ночь среди декабристов раздавались песни и крики ура. Часовые ничего не понимали: как эти люди могут заниматься пением, когда впереди их ожидают казематы?»².

После водворения декабристов-каторжан в каземате Петровского завода условия для музыкальной деятельности улучшились: каждый из заключенных получил отдельную камеру («номер», как называли декабристы свои комнаты), что создало возможность заниматься музыкой. Кроме того, в каземате было обширное помещение, в котором декабристы могли собираться для слушания лекций, литературных произведений и концертов.

В каземате Петровского завода получила широкое развитие композиторская деятельность скрипача Ф. Ф. Вадковского: он положил на музыку много стихотворений, написанных его товарищами по заключению, и руководил разучиванием и исполнением этой музыки. Особенной популярностью в каземате пользовались стихотворения и песни поэта-декабриста А. И. Одоевского и музыка к ним Вадковского. «Казематское» музыкальное творчество декабристов до некоторой степени удовлетворяло ощущавшуюся ими нужду в нотном материале.

В каземате постоянно чувствовался «нотный голод». Об этом говорится в письмах А. П. Юшневского и его жены. Так, в октябрьском письме 1832 года сообщается, что Юшневский «в продолжение с лишком двух лет переигрывает старую свою коллекцию (нот)». Невозможность иметь произведения, о которых сообщалось в просматриваемых Юшневским каталогах, заставляла его с горькой иронией уподоблять себя «табачнику, который нюхает пустую табакерку» (письмо от 12 июля 1835 г.)³.

Незначительный приток нот заставлял музыкантов каземата многократно переигрывать имеющиеся пьесы. По тем, крайне скудным, материалам, которые содержатся в мемуарах и письмах декабристов, можно составить лишь далеко не полное представление об их музыкальном репертуаре. Но все же следует определенно сказать, что в основе этого репертуара были произведения русского музыкального творчества. Это вполне соответствует положению, установленному советскими декабристоведами, о том, что характерной чертой декабристов является «защита всего русского, национального»⁴.

Как уже указывалось, агитационные песни декабристов были написаны в духе русских народных песен. В Читинском и затем в Петровско-заводском казематах в репертуар хоровой музыки входили или русские народные песни («Уж как пал туман на сине море», «Не белы снеги» и дру-

^_________

¹ Н. В. Басаргин, Записки. Стр. 135.

² Записки М. Н. Волконской.

³ Письма декабриста А. П. Юшневского и его жены из Сибири. Киев, 1908, стр. 56, 103.

⁴ М. В. Нечкина, Грибоедов и декабристы. М., 1947, стр. 20.

гие) или стихотворения, напяеанные поэтами-декабристами также в стиле русских песен и положенные на музыку Ф. Ф. Вадковским («Славянские девы», «На мосту стояла старица» и др.). В репертуар струнного квартета декабристов входили также русские песни «с вариациями». Иностранная музыка в хоровом ансамбле декабристов была представлена, судя по имеющимся материалам, только «Марсельезой». В вокальных концертах в сольном исполнении фигурировали отрывки из итальянских опер, преимущественно Россини. Струнным квартетом, наряду с русскими песнями, исполнялись отрывки из оперы Вебера «Волшебный стрелок». Эта опера была впервые поставлена на русской сцене в Петербурге в 1824 году, то-есть за год до декабристского восстания, и поэтому многие из декабристов могли слышать эту оперу.

В атмосферу музыкальной жизни декабристов в Петровско-заводском каземате нас вводят две странички из «Записок» декабриста Михаила Александровича Бестужева.

Годовщину дня восстания на Сенатской площади — 14 декабря, этого «торжественного, святого дня», как его называет М. Бестужев, декабристы-каторжане ежегодно отмечали в каземате общим торжественным обедом, после которого устраивался концерт.

В одну из таких годовщин — 14 декабря 1830 года, в каземате Петровского завода в «номер» (камеру) М. А. Бестужева утром зашел декабрист Алексей Иванович Тютчев. Он принадлежал к декабристскому Обществу Соединенных Славян. В числе предъявленных ему обвинений было то, что он «поклялся на образе» содействовать введению в России республиканского правления и «приготовлял нижних чинов к возмущению», за что был приговорен к 15-летней каторге.

В музыкальной жизни каземата Тютчев являлся одним из лучших певцов-содистов.

М. А. Бестужев, имея в виду предстоявший в тот день концерт, в котором должен был участвовать и Тютчев, спросил гостя: «Ну что, ты нас сегодня распотешишь? — споешь нам "Славянские девы" после обеда?» — «Кажется, спою,— сказал Тютчев, — но как? это другое дело. Злодей Вадковский измучил меня. Вытягивай ему каждую нотку до последней тонкости, как она у него написана на бумаге. Я так не привык, да и нот вовсе не знаю». Всё более и более одушевляясь, Тютчев увлекся воспоминаниями. «У нас в Семеновском полку, — говорил он, — был великолепный хор песельников. Как пели русские песни!.. А управлял хором я; ни я, никто из моих молодцов мы нотки не знали, а как пели! Душа замирает. Сладко, согласно, никто на волос не сфальшит. А ежели и случался такой грех, то весь хор так и набросится на несчастного».

На вопрос М. Бестужева: «Ну, скажи, как же они знали, что он фалышит?»,— Тютчев ответил: «А оттого, что у меня, как и у каждого из них, камертон был в душе, а ухо — в сердце». Далее Тютчев высказал пожелание о пополнении песенного репертуара декабристов: «Вот если бы Одоевский вместо своих «Дев» написал что-нибудь в русском духе — знаешь, этак просто русскую песенку, где бы хоть слегка были упомянуты мы — черниговцы, когда мы шли с Муравьевым умирать за святую Русь, — ну, тогда бы ты сказал русское спасибо Тютчеву».

Разговор с Тютчевым произвел большое впечатление на М. А. Бестужева. В своих воспоминаниях он выражает полное согласие с мнением Тютчева о музыкальной одаренности русского народа. «Сойдутся,— пишет М. Бестужев,— пять-шесть человек русских из разных концов России, запоют песню — прелесть! Они не поют в унисон, как большая часть других народов, но голоса бессознательно разделяются музыкально. А преимущественно русские песни они поют гармонически».

По поводу пожелания Тютчева выступить с песней, в которой говорилось бы о восстании декабристов, М. Бестужев дает высокую оценку голосу Тютчева: он «обладал таким мягким, таким сладостным тембром голоса, которого невозможно было слушать без душевного волнения в русских песнях, а в особенности в песнях: «Не белы то снеги» или «Уж как пал туман на сине море». Поэтому Бестужев «смутно предчувствовал», что Тютчев при исполнении «Славянских дев» не произведет своим голосом того впечатления, какого от него можно было ожидать. Под влиянием этой мысли М. Бестужев, по его словам, взял карандаш и написал русскую, песню на мотив песни «Уж как пал туман на сине море». Сюжетом этой песни было взято восстание Черниговского полка, возглавленное декабристом С. И. Муравьевым-Апостолом (оно произошло на Украине, вблизи г. Василькова, в период с 29 декабря 1825 года по 3 января 1826 года).

Текст написанной песни М. Бестужев передал Тютчеву с указанием, что этот текст следует петь на мотив народной песни «Уж как пал туман», которую неоднократно Тютчев исполнял и ранее, причем, по словам М. Бестужева, пел ее «невыразимо хорошо».

По окончании торжественного обеда хор запел гимн «Славянские девы». В последнем его куплете, содержание которого относилось прямо к России и в котором композитор (Вадковский) «переходит в чисто русский мир и заканчивает мотивом русской песни» (исполнявшимся солистом), «все присутствовавшие,— пишет М. Бестужев,— невольно встрепенулись, а особливо, когда послышался в этом куплете упоительно задушевный голос Тютчева».

Спустя немного времени послышался снова голос Тютчева, исполнявшего уже другую песню, которую утром написал М. Бестужев и сюжет которой был так созвучен воспоминаниям декабристов-каторжан. Тютчев пел:

Что не ветр шумит во сыром бору, Муравьев идет на кровавый пир... С ним черниговцы идут грудью стать, Сложить голову за Россию-мать. И не бурей пал долу крепкий дуб, А изменник-червь подточил его. Закатилася воля-солнышко, Смертна ночь легла на поле бранное. Как на поле том бранный конь стоит, На земле пред ним витязь млад лежит. Конь, мой конь! скачи в святой Киев-град; Там товарищи, там мой милый брат... Отнеси ты к ним мой последний вздох

^_________

¹ «Славянские девы» — стихотворение, написанное декабристом-поэтом А. И. Одоевским и положенное на музыку Вадковским, который и руководил певцами при разучивании своих произведений.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. П. Юшневский

П. Н. Свистунов

Содержание